Дамоклов меч над звездным троном - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 31

• Предыдущая
• 31/71
• Следующая

Кравченко видел: Жданович для них просто какой-то сорокалетний дядька в очках с помятой физиономией. Он проявлял к ним гораздо больше интереса, чем они к нему – они просто радовались жизни и хотели срубить немного деньжат своим громким музоном. Вдруг солист взял и запел песню из прежнего репертуара «Крейсера Белугина».

– Это что? – спросил Кравченко. – Ваше?

– Ага, – не моргнув глазом, ответил гитарист. – Вчера в баре сочинили. Кайф, а?

Кравченко хотел видеть реакцию своего клиента. А Жданович никак не отреагировал. Посоветовал лишь пацанам получше настроить гитару и не сбиваться с ритма.

К началу спектакля они были в Малом театре. Шли «Три сестры». Евгений Прохорович играл полковника Вершинина.

После спектакля Кравченко повез Ждановича на теплоход. Они снова ехали по ночной Москве – на этот раз без гонок-преследований, в плотном потоке машин. Жданович тихонько напевал себе под нос марш из «Трех сестер». Глядя на него в зеркало, Кравченко, особо не склонный к сравнениям, думал о том, что… его клиент, по сути, – вылитый барон Тузенбах. Даже внешне – вот только заменить модные очки-кругляшки на пенсне, а байковую толстовку на сюртук. А так больше и менять-то нечего.

Он опять ошибался. Кое-что в характере Алексея Ждановича весьма и весьма было несхожим с натурой барона Тузенбаха. Но время открытий еще не пришло.

Вернувшись из областной прокуратуры, Никита Колосов сразу отрядил сотрудника на причал 9-17 – доставить в управление розыска для повторного допроса боцмана Криволапенко. События в Химках и в поселке Красный Пролетарий, показания Камиллы Тростенюк, охранников, пленниц притона и Олега Бузыкина кардинально изменили ситуацию по делу Валерии Блохиной. Однако помимо Блохиной были и другие жертвы. А вот как раз с ними все по-прежнему оставалось неясным.

В ожидании боцмана Колосов еще раз попытался проанализировать информацию по Петергофскому и Белозерскому эпизодам. Тот факт, что совершенные в этих городах убийства являются серией, сомнения не вызывал. Однако из этой серии по ряду очень важных факторов пока как раз и выпадал случай Блохиной. Все дело было в том, что, несмотря на все усилия, пока так и не было точно установлено, где именно была убита Валерия Блохина. И когда и каким образом труп ее был спрятан на барже с гравием. Сама баржа и ее разношерстный экипаж тоже крайне интересовали Колосова. И на это тоже имелась очень веская причина.

Во всех трех убийствах, совершенных в разных регионах, просматривалась пока, правда, только косвенно этакая пространственная связующая нить, игнорировать которую было уже невозможно.

Колосов отыскал в Интернете географический атлас Северо-Западного региона, внимательно просмотрел карту Ленинградской области, карту Петербурга и его пригородов. Огромные пространства на карте были исчерчены паутиной железных и автомобильных дорог, но так же и водными путями – по рекам, каналам, озерам. Никита выделил для себя водный путь, которым шла из Костромы в Москву баржа с гравием. Путь этот пролегал по карте и через город Углич. Но без точных показаний боцмана Криволапенко факт этот пока нуждался в проверке. Затем Никита выделил на карте город Белозерск. Просмотрел его – железнодорожное, автомобильное, водное сообщение с Москвой.

Белозерск, как значилось в справочнике, находился несколько в стороне от традиционного водного маршрута Санкт-Петербург – Москва. Однако это касалось лишь расписания движения экскурсионных теплоходов. Судя по корабельным документам, баржа в этот свой последний рейс ни в какие Белозерски не заходила. Но ведь до этого она курсировала всю навигацию, и маршруты ее рейсов следовало проверить самым скрупулезным образом.

Имелся в фактах, собранных по данной серии убийств, и еще один существенный пробел, касавшийся уже Петергофского эпизода. Колосов снова обратился к карте окрестностей Петербурга. Дворцы и парки, Финский залив… Увы, судя по данным из Питера, там до сих пор так и не была установлена личность убитого мужчины и точное место убийства. То, что труп был найден на берегу залива, недалеко от дворца, еще ничего не говорило.

Убить первую жертву могли где угодно – на всем побережье, а труп бросить в воду. В принципе убийство могло произойти и на корабле – на барже, на яхте, на катере, на сухогрузе, на теплоходе. В порту, наконец. Да, навигация в конце декабря, когда по примерным данным и произошло убийство, давно уже закруглилась. Но Финский залив не замерзал. И Нева оставалась в принципе судоходной. Или нет? Колосов сделал для себя пометку: связаться с Петербургом, запросить гидромет о метеорологических условиях двух последних недель декабря.

Он вновь вернулся к карте Северо-Западного региона. И на этот раз особо выделил водный путь из Петербурга в Москву – с заходом в Петрозаводск. Согласно справочнику таких маршрутов было несколько. Но один из них как раз и пролегал через Белозерск. Больше того, все маршруты пролегали и через город Углич. Миновать его тому, кто двигался к Москве по воде, было нельзя.

Наконец, в сопровождении оперативника прибыл и долгожданный боцман Криволапенко. Никита Колосов жаждал с ним пообщаться, а речной мореход что-то уж слишком нервничал, волновался. На обрюзгшем лице его явно читалось: что же это, граждане? Вроде все рассказал, в леваке треклятом признался чистосердечно, показания написал собственноручно, и снова-здорово? Везете меня, козла отпущения, не в местный отдел милиции даже – а в само управление уголовного розыска, в Москву – за что?!

– Да вы садитесь, Максим Маркелович, – постарался ободрить Колосов обескураженного боцмана. – Вы не волнуйтесь, у нас тут просто кое-какие вопросы к вам дополнительные.

– Я что? Я – пожалуйста. Если вопросы, то, конечно… Только я все, что знал про гравий, написал уже.

– Скажите, Максим Маркелович, этот ваш рейс был последний в столицу, а до этого – в августе куда вы ходили?

– По Волге. В Нижний. Это с пятнадцатого по двадцатое число. Потом чинились.

– А до 15 августа?

– Тоже чинились – в Костроме. А до этого был рейс Ярославль – Астрахань. Стройматериалы возили, потом еще тару на ярославский спиртзавод.

– А на северо-запад вы в этом сезоне летом ходили?

– То есть? – боцман Криволапенко поднял удивленно брови.

– Ну, в Питер, в Петрозаводск, в Белозерск?

– Нет. У нас с мая Волжская навигация была. Волго-Балта в этом сезоне не было. Конкуренция ого-го на Волго-Балте. Наше пароходство уж и не суется, – боцман шумно вздохнул, махнул рукой. На его толстом мизинце блеснул серебряный перстень – печатка кустарной работы.

– Я ознакомился со списком вашей команды. Действительно, весь СНГ представлен, – продолжал Никита. – А у вас не было никого, кого бы вы взяли, скажем, в середине навигации с другого судна? Который плавал бы до этого по Волго-Балту?

– Нет, таких не было. Мы никого в середине навигации не брали. Как сформировали штаты в апреле, так и ходим укомплектованными. Я этого вообще терпеть не могу – залетных брать. От них неприятности одни. Раз списали тебя в разгар сезона на берег, когда каждый матрос на счету, значит лодырь ты и разгильдяй порядочный. Либо пьяница. Либо еще чего похуже.

– Что похуже-то?

– Да все, что хотите.

– А вы сами кого-нибудь списывали?

– Нет.

– Точно нет?

– Точно. Я сам себе команду набираю, – Криволапенко покачал головой. – Я этих самых деятелей за милю вижу. Не беру, и баста. Нет, у нас коллектив сплоченный, здоровый, хоть и сборный со всего СНГ. А чего сборный-то? Там-то у них работы ноль, особенно для речников, вот и едут сюда.

– Максим Маркелович, а зимой, что ваша сборная команда делает?

– Как что? Отпуск. Отдыхает.

– Вы связь с людьми поддерживаете?

– Ну, как? Звоним друг другу. В апреле в порт приписки съезжаться все помаленьку начинают. Судно в док ставим на ремонт. Вся команда при деле.

• Предыдущая
• 31/71
• Следующая