Хонорик и его команда - Сотников Владимир Михайлович - Страница 13

• Предыдущая
• 13/27
• Следующая

Митинговая обстановка Макару нравилась. Особенно интересно стало, когда действительно начались выступления. Люди подходили к микрофону, стоявшему у ограды пруда, и по очереди что-нибудь говорили. Слов, правда, Макар почти не различал: микрофон фонил, сипел, гудел, люди дули в него, размахивали им, думая, что от этого он начнет лучше работать… Макар понял, что лучше следить за лицами выступавших – на них без всяких слов все было написано.

– Автора на сцену! – крикнул кто-то.

Люди засмеялись, но потом подхватили этот возглас и даже стали скандировать:

– Ав-то-ра! Ав-то-ра!

Так в театре после окончания спектакля вызывают на сцену автора пьесы.

И тут от группы людей, которые, наверное, и были начальством, отделился огромный человек. Он уверенно схватил микрофон, оглушительно дунул в него и грубо произнес:

– Ну, вот он я, автор памятника! Прошу любить и жаловать.

Макар удивился: вежливые люди так себя обычно не представляют. Скульптор продолжал:

– Я не понимаю, в чем проблема-то? Че мерзнем? Сделаем мы вам красиво, не переживайте. Вы не понимаете – внуки ваши поймут. Настоящие произведения искусства должны пройти проверку временем!

«Если Лешка не перевоспитается, точно таким же скульптором вырастет. Противно смотреть», – подумал Макар.

Толпа возмущенно загудела. Скульптор крякнул, откашлялся и сказал:

– Вот вы работаете на работе, так? И я работаю на своей работе. Я ж вам не устраиваю митинги, не подсказываю продавщице, как продать мне кусок мяса получше – покупаю, и все. А чем я отличаюсь от продавщицы? Такая же нужная профессия. Вот и вы не мешайте мне работать. Я, между прочим, высшее учебное заведение кончил, образование имею не хуже вашего! Может, диплом показать, если кто не верит?

– Ужас! – прошептала Соня. – И это говорит художник?!

Соня сама увлекалась живописью и была уверена, что талантливый человек обязательно должен быть чутким и, как она говорила, душевно тонким. А тут такое…

– Ты не переживай, – успокоил ее Макар. – Какой же он художник? Обыкновенный жестянщик, только примусы делает десятиметровые.

– Короче, – пробасил скульптор, – есть вопросы – спрашивайте. Спросите – отвечу, не спросите – нечего зря воздух сотрясать. Выходной день на дворе, кому в баню надо, кому к телевизору.

– Какой высоты будет предполагаемый памятник? – вежливым голосом спросила какая-то старушка.

– Выше мамы, выше папы, достает до потолка. – Скульптор хохотнул и посмотрел в небо. – Все увидят! Художественный образ должен быть зримым и весомым. Смысловым, короче. Не все такие умные, как интеллигенция из ближайших домов. Как вы, короче. Некоторым надо и прямо показать: вот, большое, красивое – все перед вами, любуйтесь.

В толпе послышался смех, раздались возгласы:

– Спасибо, но мы вас об этом не просили!

– Спроси-ка дядю, зачем он каку делает, – скомандовал Макар младшему брату.

Ладошка вздохнул и направился выполнять задание. Он подошел к микрофону и несколько раз подпрыгнул, показывая, что хочет что-то сказать. Люди вокруг засмеялись, заговорили:

– А вот пусть ребенок скажет!

Ладошке в руку сунули микрофон. Наверное, он собирался сказать что-нибудь умное, но от волнения в его ушах остались последние Макаровы слова. И он машинально их озвучил:

– Дядя, а зачем вы каку делаете?

Толпа разом вдохнула морозный воздух, вздрогнула и разразилась таким хохотом, что спугнула нескольких ворон с дальних деревьев. Люди хохотали, сгибаясь пополам, некоторые даже не устояли на месте и заскользили по обледенелому склону строительного котлована, в который превратился пруд.

– Ка… ка… каку! – повторяли кругом. – Как правильно, как верно сказано! Устами младенца глаголет истина!

Скульптор двинулся на Ладошку, угрожающе нахмурившись, и протянул ручищу, чтобы отобрать у него микрофон. Наверное, ему не очень хотелось, чтобы устами младенца была сказана еще какая-нибудь истина!

Ладошка и не сопротивлялся – он протянул скульптору микрофон. Правда, перед этим он на мгновение сунул его себе в карман. Наверное, от волнения. Просто машинально.

– Спектакль устраиваете? – прорычал в микрофон скульптор. – Подсадного ребенка подсунули? Научили его оскорбления говорить? А если я… апчхи! А если вы… апчхи! Мы же никогда не… апчхи!

Тут скульптор принялся чихать без остановки, уже не открывая глаз и прижав к лицу шапку.

– Конечно, если вы апчхи, а мы не апчхи, то нам друг друга не понять! – выкрикнул веселый старичок. – Хотелось бы услышать какие-нибудь более внятные слова.

Но внятных слов скульптор произнести уже не мог. Он махнул рукой и сунул микрофон обратно Ладошке, который еще стоял рядом с ним. Ладошка почему-то быстренько обмакнул микрофон в снег, тщательно вытер его варежкой и даже обдул.

Только теперь Макар все понял. Он подобрался к Ладошке, потащил его в толпу и спросил:

– Тебе кто разрешал в мой стол лазить? А ну-ка, показывай карманы!

Ладошка вздохнул и медленно вывернул карман куртки. При этом он старался касаться его лишь двумя пальцами. На снег посыпался порошок.

– Осторожно! – воскликнул Макар. – Просыпал!

Он машинально чуть было не подставил под порошок ладонь, но вовремя ее отдернул. Не хватало только расчихаться здесь, как этот скульптор! Ведь это был чихальный порошок – самое удачное изобретение Макара. Из молотого перца и всяческих порошкообразных кухонных приправ изготовил он это прекрасное средство. Достаточно было распылить его перед кем-то, или, еще лучше, дать понюхать – и человек чихал без остановки минут пять.

Вообще-то порошок предназначался для разных целей. Можно им отпугнуть, например, собак, которые попытаются напасть или хотя бы взять след. Можно самому выслеживать человека в толпе. Для начала бросить перед тем человеком, за которым собираешься следить, щепотку порошка в воздух, а потом уже спокойненько следовать за ним. Не затеряется он в толпе, не исчезнет незамеченным ни за каким укрытием – громкое чихание обязательно выдаст его местонахождение.

– Хороший порошочек! – похвалил Ладошка, надеясь похвалой заработать себе прощение. – Только у меня тоже в носу щиплет. Наверное, самому досталось…

– Снегом потри переносицу, – посоветовал Макар. После того, что Ладошка устроил со скульптором, ругать его было невозможно. – Только зря ты без разрешения в мой стол полез. Сказал бы мне, я бы помог еще смешнее все устроить. Но вообще-то молодец, начинающий сыщик! Умеешь делать пакости нехорошим людям. Как показала практика, иногда это очень даже необходимо.

– Ты же знаешь, я собак боюсь, – все-таки оправдывался Ладошка. – Думал, здесь собак будет много. А ты мне говорил, что порошок от них спасает.

– Спасает… – проворчал Макар. – Не только от собак. И от глупых скульпторов тоже. Хорошо, что ты микрофон снегом потер. Да и подул на него, я видел. Сейчас нормальные люди выступать будут, надеюсь, микрофон уже безвредный.

Честно признаться, Макар был просто поражен Ладошкиной находчивостью. А может, тот случайно все вытворил? Но как ни объясняй случившееся, благодаря Ладошке митинг вдруг стал совершенно другим. Все люди словно воодушевились, почувствовав свою победу над смешным чихающим скульптором, который уже и не собирался больше выступать. Да он вообще исчез куда-то! Наверное, поехал в баню, о которой упоминал. Прочищать в парилке свой пострадавший нос.

– Чувствую, без твоих изобретений здесь не обошлось, – шепнула подошедшая Соня Макару. – Только зря ты ребенку поручил такое задание.

– Да он сам! – возмутился Макар. – Сам все сотворил.

– Делаешь успехи, – сказала Соня Ладошке таким тоном, по которому нельзя было понять, хвалит она его или делает замечание.

Люди, повеселев, сменяли друг друга у микрофона, высказывая и без того понятные истины. Должен быть проведен повторный конкурс проектов памятника Булгакову – это раз. В этом конкурсе должны участвовать и представители общественности, то есть жильцов окружающих домов – это два. И надо сохранить прежний вид прудов, их красоту – это три.

• Предыдущая
• 13/27
• Следующая