Выбери любимый жанр

Мышуйские хроники (сборник) - Скаландис Ант - Страница 20


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

20

Собаки в доме жили мелкие и добродушные: пудели, таксы, спаниели, болонки. Их было удобнее содержать и экономнее кормить, ну а Брунхильда тоже радовалась вытаскивая из-под ленивых добродушных сучек еще теплые кожаные яйца, которые относила на Мышуйский вернисаж.

Это могло бы продолжаться вечно, но как говорится, все тайное рано или поздно, становится явным.

Филипп Индустриечвич, имевший обыкновение работать по ночам, вставал каждое утро не рано, но вот случился у его начальника кафедры юбилей и против обыкновения на том дне рождения Мозжечков выпил – по его понятиям, немерено – граммов двести водки. Нельзя же было не уважить начальство. Ну и проснулся поэтому ни свет, ни заря от нестерпимой жажды. И, следуя из комнаты на кухню, краем глаза успел заметить, как тащит его любимая женушка его любимые яйца из собачьего гнезда…

Ничего не сказал Филипп Индустриевич. Тем более, что было ему в тот момент нехорошо. Но в глубине души отметил все природное коварство женщин.

Не прошло и двух дней, как появилась в квартире Мозжечковых…

Бруня проснулась в то утро раньше обычного. Вышла сначала на кухню, поставила чайник, а после отправилась в большую комнату, отведенную под питомник, где как всегда и собиралась разжиться яйцами на завтрак и на дневную торговлю. Но вместо привычной морды милого лохматого пуделя встретили ее огромные злые глаза черного, как смоль ротвейлера, а угрюмые брыли угрожающе качнулись в ее сторону. Бруня сделала по инерции еще один шаг. И тогда огромная сука глухо зарычала и двинулась на нее.

– Мама! – вскрикнула Бруня,

А ротвейлериха громко залаяла, но Филипп Индустриевич почему-то не проснулся от всех этих звуков. И Бруня замерла в ужасе, и собака тоже остановилась в полушаге от нее.

Тут Бруня увидела, что щенки ротвейлерихи уже вылупились из кожаных яиц, и она в один миг поняла, что это впервые, и слезы радости навернулись ей на глаза, и Бруня спросила:

– Это твои детеныши?

– Да, – сказала собака,

– И мы теперь все будем рожать яйца?

– Да, – сказала собака.

– И я? – не веря своему счастью, спросила Бруня.

– Ну, конечно, – сказала собака, и тут Бруня догадалась, что все это ей снится.

И произнесла вслух:

– Все это снится мне.

– Нет, – возразила собака.

Но теперь Брунхильда вдруг осознала, что голос раздается из-за спины, и обернулась.

Филипп Индустривечи все-таки пробудился и стоял сзади.

– Бруня, еще совсем чуть-чуть и мы победим эту проблему.

– Ты думаешь? – обессилено спросила Брунхильда.

– Я уверен, – Филипп Индустриевич обнял ее.

А страшная ротвейлериха щекотно ткнулась слюнявой мордой в ляжку и завиляла коротеньким обрубком хвоста.

ВАЛТОРНА

Странное стечение обстоятельств занесло в тот день Михаила Шарыгина в пивной бар «Пена дней». У Петьки в школе отменили родительское собрание, назначенное накануне самым несуразным образом на два часа дня. Словно у всех детей папы и мамы безработные. Анюта из своей библиотеки и отпроситься не сумела, а Михаила отпустили. Начальник лаборатории добрый был по случаю дня рождения и разрешил в институт не возвращаться.

Куда теперь было податься бедному инженеру? Ну, не к жене же в библиотеку. Нет, Анюту свою Михаил любил по-настоящему, но так уж вышло, не любил библиотек. Еще со школьной поры. А когда наукой занялся, норовил все книжки в лабораторию тащить или домой. В библиотеке было слишком тихо, слишком уныло, не работалось ему в библиотеке и не отдыхалось. Ну, куда еще? Домой? Там тоже будет очень грустно одному. Петька, как минимум, часа два проведет на тренировке по самбо. К кому-нибудь из друзей? Среди дня вроде и неприлично заявляться. В кино принципиально не хотелось, во всех трех залах города какую-то американскую муру крутили. В церковь – тоже не тянуло, хотя вот она рядом, и с батюшкой – отцом Евлампием, интеллигентнейшим человеком – знакомы не первый день. Но нет, не то настроение.

Вот музыку бы Михаил сейчас послушал. Серьезную какую-нибудь. И городская филармония тоже недалеко, да кто ж ему там в три часа дня сыграет? А таких друзей, чтоб на репетицию пустили, вроде нет пока…

В общем, размышляя о музыке, как раз и уперся Шарыгин взглядом в вывеску пивбара. Самого знаменитого в городе. Вывеска-то в целом незамысловатая, но и не простая. Между словами «пена» и «дней» – мужской портрет в овале. Гравюрный, достаточно условный, однако выполненный небесталанно. По поводу этого портрета много споров было, в городской газете викторину устраивали, а однажды даже провели на местном радио интерактивный социологический опрос. Результаты получились любопытные.

Большинство почему-то утверждало, что бар остался со времен голливудских съемок в Мышуйске, что выстроили его американцы по чертежам классического салуна на Диком Западе. (Одно время бар действительно имел внутри именно такой вид – деревянное все, створки низких дверей туда-сюда болтаются, невысокая сцена для выступлений…) Так вот. Основная часть ответивших уверяла, что бар носил прежде простое название «У старика Джо», а стало быть на портрете этот самый Джо и нарисован. По поводу современного названия приверженцы голливудской версии ничего внятно объяснить не могли, мол, в наше время чего только не переименуют.

Зато другая группа респондентов солидно, со знанием дела излагала, де, еще в прошлом веке основал в городе Мышуйске этот бар некто Джон О’Пеннадни, приехавший в Россию из Дублина, над входом, разумеется, этот ирландец и был изображен. Ну а на заре советской власти, когда от всего иностранного отказывались, переименовали ничтоже сумняшеся в близкое по звучанию – «Пена дней».

И только три человека опознали в портрете французского писателя Бориса Виана, из чего ясно следовало, что бар назван в честь его знаменитого романа «Пена дней». Шарыгину именно последняя версия казалась самой убедительной, так как Анюта по его просьбе разыскала в библиотеке портрет знаменитого француза русского происхождения. Все сошлось. Вот только не удалось понять, каким же образом писатель-модернист связан с захолустным и никому в Европе не известным Мышуйском. Шарыгин однажды и у хозяина бара спрашивал. Да тот не в курсе оказался.

Хозяин, кстати, тоже был личностью экстравагантной. Начать с того, что носил он итальянское имя Марио и арабо-грузинскую немыслимую фамилию Абдуллашидзе. А кроме того в его правилах было время от времени капитально изменять внутреннюю обстановку в баре (при неизменности вывески). То попадал клиент в американский салун, то в мрачное сырое подземелье, в каком древние викинги лакали свой мутный эль, то встречал посетителя чистенький уют ирландского паба, а то ударял в ноздри кислый запах совкового гадюшника. И мелодии под сводами «Пены дней» звучали все время разные. Поговаривали, что в последнее время Марио вернулся к истокам, к классике, вот Шарыгин и решил зайти. И пивка хлебнуть, и музыку послушать.

Но, кажется, на этот раз, он попал не совсем туда, куда хотел. Народу конечно немного в неурочное время, потому накурено не слишком, и Абдуллашидзе, как всегда, приветлив, любезен, но вот обстановочка… Вместо официантов – автопоилки вдоль стен. У входа бабка жетоны продает. Пол мокрый и грязный, дээспэшные столешницы, крытые пластиком, вздулись по краям, потрескались, а стулья все ржавые, колченогие. И звучит, конечно же, классика, да только советской поры: Дунаевский, Хренников, Родион Щедрин. Ну, ладно, уж зашел, так зашел.

Купил жетон за десятку, не глядя, нашарил кружку, наполнил и двинулся в дальний уголок. А там – то ли случайно, то ли Шарыгин подсознательно искал кого-то в этом роде – одиноко располагался за столиком весьма странного вида человек. Пива перед ним не стояло, зато сидел он в обнимку с футляром от музыкального инструмента.

И почему это Михаил сразу решил, что не с инструментом, а от инструмента? Ах, ну да! Он же не первый раз этого чудака встречает, который по всему городу со своим футляром бродит, и вот когда носит его, болтая в руке, тогда и становится понятно, что инструмент внутри отсутствует, только воздух один. А как это может быть понятно? Такой ли уж тяжелый инструмент в этом довольно скромном по размеру футляре? Что там может лежать: кларнет, саксофон, валторна?

20
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело