Магия венецианского стекла - Солнцева Наталья - Страница 54

• Предыдущая
• 54/74
• Следующая

– Твердый орешек? – не обиделась она. – А насчет мандрагоры ты не прав. Это растение не из детских книжек. Это великая и ужасная колдовская трава из страны магов! Между прочим, Афродиту еще называли Мандрагоровая Дама.

– Оказывается, сей корешок – мистическая принадлежность самой Афродиты! – дурачился Матвей. – Сколько нового я узнал за сегодняшний день!

– Еще не все. Остался обычай бросать монетки в фонтан.

– Не удивлюсь, если и это безобидное суеверие не что иное, как таинственный обряд загадочных кельтов. Я прав?

– Почти. Кельты действительно бросали украшения и другие ценности в воду священных источников. Так же поступали инки, а древние египтяне верили, что испивший из источника Хатхор, уже не возвращается в земное существование. Я думаю, обычай жертвовать воде отражает желание людей обеспечить себе возможность вернуться в земной мир, задобрив божество водной стихии. Это стремление выражается у современных людей подсознательно… поэтому они находят для своих поступков рациональное объяснение.

Карелин промолчал. В дебри подсознательного лезть опасно, – запросто можно оказаться на больничной койке и без помощи «источника Хатхор» отрезать себе путь к жизни среди нормальных людей. На языке вертелся вопрос о виселице, но он не рискнул его задать.

Астра сама заговорила об этом.

– Существует поверье, что мандрагора вырастает под виселицей… из семени повешенного. А кто испробует напитка, приготовленного из нее, полюбит навеки.

– О-о… мне становится интересно, – протянул Матвей. – Универсальное приворотное зелье всех времен и народов. Некоторые дамы много бы отдали, чтобы заполучить этакий напиток. Только где его взять-то? Нынче преступников к повешению не приговаривают, – вышло из моды. Да и виселицу днем с огнем не найдешь.

Астра как будто не замечала его сарказма, сдобренного мрачным юмором.

– Кельты придавали большое значение числу три, – сказала она. – Оно воплощало в себе силу, совершенство и… мотив тройственной смерти. Ради удачного предприятия трех богов следовало ублаготворить тремя способами: одну жертву утопить в воде, другую сжечь, а третью…

– … повесить! – с угрюмой ухмылкой добавил Матвей.

– Ага. На священном дереве.

– Я начинаю восхищаться этими кельтами. Чудные ребята! Традиции у них полны гуманизма и любви к ближнему. Небось, их романтические боги, наряженные в звериные шкуры и вооруженные до зубов, обожали наблюдать за агонией умирающих под шелест тенистых дубрав и журчание магических ручьев. А вокруг сочно зеленели реликтовые папоротники, и шумел орешник…

Астра смотрела на него во все глаза. Такого красноречия она не ожидала.

– А при чем тут вообще кельты? – заводился он.

– А при чем тут Хэллоуин? – не отступала она. – Почему древнейший из языческих праздников не только не канул в небытие, но возрождается и покоряет Америку, Европу, а теперь и Россию?

– Скажи еще про коллективное подсознательное, вспомни Фрейда и Юнга!

– Я бы не апеллировала к психоанализу. По сравнению с возрастом символов, эта наука – мальчик в коротких штанишках, скорее даже младенец в пеленках.

– Тебе надо было изучать историю религий, а не театральное искусство.

– Спасибо за совет. Непременно воспользуюсь! Начало уже положено.

Они сражались, как два фехтовальщика, отражая выпады и отбивая атаки, с переменным успехом. Астра выдохлась первая.

– Чем мы занимаемся? – возмутилась она. – Вместо того, чтобы искать Эльзу, устроили петушиный турнир.

– Не вижу необходимости кого-либо искать, – парировал Матвей. – Зачем тебе это нужно? Борисов ясно дал мне понять: в убийстве Марины тебя пока не подозревают, а пожар и смерть баронессы в Камышине признали несчастным случаем.

– Третья жертва неминуема. Я не хочу оказаться в петле.

– На тебя ни разу никто не покушался, заметь. Опасность существует только в твоем воображении.

– Ты уговариваешь меня или себя? Я упустила один эпизод из любительского фильма, которого ты так яростно критикуешь! – глаза Астры метали молнии. – Усадьбу в Глинках. Тебя что-то пугает, и ты предпочитаешь прятать голову в песок.

Воинственный пыл Матвея угас после ее слов. Она попала в точку.

– Усадьба точно не имеет отношения к кельтам, – неуверенно пробормотал он.

– Зато тот, кто ее построил и поселился в ней, – Яков Брюс, – является их потомком. Его родословная ведется от короля Шотландии. А корни этого правителя…

Она замолчала. Иногда многоточие куда выразительнее точки.

Карелин долго прокашливался, прежде чем спросить:

– При чем здесь Брюс?

– Тебе виднее…

Законы на то и существуют, чтобы их либо исполнять… либо нарушать. Не будет большой беды, если один раз пренебречь запретами. Боги играют без правил.

Что, если на один краткий как вспышка молнии миг, ощутить свою божественную природу? Каково это, – вседозволенность, всесилие, всеведение?

Боги любили земных существ и забирали их на небеса, иногда. Чаще божественные возлюбленные оставались на земле. А как поступить мне?

Двойник невероятно близко, к нему удалось подобраться почти вплотную. Несправедливо будет уйти без него. А ведь придется…

Или подождать до следующего удобного случая? Долго, томительно. За это время много воды утечет. Кто знает, что произойдет завтра, через месяц, через полгода? Звезды благоприятствуют… На скрижалях написано: ищи звезду.

Млечный Путь лежит на небе соблазнительно изогнутой серебристой дорогой, дразнит, будит смуту в душе, – темную, как ночь. Это петля Эроса, из которой не вырваться. Но я смогу, у меня получится. Я возьму с собой предмет моей страсти!

Я нарушу порядок вещей, преступлю закон, изменю ход времени. Однажды промедление помешало мне осуществить задуманное. На сей раз я не поддамся. Я не уйду, пока не завладею Двойником.

Я усмирю свое сердце и сумею пройти в Ворота между мирами, минуя неумолимых стражей… Во всем и всегда есть первопроходцы.

В природе богов – нарушать правила. В природе богов – устанавливать собственные законы. В природе богов – выскальзывать из сетей…

После анонимного звонка Иваницын окончательно потерял покой и сон.

Как он найдет Астру? Где? Ехать в Богучаны? Немыслимо. А если ее там нет? Она не такая дура, чтобы отправиться в лесную глушь. Донести на шантажиста Борисову? Поставить Ельцова в известность о нежеланном свидетеле? Каждый из вариантов отпадал по разным причинам. Но самым весомым аргументом против выступал страх.

Захар по-настоящему испугался за свою жизнь. Чего добивается прохвост частный детектив? Зачем ему воссоединять жениха и невесту? Что за идиотская блажь?

Если Ельцов узнает о шантаже, то не станет возиться с этим грязным делом, а пойдет самым простым путем, – уберет конфликтную фигуру. То есть его, Захара! Шепнет Борисову на ушко заветное словцо, и найдут главного менеджера с переломанной шеей где-нибудь на заброшенной стройке или выловят из реки его раздувшийся труп.

Президенту компании скандал ни к чему. Не дай бог, клиенты узнают, что Иваницына обвиняют в убийстве – репутации «Юстины» будет нанесен серьезный урон. Ельцов этого не допустит.

Шантажист наверняка просчитал ходы наперед и прикинул расклад интересов. Он не боится сделать неверный шаг и убежден: Захар не побежит ни в милицию, ни к Борисову, ни, тем более, к Ельцову.

Теперь, благодаря новой опасности, нависшей над ним, Иваницын понял, что ему не стоило принимать на веру угрозы Юрия Тимофеевича. Шеф его не сдаст и не посадит, во избежание огласки и ущерба для имиджа компании. Ельцов блефовал, а Захар купился.

– Я безмозглый простофиля! – ругал он себя. – Доверчивый болван, которого обвели вокруг пальца.

«Молись, чтобы Ельцову не пришлось выбирать между репутацией «Юстины» и единственной любимой дочери. Тогда тебе не поздоровится, парень, – нашептывал ему страх. – Тебя обложили со всех сторон, прижали к стенке. Загнали, как зайца!»

• Предыдущая
• 54/74
• Следующая