Зеленый омут - Солнцева Наталья - Страница 19
- Предыдущая
- 19/101
- Следующая
Мясо было сочное и таяло во рту, вареники оказались удивительно вкусными, и хозяйка угощала от всей души. Видно было, что она любит кормить, и смотреть, как люди едят. Это доставляло ей неподдельное удовольствие. За столом она излучала радушие: неторопливая, степенная, дородная, – такая и пахать, и блины печь не оплошает. Не баба – воин в юбке, и щиты ее непоколебимы! Весь порядок жизни она держала твердой рукой. Отцу в семье, по ее словам, были почет и уважение, ну а власть – у бабы Нади, полная и безоговорочная.
– Место женщины – на кухне! – поучала она внучек, а теперь и Сергея. – Ее дело – кормить! Чтобы в доме всегда было наварено, нажарено, напечено, чисто убрано, постирано. Огород чтоб был в идеальном порядке, скотина держалась в холе и сытости. Обязательно должны быть во дворе корова, поросята, куры, утки, гуси, индюшки!
Чисто вымытая, обильная и сытая кормушка – вот что представляла собой картина мира в глазах бабы Нади. И если женщина крепко стоит у руля этой кормушки – значит, картина мира незыблема, и все идет как надо!
Алена скорчила забавную гримаску, и Сергей едва сдержался, чтобы не прыснуть со смеху. Уж больно вид был важный и значительный у бабы Нади, когда она все это говорила, с благоговением, будто молитвы читала своему Богу! А Бог у нее один – Порядок.
Сергей вдруг почувствовал себя неуютно за этим ломящимся от еды столом, в этом набитом до отказа добром доме, с чисто выскобленными полами и горками белоснежных подушек на высоких деревянных кроватях. Ему на миг показалось, что он заперт в этой вкусно пахнущей пирогами и борщом, уставленной иконами и хорошей посудой ловушке, которая вот-вот захлопнется… Кусок застрял у него в горле. Он закашлялся, чувствуя, как сдавил шею воротник модной рубашки. Что за черт!
С трудом дожидаясь конца обеда, он больше не слушал болтовню хозяйки, размышляя, как бы ему сделать так, чтобы Алена не выскользнула у него из рук. Нужная мысль пришла неожиданно, так что он снова чуть не подавился огромным куском торта, заботливо положенным ему на тарелку бабой Надей. Сергей так объелся, что стало нечем дышать, все его тело стало тяжелым и неподъемным. Его мучил нешуточный вопрос: как вырваться из-за этого смертельного стола?
Выручила Алена. Ей пора было уезжать. Баба Надя засуетилась, складывая внучке в дорогу огромное количество еды и давая ей наставления, как жить в городе.
– По столовкам не вздумай ходить, язву желудочную себе заработаешь в один миг! – причитала она. – По вечерам дома сиди, не шастай! Себя в порядке соблюдай! Не дай Бог, я что узнаю, от меня и в городе не спасешься!
Алена показала ей за спиной язык, счастливая, что уезжает.
– А где ты жить будешь? – с незаинтересованным видом спросил Сергей.
Девушка сразу помрачнела. Бабка, которая согласилась ее приютить, жила на самой окраине, в старом доме с частичными удобствами. Такое место обитания никак не подходило молодой, красивой, подающей надежды артистке. Да и людей туда не пригласишь. Стыдно. Но ей, как всегда повезло! Сергей предложил свою двухкомнатную квартиру в центре, с телефоном.
– Я могу пожить в гостинице. А там и вовсе за границу уеду, – вот только соберу материал для книги. Так что сможешь жить, сколько понадобится. Мебели там, правда, мало, а пыли много. Но это, я думаю, дело поправимое! – он улыбнулся, бросая многозначительный взгляд на Алену. – Возьми ключи. Мне еще придется задержаться здесь немного – не со всеми познакомился.
Девушка просияла, и, как ни странно, баба Надя тоже. Она не подумала о том, что Сергей может в любой момент явиться в свою квартиру; ее занимало только то, чтобы ее любимой внучке жилось в городе хорошо и удобно.
– Такое дело благословения требует!
Баба Надя вынесла икону Божьей Матери, с драгоценным позолоченным окладом, темную, старую и величественную. У Сергея захватило дух, когда он прикинул, сколько такая вещь стоит. Наверное, из сундука Катерины Сувориной, – подумал он. Да, немалое наследство бабка отхватила, и за что? Кекс какой-то испекла! Что за сюрпризы преподносит нам жизнь нежданно-негаданно!
Алена перекрестилась, поцеловала икону. Сергей смотрел на все это, как во сне. Когда девушка наклонилась, короткая юбка высоко открыла красивые ноги, мелькнули кружевные трусики, и он почувствовал, как сразу пересохло в горле. Какое счастье, что у него оказались при себе запасные ключи от квартиры! Он ведь чуть не оставил их соседке, чтобы она прибралась к его приезду, пыль вытерла, полы помыла. В последний момент остановился. Интуиция!
Проводив Алену к автобусу, он вернулся в дом. Сильно перегруженный желудок неприятно ныл. Глаза слипались. Послеобеденное солнце ложилось на светлые полы, плетеные дорожки, горячими золотыми полосами. Баба Надя постелила на диване, принесла пуховую подушку.
– Ты отдохни, милок, – дневной сон сладкий, как мед! Ложись, я тебя разбужу к ужину.
– Опять заставит есть! – с ужасом подумал Сергей, проваливаясь в приятную дремоту. Под потолком кружилась случайно залетевшая на запах клубничного варенья пчела, монотонно жужжала, убаюкивая…
Перед отъездом в село он улаживал последние дела Нины, связанные с продажей картин и имущества. В адвокатской конторе стояла духота. Через открытые настежь окна влетал тополиный пух.
– Ну, где твоя дама? – спросил нотариус, теряя терпение.
Нины не было уже целый час. Сергей не выдержал и позвонил ей, чего он старался не делать, так как ее сильно нервировали телефонные звонки. Наверное, страх распространяется, как инфекция. Нина заразилась им от Артура, а Сергей от Нины. Не желая сам себе в этом признаваться, он начал с опаской входить в темные подъезды, оглядываться на улицах, неспокойно спать. Никакой видимой причины для этого не было. Милиция определила смерть художника Корнилина как несчастный случай.
Сергей по просьбе Нины ходил в мастерскую, смотрел на вырванные из стены металлические крепления, пожимал плечами. Ему тоже было невдомек, как могло произойти подобное. Он даже попытался оторвать второй стеллаж, но безрезультатно. Парень он был спортивный, далеко не хилый, и то, что ему не удалось даже расшатать железную конструкцию, наводило на размышления. Вряд ли кто-то в силах был сделать это. К тому же, стеллаж нужно было оторвать от стены мгновенно, – ведь не стал бы Артур стоять и терпеливо ждать, пока убийца отдерет это громоздкое сооружение и бросит его. Даже очень сильному человеку такое не по плечу. Видимо, стечение обстоятельств, случайность… одна на тысячу. Всякое в жизни бывает.
Нина ответила на звонок не сразу: ее голос дрожал.
– Сережа, приезжай немедленно. Я так боюсь…
– Что случилось?
Она заплакала.
– Приезжай…
В трубке раздались гудки. Сергей чертыхнулся и вызвал такси. В машине он ругал сам себя за то, что поддается паническому настроению Нины. Женская истерика, не стоит обращать внимания. Он вспомнил, как сегодня утром решил посмотреть на купленную им подвеску, и не смог ее найти. Она хранилась в шкафу на верхней полке. Но на месте ее не оказалось. Что за черт! Он перерыл весь шкаф – безрезультатно. Сердце билось тяжелыми, болезненными толчками. Неужели, кто-то проник в квартиру и украл амулет?
«Амулет» – так назвал подвеску Артур, когда они вместе ее рассматривали. Сергей с ним согласился – вещица явно была ритуального назначения. Для ювелирного украшения слишком проста и, на первый взгляд, неказиста. Но была в ней какая-то сила притяжения, присущая только изделиям, имеющим скрытое значение, наделенным тайным смыслом.
После лихорадочных поисков, сменившихся минутой отчаяния, амулет обнаружился в ванной, висящим на крючке для полотенец. Это уж было совсем невероятно! Неужели Сергей оставил его там? Но зачем? Он вообще не носил его в ванную. Вчера вечером, конечно, он был в изрядном подпитии после поминок… Но не до такой же степени пьян, чтобы не помнить, что он куда кладет? Выходит, до такой.
Такси остановилось у дома Корнилиных. Сергей расплатился и вышел. Сад показался ему заброшенным и опустевшим, хотя внешне в нем ничего не изменилось. Вокруг старой вишни жужжали осы, посреди двора цвели красные и белые пионы. Разросшиеся повсюду любимые Артуром дикие ромашки остро пахли лекарством. Они были примяты автомобильными шинами. Кто-то весьма бесцеремонно въезжал во двор, видимо, в связи с похоронами. А может быть, мебель грузили.
- Предыдущая
- 19/101
- Следующая
