Вторая попытка - Скаландис Ант - Страница 5
- Предыдущая
- 5/34
- Следующая
2
Было такое ощущение, что на улице стало еще жарче. Селена взяла невероятно высокий темп, и Виктор мгновенно взмок.
– Мы куда-то торопимся? – поинтересовался он.
– Да, – откровенно призналась девушка. – На самом деле я бы очень хотела быть на центральной площади ровно в пять.
– А-а-а, – протянул Виктор.
Очень мило, если эта хитрая девчонка назначила на пять часов свидание, а меня решила использовать в качестве провожатого (в сиесту, говорят, небезопасно ходить по городу одной) или, того веселее, если она станет давить на психику своего хахаля: "Видал, какие люди со мной ходят. Сам писатель Банев! Не читал, что ли, темнота?!"
На углу проспекта Свободы и улицы Новых гуманистов (бывшей Патриотической) стоял огромный туравтобус, и в него грузились загорелые мордовороты из прославленной команды ватерполистов "Речные волки". В городе поговаривали, что бассейна спортивном комплексе переоборудован в обычную площадку и «Волки» готовятся теперь к чемпионату по гандболу, вспоминали даже анекдот про психов, которым обещали налить воду в бассейн, если будут хорошо себя вести. А несчастным спортсменам, похоже, и того не обещали: лица у них были понурые и блестящие от пота.
"Господи, куда же она так несется? – еще раз подумал Виктор. – Действительно, опаздывает на свидание".
Но когда перед ними открылась площадь, он оставил эти мысли. На площади было что-то не в порядке. Слишком много народу было на площади. День Независимости, понятно. Но как-то совсем не празднично гулял сегодня городской люд: все кучнились небольшими группками – старики отдельно, женщины отдельно, военные – отдельно. Большим красным пятном выделялись коммунисты. И серыми крысами шныряли президентские гвардейцы. Длинные черные фигуры полицейских маячили в специально отведенных для них местах, усиленно пытаясь убедить себя и окружающих, что все в порядке, все хорошо, пока они стоят на страже закона, хотя давно уже стало общеизвестно: сторожить в этом городе и нечего, и некому.
И вдруг Виктор понял, что было самым странным на центральной площади. Здесь совсем не было случайных людей: одиноких старушек, мамочек с колясками, веселых пьяниц, распевающих патриотические песни, деловитых бизнесменов с дипломатами, работающих даже по выходным, зевак, пришедших поглазеть на демонстрацию и митинг, бедуинов, молчаливо бредущих сквозь толпу, праздношатающейся молодежи, и совсем, совсем не было детей – этих вездесущих мальчишек и девчонок, удравших из дома несмотря на запреты родителей.
Виктор мог бы счесть себя единственным случайно пришедшим человеком, но это тоже было не так – ведь его привела Селена, спешащая точно к пяти часам.
Было уже без двух, когда со стороны набережной послышался приглушенный неясный шум, а затем в облаке пыли на площадь вступила колонна демонстрантов. Демонстрантов ли?
Все в одинаковой песочной форме цвета сафари, в панамах, в высоких легких ботинках на пробковой подошве и с голыми руками. Оружие было только у лидеров, вышагивающих впереди, – пистолеты в кобурах и несколько автоматов. Они шли молча, без музыки, без флагов и транспарантов, не в ногу, но очень, очень стройными рядами.
Полицейские даже не шелохнулись. А собравшиеся на площади уступили колонне дорогу. Все, даже краснознаменные коммунисты, опасливо сместившиеся в угол. Гвардейцы же двигались вдоль колонны с обеих сторон, явно сопровождая ее, непонятно было только, охраняют ли они колонну от толпы или, наоборот, всех остальных людей – от демонстрантов.
Демонстранты… Это были дети. Ну, может быть, не совсем дети, правильней было бы сказать, тинейджеры, но среди них точно не было никого старше двадцати, и Виктор готов был поклясться, что пареньку и девчушке, шагавшим с автоматами в руках по обе стороны от уже знакомого ему Фарима в первом ряду, не исполнилось еще и пятнадцати. На загорелых, свежих, совсем не потеющих в эту жару лицах была радость и уверенность в себе, они шли как победители, как хозяева этого города. Младшие ни в чем не отставали от старших, девчонки – от ребят. Дети-солдаты, нет – дети-офицеры, дети, облеченные знанием и властью.
Зрелище было ошарашивающе непривычным, диковатым даже, но – вот удивительно! – не страшным. Вспоминался почему-то не гитлерюгенд, а скаутский лагерь и массовые спортивные праздники времен его детства.
Виктор посмотрел на Селену. Она улыбалась. Губами – лишь чуть-чуть, едва заметно, а в глазах ее зеленым костром пылал настоящий восторг.
– Почему ты не с ними? – спросил Виктор, очень естественно перейдя на «ты». В тот момент он говорил ей «ты» не как женщине, а как ребенку, восторженному ребенку, любующемуся красивым праздничным шествием.
– Не знаю, – ответила она рассеянно, не оборачиваясь, а потом сверкнула глазами в его сторону и добавила: – У нас нет обязаловки. А сегодня я просто хотела посмотреть на наших со стороны. Иногда это бывает очень важно.
Колонна уже целиком заполнила площадь и вдруг по едва слышному приказу с невероятной быстротой перестроилась в гигантское кольцо, в центре которого начала стремительно вырастать живая пирамида. Гвардейцы тоже быстро перестраивались в линию по кругу.
– Правда, здорово?! – выдохнула Селена, оглянувшись на Виктора всего на какое-то мгновение.
– Не знаю, – раздумчиво произнес Виктор в тон ее предыдущему ответу.
– Ты можешь мне, в конце концов, объяснить, что здесь происходит?
– Не сейчас, – почему-то шепотом ответила Селена.
Тысячи детских фигур цвета сафари застыли, словно окаменевшие, и все остальные на площади тоже настороженно замерли. Только раскаленный воздух дрожал над толпой, над домами, над высохшими деревьями. И если бы не струйки пота, противно стекающие по вискам и по спине Виктора, можно было бы решить, что это само время остановило свой бег.
На самой верхушке пирамиды в середине живого кольца Фарим вскинул вверх левую руку со сжатыми в кулак пальцами, и этот жест над абсолютной неподвижностью тысяч окаменевших тел показался криком в тишине. Все взоры на площади были сейчас прикованы к его поднятой руке. Стало как будто еще тише, если только это было возможно. И тогда Фарим закричал:
- Предыдущая
- 5/34
- Следующая
