Черная роза - Солнцева Наталья - Страница 27

• Предыдущая
• 27/145
• Следующая

Баба Надя вышла в сарай за дровами. За ночь опять намело снега, так что ей пришлось откапывать дверь. Бледноватый рассвет серебрил крышу дома, заснеженные ели, между которыми мелькала чья-то фигурка.

Женщина поправила платок и прищурилась, пытаясь рассмотреть, кто же это к ним в лесной дом пожаловал.

– Петька, ты, что ли? – крикнула она, когда маленький лыжник вынырнул из леса, направляясь во двор. – Стряслось что?

Мальчик раскраснелся от быстрого бега. Пушок на его лице покрылся инеем. Это и в самом деле оказался Петька, тринадцатилетний сын соседей бабы Нади, который нередко лазал к ней в сад воровать груши и яблоки.

– И чего ты, Петька, по ночам в саду шастаешь? – стыдила парубка баба Надя, обнаружив следы его набегов. – Приди по хорошему, я тебе и груш, и яблок, и слив дам, сколько захочешь! Ну, чего тебе по заборам штаны рвать? Мать-то, небось, ругает?

– Ругает… – соглашался Петька, шмыгал носом, извинялся, и…снова принимался за свое.

Ночью в саду было страшно и интересно, а яблок и груш у Петькиных родителей самих было навалом, так зачем просить у бабы Нади? Она просто не понимает, что дело не в яблоках, а в интересе.

Баба Надя с тревогой смотрела на задохнувшегося Петьку, который с пыхтением отстегивал крепления лыж.

– Да говори же, окаянный! – не выдержала она. – А то зараз поленом приласкаю, будешь знать!

– Не кричите, баба Надя, – степенно ответил парубок. – Отдышаться дайте! Не видите, человек дух перевести не может?

– Человек! – возмущенно завопила баба Надя. – Тебе еще до человека шагать да шагать! Сопли подотри сначала! Бери вот!

Она вручила Петьке, который то и дело шмыгал носом, часть дров и заспешила в дом. Печка уже горела вовсю, пахло дрожжами и горячим молоком.

– Садись, нехристь, – беззлобно сказала хозяйка. – Молока налью, а то вон посинел весь. Ну, сказывай, что случилось?

– А где дядька Иван? Куды он подевался? – спросил Петька, громко потягивая молоко из чашки. – Вот вы на меня кричите, а дядька Иван как пошел в лес, так и загулял. Вы ему скажите!

– Молод ты еще, меня да дядьку Ивана учить, – ворчала баба Надя, доставая из шкафчика блюдо с печеньем. – Раз пошел, значит, надо ему! Может, хвороста набрать на растопку… Или корм зверью разбросать.

– Ничего себе… хвороста набрать! – возмутился Петька, с трудом пережевывая несколько печений, которые он одновременно засунул в рот. – Скотина третий день ревет, некормленая. Куры кудахчут… Собака ваша воет! Батяня мой не выдержал, ходил давать еды кроликам и корове! Это ж не дело, чтобы всему селу покоя не было!

Баба Надя так и села на лавку, потому что ноги у нее подкосились. Чуяло ее сердце недоброе, а она гнала от себя страшные мысли. Больше всего ей не понравилось, что собака воет. Дурной знак…

– К-как это третий день? – не поверила она своим ушам. – Неужто Вани так долго нету? Куды ж это он подевался?

– Так вот и я говорю, куды? Затем и пришел! Думаете, мне делать нечего, кроме как без толку по лесам бегать? Хорошо, что у меня лыжи новые. Батяня их смазал как следует…

– Постой! – перебила его баба Надя, чувствуя нарастающее беспокойство. – Иван дом и скотину бросил, и третий день не показывается?

– Ага! – кивнул головой для пущей важности Петька и почесал вихрастый затылок. – Может, он на рыбалку пошел, да поскользнулся на льду, ногу подвернул…или еще чего…

Петька отвел глаза и принялся рассматривать носки своих валенок. Тесто, которое баба Надя поставила на оладьи, приподняло крышку и медленно начало выползать из-под нее. Но хозяйке было не до теста. Вспомнилось предупреждение Марфы во сне… Сердце бабы Нади учащенно забилось, руки задрожали. Мысли, одна страшнее другой, запрыгали в голове, как сумасшедшие.

Ах, беда какая! Беда! Дурак он и есть дурак! Мог Иван с дури-то пойти на озеро, – то ли на рыбалку, то ли за кладом своим проклятым… В пустую голову глупые мысли сами лезут, как грибы после дождя! Стоило бабе Наде дурака без присмотра оставить, как на тебе… хлебай лихо полными ложками! Надо идти на озеро, искать Ивана!

– Лидка! Илья! Вставайте! – заголосила она на весь дом, забыв и про Петьку, и про всякие приличия и достоинство. – Иван пропал!

Элина уже не спала и сразу начала одеваться: валенки, полушубок, теплый платок. На улице было студено, дул ветер, кидал в лицо колкий снежок. Илья с Лидой вышли попозже, догнали бабу Надю с Элиной уже у самого леса.

– А я дядю Ваню дня три назад видела, – рассказывала Элина. – Воду из колодца брала, гляжу – он идет вдалеке, за елками, и вроде бы как не в себе: сам в своем уме разговаривает.

– И откуда это ты все знаешь? – недовольно ворчала баба Надя. – Кто что думает? Кто что сказать собирается?

Элина смутилась и пожала плечами. Она не считала это чем-то удивительным.

– Почему ты его не окликнула? – спросила Лида. – В дом не позвала?

– Так он не пошел бы… Он на озеро направился.

– Откуда ты все знаешь, девка? – проскрипел дед Илья, едва поспевая за женщинами по глубокому снегу.

– Не могу ответить, дедушка, – задумчиво произнесла Элина. – Знаю, и все! Это очень даже просто.

– Куды еще проще! – взорвалась баба Надя. – Дурак помешался совсем с кладом этим, который на озере! И чего выдумал, бузотер бестолковый, – зимой, по льду бродить… Чудо царьградское!

– Не боись, – успокаивал ее старый Илья. – Лед на озере крепкий. Гляди, как мороз крепчает! Никуда Ванька не денется. Может, он вовсе и не клад ищет, а рыбу ловит.

Озеро открылось, как всегда, неожиданно, – белое, как плоская чаша со сверкающим дном. Ледяная поверхность его вся была засыпана снегом. Вековые деревья в снеговых шапках, стояли вокруг, как молчаливые стражи. Даже ветер утих. Нигде не было видно ни души.

– Ну, где этот ирод по-вашему? Где это горе ходячее? – закричала баба Надя, вне себя от тревоги и страха. – Никаких следов даже нету!

– Какие следы? Метель всю ночь бушевала! – возразил Илья, прикладывая руку ко лбу козырьком и рассматривая утопающие в сугробах берега. – Ванька-а-а! Ванька-а-а! – громко звал он, но никто так и не откликнулся.

• Предыдущая
• 27/145
• Следующая