Точка сингулярности - Скаландис Ант - Страница 52

• Предыдущая
• 52/107
• Следующая

По заданию вышестоящих товарищей меня и Ольгу обвенчали в Женеве в кальвинистском храме, так что теперь мы были во всех отношениях образцовой семьей. И в быту, разумеется, у нас был общий кошелек – вплоть до покупки автомобилей и земельного налога, но в больших экономических играх Ольга свои сотни тысяч с моими миллионами путать не хотела – на всякий случай. Я хорошо понимал ее и не обижался. Дело не в изменах и возможном разводе – в конце концов, раздел имущества – процедура хоть и нудная, но стандартная, можно сказать, рутинная для любого суда. Дело заключалось в другом. Просто как Сергей Малин я был фигурой слишком эфемерной: сегодня цвету и пахну, а завтра – пиф-паф! – и нету суперагента Ясеня. Опять застрелили. Причастных, конечно, убивают дважды, но ведь убивают же, и кошачий вариант с девятью жизнями никому из нас пока не светил. А стану ли я когда-нибудь преуспевающим романистом Разгоновым – оставалось совершенно не понятным.

Вот таким и был яркий, пестрый, причудливый фон, на котором поздней осенью девяносто седьмого года меня шандарахнуло дважды – сначала машиной по машине, а затем внезапным появлением Кедра в моем доме.

Кончилась спокойная жизнь – начиналось что-то совсем другое. Я пока не понимал, что именно, а главное совершенно не хотел понимать. Но все равно предложил радушно:

– Заходи, Женька! У меня коньяк есть ну о-очень хороший!

– У тебя в доме достаточно чисто? – спросил Кедр уже через пять минут от начала нашего общения.

– Ну, знаешь, – начал было я, – по немецким понятиям… А вообще-то, мы взяли домработницу.

Потом перехватил его взгляд и, наконец, понял. Включился.

Разумеется, я благополучно завершил свой пассаж о домработнице. Но, едва вручив гостю огромный фужер с янтарной лужицей на донышке («Угощайся, дорогой товарищ!»), почти без паузы предложил немного прогуляться.

От коньяка Кедр, кстати, совершенно обалдел, заявив, что в такой день, в такое время и в такой обстановке не время наслаждаться «Луи XIII-м», что писатели вообще все пижоны и сибариты, а я не рискнул рассказывать, откуда взялся этот диковинный напиток. Раз уж такие подозрения начались… Мог ли я сказать самому себе с уверенностью, что на всех этажах нашего замечательного дома уже не понаставили жучков? Конечно, не мог. А дурацкий случай на Адлергештель мог быть связан напрямую с визитом Кедра, и зачем же, скажите, так подставляться?

В общем, еще через пять минут мы вышли на свежий воздух и между крыльцом и стеною гаража я тихо спросил:

– Неужели все настолько серьезно?

– Более чем, – ответил Кедр.

– В таком случае айда на шлюзы, – предложил я.

– А машина у тебя в порядке? – поинтересовался Женька, вложив максимум подтекста и в этот вопрос.

И тут я вспомнил, что машины у меня нет совсем. Я же приехал домой на электричке, а Белка вернется только к вечеру.

– Пойдем до шлюзов пешком, дорога приятная, а там вообще дивное место! Я просто обязан тебе его показать!

– Прекрасная идея, – буркнул Кедр, – особенно, если учесть, что на улице дождь.

– Ерунда, – возразил я, – у меня зонтик есть. И вообще, оттуда возьмем такси – здесь-то все равно никто не ездит – и махнем к тебе в отель.

– А ты уверен, что я остановился в отеле? – спросил Жуков.

– Тогда где же? – обалдел я.

– Вообще нигде, нет у нас времени, брат, останавливаться. Всегда в движении, понимаешь…

– «Старость меня дома не застанет – я в дороге, я в пути!» – исполнил я, подражая голосу Владимира Трошина. – Врешь ты все, в костюме берлинского мусорщика из другой страны не прилетают.

– А я переоделся в клозете аэропорта Тегель…

Вот такой чудесный, очень содержательный диалог, если не сказать дуэт мы и вели, покуда петляли меж домов поселка, но это была уже явная перестраховка: видимой слежки за нами не наблюдалось, а направленные микрофоны, бьющие на сто метров и дальше – это уже явная экзотика.

– Ну, и в чем же дело? – поинтересовался, наконец, я, когда всякое жилье осталось позади и мы бодро зашагали по идущей через парк пустынной Годберзенштрассе.

– Они нашли твой тайник, – сообщил Кедр бесцветным голосом.

– Какой тайник? – обалдел я.

– Тот самый.

Господи! Но это же полный бред. Тайник в действительности был не мой, а малинский, сконструированный в его квартире чуть ли не пятнадцать лет назад, ну, в общем, сразу же, как Сергей возглавил российский филиал службы ИКС. На черта он был ему нужен – этот шкафчик в сортире – не понятно. Там отдыхали какие-то тетрадки Малина с его юношескими виршами, размышлениями, черновиками переводов, а также пара шифровальных блокнотов сомнительной актуальности и один деловой ежедневник. Именно в нем Кедр и обнаружил предсмертное стихотворение Ясеня в те страшные августовские дни. До сих пор не понимаю, как это у профессиональных чекистов хватило ума, изучив весь набор чудаковатых бумаг, положить их обратно практически в полном объеме? Только шифровальные блокноты пунктуально сдали в архив по описи. Остальное не тронули, словно сакральные символы, погруженные в своего рода гробницу. «Все-таки в нашей доблестной службе по преимуществу состоят шизики, а не контрразведчики», – подумалось в очередной раз.

Дальше было еще интереснее. Как известно, в «своей» квартире, прожил я меньше недели. Но Верба сразу показала мне, где именно Сережа хранил самые интимные рукописи и документы. Я тут же заявил: «Значит, теперь там будут лежать мои наиболее интимные рукописи и документы». Татьяна не возражала (дурак дурака видит издалека), и я торжественно упрятал под хитрый гэбэшный замок с тонкой электронной начинкой свою недописанную повесть студенческих лет, дневниковые записи и стихи – все самое трепетное, что было посвящено Маше Чистяковой. А малинское хозяйство, дерзнув потревожить святыню, переселил в ящик письменного стола. «Слушай, – сказала тогда Верба, – не третируй меня больше этим. Ладно? Кажется, мы уже обсудили с тобой все, что касалось моей подруги Машки». «Все, да не все, – возразил я, – нам еще предстоит съездить в Шамони, и подняться на Монблан.» «Хорошо, – сказала Татьяна, она читала мою незавершенную рукопись, и прекрасно понимала, о чем идет речь. – Только не сейчас».

Этот разговор происходил в самом конце декабря девяносто пятого. Все вокруг рушилось на глазах, нас обложили, нас отстреливали по одному, а Дедушка Базотти, впавший в маразм, был уже не столько защитой, сколько обузой – в общем, самое время устраивать прогулку на альпийский курорт… Потом московский период моей жизни резко оборвался. Багамы, Неаполь, Колорадо, Майами, Женева, Берлин…

И вдруг появляется Кедр и объявляет, что в моей бывшей квартире найден тайник и это полнейший атас.

– Ну, извини, друг, ну, некогда мне было по сортирам лазить, когда за нами через весь город спецназ гонялся, и Тополь увозил в Шереметьево на бэтере. Малинские документы мы с Вербой, помню, успели в сумки упаковать – кто, знает, что еще в них могло обнаружиться, – а уж мои полудетские литературные опусы, извини, бросил где попало.

– Не где попало, – поправил Женька, – а оставил в специальном тайнике, организованном по высшему разряду.

– И что из этого? – спросил я.

– А то, что когда подобные тайники вскрывают люди, не имеющие ключа, в данном случае нынешний обитатель твоей квартиры, сигнализация пищит очень громко. Так, что слышно становится в весьма солидных кабинетах. На нашей любимой Лубянке этой музыкой насладились по полной программе.

Я прикусил язык. Как же мне не пришла в голову такая элементарная вещь? Полюбопытствовал:

– И когда?

– Ровно две недели назад.

– Это много.

– Еще бы! – Кедр усмехнулся.

– И что же успели сделать наши друзья из ФСБ.?

– Ну, сначала они, конечно, хотели выехать немедленно и разобраться во всем на месте. Выехали. Но, слава Богу, в команде были не лохи какие-нибудь, а настоящие профи, они-то и заметили за твоей квартирой очень серьезную наружку. Наружка оказалась мафиозной, но режиссировали бывшие коллеги из Седьмого главного управления – по почерку ребята узнавались на раз, а справки навести недолго. Ну, фээсбэшники и затаились, конечно, а пока расставляли посты, аккуратненько так расставляли – просто блестящая работа, доложу я тебе, – наткнулись на профессионалов еще покруче: выяснилось, что эту же квартиру, то есть малинскую бывшую хату в Лушином переулке пасет не кто-нибудь а спецотдел внутренней контрразведки ГРУ. Этих никто бы в жизни не заметил, если б не специальная система отработки точек наблюдения, которую лет пятьдесят назад, так уж вышло, готовили для КГБ и ГРУ одни и те же люди. В общем, комитет там увяз. Доклады пошли на уровне министров, лидеров думских фракций и паханов на зонах.

• Предыдущая
• 52/107
• Следующая