Готическая коллекция - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 25

• Предыдущая
• 25/69
• Следующая

Без четверти одиннадцать Катя уже подходила к зданию почты. На углу возле опорного пункта скучали мотоцикл Катюшина и два пыльных черных джипа. Внезапно железная дверь опорного пункта распахнулась, и оттуда стремительно выкатился маленький толстый лысый мужчина лет пятидесяти, одетый в дорогую спортивную куртку. Следом за ним, точно черный горох, посыпались явные охранники – все как на подбор рослые здоровяки в строгих костюмах. Позади охранников Катя узрела Катюшина. Вид у него был растерянный и злой:

– Подождите, Алексей Модестович, мы ж еще не закончили! – крикнул он важному толстяку-коротышке, но тот даже не оглянулся, небрежно бросив через плечо:

– Я буду говорить только с прокурором. Машину я заберу позже. За ней приедет мой человек.

Он направился к джипу. Один из молодцов резво забежал вперед, предупредительно открывая дверь. И в тот момент, когда толстяк уже садился в машину, в дверях опорного пункта за спиной Катюшина появился Борис Чайкин. Катя увидела, что он бледен как полотно и чем-то до смерти напуган.

Тут один из охранников остановился, обернулся:

– А ты, – он ткнул в Чайкина толстым пальцем с печаткой, – ты покойник, придурок. Понял меня, Тарзан? Гроб себе беги заказывай, понял?

– Но-но, потише, без угроз тут! – возмутился Катюшин.

– А ты вообще заткнись! – отрезал охранник и рысью заспешил к джипу. Машины, взвизгнув, как на ралли, тормозами, синхронно развернулись и… только пыль столбом.

– Это и был муж Преториус? – спросила Катя, подходя.

Катюшин со злостью кусал губы.

– Ну, блин… – У него даже слов не находилось. – Ну, гусь, ну, зараза… Ну, подожди, я тебе устрою…

– Что ты ему устроишь? – глухо сказал Чайкин. – Это ты мне сейчас устроил. Мне, понятно тебе, дурак набитый? Я теперь покойник. Этот-то чистую правду сказал – я уже мертвец! И это вы, черт бы вас тут взял, во всем виноваты!

– Не нас вини, а себя, – хмуро прервал Чайкина Катюшин. – За то, что с чужой бабой спутался, за то, что врал, за то, что, может, и того… пристукнул ее втихаря на пляже.

– Я не убивал, – ответил Чайкин.

– А это ты теперь вон Преториусу докажи. – Катюшин мрачно созерцал площадь, где и след черных джипов давно простыл. Потом повернулся к Кате: – Ну, здравствуй. Такие дела, что и поздороваться с тобой толком не успел. Пошли в кабинет.

Катя медленно поднялась по ступенькам мимо Чайкина.

– А мне что теперь делать? – с отчаянием спросил тот. – Я-то теперь куда пойду после этой вашей тюряги, после клоповника?

– В камере у меня ни одного клопа. И что ты опять-то врешь? – возмутился Катюшин. – А что тебе делать и куда идти, я не знаю. Я тебе ни в чем больше не советчик. Вчера дал один совет: чистосердечно все рассказать. Но ты на него наплевал. А теперь катись на все четыре стороны и думай сам, как тебе назад в город возвращаться, как с ее мужем этот бардак улаживать, как живым выйти из всей этой передряги.

– Да это не я ее убил, а он! – выкрикнул Чайкин. – Выследил нас – и сюда со своей бандой… Ты видел, какой он был только что в кабинете-то?

– А каким будешь, узнав, что твоя жена, с которой ты всю жизнь прожил, спуталась с таким вот… – Катюшин смерил Чайкина мрачным взглядом. – Этот Алексей Модестович еще себя в руках держал. Я б, например, прямо сразу тебя кончил, доведись мне вот так. Ты вот сейчас паникуешь, как тебе от его гнева скрыться. И правильно паникуешь. Потому что деваться тебе, парень, некуда.

– Что ты издеваешься надо мной? – спросил Чайкин уже гораздо тише. – Ну что мне теперь делать, что?

– Ты правду начнешь говорить или нет?

Чайкин со злостью глянул на Катю, которая вообще ни слова не проронила, и воскликнул с отчаянием:

– Ну да, да! И что вам только от меня всем надо? Что вы ко мне-то привязались?

В кабинете он сел на стул и закурил. После ночевки в КПЗ одежда его пришла в еще более небрежный вид, на щеках отросла щетина, но все это и даже выражение испуга и отчаяния, ясно написанное на его лице, абсолютно не влияло на его внешность. И Катя в который раз вынуждена была признать: Чайкин, пожалуй, самый красивый мужчина, когда-либо виденный ею. И, наверное, счастлива была покойная Ирина Преториус, имея столь эффектного друга.

– Будешь отвечать на мои вопросы честно, – приказал Катюшин. – Если снова, как лис, вилять начнешь, тогда сразу вставай и уматывай… Ну? Где и когда ты с ней познакомился?

– В конце марта, на вечере в «Трансатлантике», – нехотя ответил Чайкин.

– Ты ведь в этом заведении работаешь?

– Да.

– Про работу твою я справки навел, а вот коллегу мою из Москвы просвети, будь добр.

– Это такой развлекательный комплекс… не бизнес-клуб, как я раньше говорил. Просто ночной клуб. Я там работал в шоу Мамедова.

– В стрип-шоу, – уточнил Катюшин, – мужской стриптиз по четвергам, когда в «Трансатлантике» бабий день, так? Преториус по четвергам приезжала?

– Да. Мы с ней познакомились…

– Прямо во время программы?

– Нет, просто она увидела меня. – Чайкин говорил по-прежнему нехотя и вроде бы смущался. Хотя чего ему было смущаться, раз у него была такая работа? Настоящая, мужская. Катя с любопытством следила за ним. Вот вам и принц в изгнании… Король-дроздобород. – Увидела, ну и, видно, запомнила. Глаз на меня положила. Начала каждую неделю приезжать. Потом как-то Мамедов вечером сказал: «Tебя дама в кабинете будет ждать, оплатила контактный стриптиз», – Чайкин горько усмехнулся. – Вот так мы с Иркой и знакомство свели.

– История романтическая, – сказал Катюшин. – У вас там в клубе, кажется, имена вроде не в ходу. Прозвища одни, кликухи. Как там тебя, в этом шоу-то, зовут, Борис?

– Тарзан, – ответил Чайкин.

– Ага, ясно. Ладно, продолжай.

– Муж ее тоже иногда приезжал в клуб. Всегда отдельно от Ирки на женское стрип-шоу в другие дни… Мужик он у нас в городе известный, шишка, в общем. Я, как только Ирка сказала мне, чья она жена, сразу хотел прекратить все это.

– Почему?

– Потому что всплывать мне было как-то неохота в порту с брюхом распоротым, вот почему!

– Вот даже как. У ее мужа такие длинные руки? Но ты ведь не прекратил с ней встречаться? Отчего?

– Она меня не отпускала. Влюбилась в меня. Каждый день звонила. Сначала мы в городе встречались – то в гостинице, то в клубе в номере запремся.

– Она сама эти номера оплачивала?

– Ну не я же, – хмыкнул Чайкин. – Это было ее желание.

– А ты просто пассивно шел даме навстречу?

– Я говорю – я хотел все прекратить, но она сказала: они с мужем разводятся. И она хочет, чтобы после развода мы с ней были вместе. Навсегда.

– А ты что?

– Я не знал, что делать. Решил подождать, посмотреть, что будет дальше.

– Ты ее любил, что ли? – спросил Катюшин.

Чайкин смотрел в окно. На красивом лице его была только досада. Катя украдкой вздохнула: он ее не любил.

– Что произошло между вами в тот день? – задал Катюшин новый вопрос.

– Где-то около недели назад Ирка как-то говорит: «Давай махнем на выходные на косу». Мол, муж ее куда-то уезжает, и она все устроит – снимет номер в частной гостинице. Там нас никто не знает, будем в полной безопасности.

– Даже так? У нее, значит, насчет мужа были серьезные опасения?

– Они у нее насчет него всегда были. Она мне говорила: это странный человек – холодный, жестокий. Поэтому она и решила его оставить, она не могла всего этого вынести.

– Но они прожили почти двадцать лет вместе.

– Ну и что? Когда-нибудь предел наступает.

Катя внимательно слушала. Помнится, Марта излагала историю семейных отношений Преториусов несколько по-иному.

– Ирка чувствовала себя брошенной, очень одинокой, – продолжил Чайкин, – и она боялась мужа потому, что в случае чего ей даже не к кому было обратиться за помощью. Она мне сама говорила, что после смерти брата ей просто некуда идти.

• Предыдущая
• 25/69
• Следующая