29 отравленных принцев - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 18
- Предыдущая
- 18/76
- Следующая
– Телячьи?
– Ну, их отношения. Он ведь тоже ее ревновал к каждому столбу. Но все же не до такой степени, чтобы…
– Что?
– Чтобы руки на себя наложить, с собой покончить, бросившись с балкона.
– У Студнева были враги?
– Ой, вы мне такие чудные вопросы задаете. – Потехина усмехнулась. – Откуда же я могу это знать? Были наверняка. У кого их сейчас нет, кто деньги зарабатывает?
– Студнев неплохо зарабатывал? А чем он все-таки занимался?
– Понятия не имею. Сейчас ничем они таким особым не заняты, заводов-пароходов их не видно, а поглядишь – во всех проектах они завязаны, везде на виду, процентовку свою получают. Знаю только, что он успешно играл на бирже, имел какое-то небольшое рекламное агентство, и с Гусаровым у них когда-то в прошлом были общие дела. Кажется, Аврора и познакомилась с Максом через мужа.
– Пожалуйста, опишите тот вечер поподробнее, – попросил Никита.
– Ну что? О вечеринке, как водится, договорились спонтанно. Авроре пришла такая фантазия. Приглашены были, как я уже сказала, только наши. Мы тут, в ресторане, все подготовили – они приехали.
– Аврора приехала вместе со Студневым?
– Нет, она приехала с Анфисой. Причем опоздали, мы их ждали. Студнев приехал один, на машине. Он всегда сам за рулем, без шофера.
– И что было дальше?
– Ничего. Я же вам сказала: это был обычный дружеский ужин. Нормальная тусовка.
– Вы сказали: ваш шеф-повар готовил блюда. А кто составлял это меню, кто блюда заказывал – Аврора?
– Нет, она в этом мало что понимает. Она полностью полагалась на нас – на меня и Полякова, – сказала Потехина, – и потом, она почти ничего не ест. То ей нельзя, другое, такая капризная. Фигуру бережет. Ну, ей, конечно, надо, статус обязывает. Долину вон по телевизору показывают, она все какие-то «Супер-шесть» глотает… Но это же химия! И потом – возраст… Аврора тоже об этом уже задумываться начала, все на диетах каких-то сидит.
– Блюда, которые заказывают ваши клиенты, ну, то, что не съедается, остается на тарелках. Куда это потом девается? – перебил Никита ее сентенции.
– То есть как куда? В отходы, конечно. – Потехина опешила. – Это же объедки!
– У вас там что – мусорные контейнеры, мешки с отходами, что именно?
– Если точно – мусоропровод. Мы же фактически в жилом доме находимся, под нами подвал.
– А вывоз мусора у вас как налажен? – спросил Колосов.
Потехина даже растерялась.
– Как и в других ресторанах. Мы оплачиваем вывоз мусора. Каждую субботу приезжает машина, мусорщики забирают контейнер. Все вывозят. Только я не пойму, извините за прямоту, почему вы об этом так настойчиво спрашиваете?
– Потому, Марья Захаровна, что у нас веские основания полагать, что Студнев… Одним словом, мы уверены, что его смерть и пища, которую он ел тут, у вас за ужином, связаны напрямую.
– То есть как связаны? – Потехина всполошилась. – Что вы хотите этим сказать?
– То, что сказал, – ответил Никита, наблюдая за ее реакцией. – А теперь я бы хотел поговорить с вашим персоналом. С теми, кто работал в тот день и обслуживал клиентов. Воробьева ждет, начну с нее.
– Пойдемте, я провожу вас. У нас рядом с кухней официантская оборудована. Я вашими словами с толку сбита, мне вдруг так тревожно сделалось, – Потехина снизу заглянула в глаза Колосова. – Что происходит?
Но Никита не ответил. Он сделал это намеренно. Пусть поволнуется мадам. А мы за ее реакцией понаблюдаем.
Официантская оказалась небольшой комнатой без окон, зато с телевизором, кожаным диваном и креслами, со шкафчиками для униформы и верхней одежды. Воробьева сидела в одиночестве, курила, смотрела телевизор. Шли новости.
– Ну, не стану вам мешать, – сказала Потехина и оставила их.
Колосов разглядывал Воробьеву: лет двадцати семи, длинноногая яркая блондинка с великолепной гибкой спортивной фигурой. Он мысленно сравнил ее с Авророй. Пожалуй, официантка была покрасивее, помоложе. Никите представилось, как она лавирует в зале между столиками, грациозно качая бедрами. «Ресторан-то марокканский, – подумал он. – Стилизуется небось тут под тысячу и одну ночь вовсю. Может, и эта девочка Леночка тут клиентов в шальварах и чадре без лифчика обслуживает и при этом танец живота исполняет. Нет, сюда надо в следующий раз вечерком заглянуть, да попозже…»
– Елена… вас как по отчеству? – спросил он, усаживаясь на кожаный диван.
– Викторовна, – холодно ответила Воробьева, гася сигарету в пепельнице.
– Елена Викторовна, вы работали в пятницу вечером?
– Да, была как раз моя смена.
– Что это был за вечер?
– Легкий. – Воробьева неожиданно улыбнулась – вежливо и равнодушно. – Сейчас вообще клиентов мало. Москва пуста – август, все в отпусках, и потом эта ужасная гарь, смог. Аппетита ни у кого, наверное, нет. У нас тут сразу четверо официантов в отпуске. Если так и дальше пойдет, хозяйке их уволить придется. Ну, а в пятницу нас сняли. Была закрытая вечеринка. Приезжали друзья хозяйки.
– Вы одна обслуживали их стол?
– Нет, я только помогала. – Воробьева снова вежливо улыбнулась. Зубы у нее были белые, ровные. – У стола все время был наш шеф-повар и второй повар. В меню стояло мешуи – это ягненок на вертеле. Блюдо готовится на глазах у клиентов. Поэтому работало сразу два повара. Это дань уважения гостям. – Воробьева снова механически, заученно улыбнулась Колосову, как, наверное, улыбалась всем клиентам. – Я следила за сервировкой.
– Вы знали этих людей, да?
– Конечно. Кто не знает Аврору? И остальные все тоже наши завсегдатаи – Мохов, он от нас не вылазит, у него с хозяйкой дела, Анфиса – она три раза в неделю у нас обязательно завтракает и обедает.
Никита отметил: официантка не называла фамилий Студнева и Симонова.
– А вы все время находились в зале? Или куда-нибудь отлучались? – спросил он.
– Нет, я все время находилась в зале, обслуживала гостей.
– Как долго длился этот ужин?
– Ну, сервировали мы к половине восьмого, гости начали съезжаться к восьми. Ужинали. Около половины первого начали разъезжаться.
– Ресторан до какого часа работает?
– Как раз до половины второго. Мы официально в два закрываемся.
– Ну и что же гости, как они себя в тот вечер вели? Пили много?
– А кто сейчас мало пьет? – Воробьева озарила Никиту ледяной улыбкой.
– Ну, у вас тут вроде сплошное Марокко. А им Аллах запрещает.
– Но мы же не они, – ответила Воробьева. – Ресторан не рентабелен без алкогольных напитков. Это вон нашего Льва Львовича Сайко судорога корежит, когда его кус-кус клиенты вином запивают.
– Сайко – это ваш повар?
– Да. Второй повар. Он у нас вообще страх какой правоверный.
Воробьева сказала это с насмешкой. Но Никита в тот момент на ее слова не обратил никакого внимания.
– Значит, гости пили, веселились, – сказал он, – танцевали?
– Скажете тоже, кому там танцевать? Аврора танцы ненавидит. Говорит: на концерте с кордебалетом так наломается, все мышцы болят. Хозяйка наша не танцует. Анфиса тяжела на подъем. И рада бы, да не дано.
Колосов и на это язвительное замечание не отреагировал. И зря.
– Вы ничего странного не заметили в тот вечер, Елена Викторовна? – спросил он.
– Я? Странного? Нет, ничего. Такой вечер был хороший, легкий для работы. Клиентов мало – красота. Одно удовольствие работать.
– А они, гости, что, вот как сели за стол в восемь, так и сидели до половины первого, не вставая?
– Нет, ну почему? Мужчины в бар уходили, возвращались, курили. Кто-то выходил – ну, там, в туалет. Ну, я не знаю, я не следила.
– Студнев Максим, – сказал Колосов, – он здесь у вас раньше бывал?
– Бывал. Мне кажется, ему нравится наш ресторан, – сказала Воробьева, – мне он и самой нравится.
– Вы давно здесь работаете?
– С момента открытия, год.
– А как попали сюда – через агентство, по Интернету, по объявлению?
– Мне Мохов эту работу нашел. Я раньше в баре на Арбате работала, но мне там не нравилось. Обратилась к Мохову, он и подыскал мне этот ресторан. Хозяйка не скупая, платит хорошо. Пока не разорились, жить можно.
- Предыдущая
- 18/76
- Следующая