Ключ от миража - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 49

• Предыдущая
• 49/76
• Следующая

Катя посмотрела на Колосова. Он явно о чем-то напряженно думал. «О Зотове, – решила Катя. – Он все это время думал только об этом Игоре Зотове. Он уже примеряет его, потому что считает, что именно он единственное связующее звено между нападениями на парня во дворе и убийством похитителя ста семидесяти пяти тысяч… Но если он сейчас откроет рот и объявит, что у него уже есть версия, я… я его просто убью!»

– Я сам ни черта не понимаю, Николай, – сказал Колосов. – Во, снова попали в переплет, братцы, а?

Руслана Багдасарова из Института Склифосовского уже перевели в обычную больницу у метро «Щукинская». Колосов отправился туда, однако побеседовать с потерпевшим ему так и не удалось. Руслан лежал в травматологическом отделении, в палате для тяжелых. При нем неотлучно дежурила мать. От врача Никита узнал, что Багдасаров до сих пор находится в бессознательном состоянии, ни на что не реагирует и никого не узнает.

– Что вы хотите, такая тяжелая травма головы, – сказал врач Колосову. – Он, конечно, еще молодой, его организм усиленно сопротивляется, но… Мы не говорим этого его матери, она и так уже хлебнула горя, бедная женщина, но боюсь, даже если паренек выживет, он останется полным инвалидом на всю жизнь.

Мать Багдасарова, мешая русские и азербайджанские слова, с плачем причитала, что она – вдова, что у нее трое детей, что Русланчик был старшим и надеждой всей семьи, что у нее нет денег, что для того, чтобы сын мог лечиться, ее родственники в Назрани вынуждены были все продать, что она уже потеряла работу и что пусть Аллах покарает того, кто лишил ее сына, кормильца и опоры в старости. Рыдая, она схватила Колосова за куртку и кричала, что он тоже молодой, что у него, наверное, тоже есть мать, и умоляла только назвать ей имя негодяя, а уж она сама задушит его вот этими самыми руками.

Руки у Багдасаровой были смуглыми, кисти тонкими, хрупкими, удивительно изящной благородной формы, но кожа уже успела огрубеть от тяжелой работы, а ладони сплошь покрыться мозолями.

Когда Никита списывал данные с ее паспорта, он с изумлением узнал, что ей всего только тридцать три года и что своего первенца Руслана она родила в шестнадцать в Назрани. Однако выглядела она на все пятьдесят – смуглое изможденное лицо избороздили глубокие морщины, темные глаза запали, веки опухли от слез.

Из больницы Никита уехал в самом мрачном настроении. Связался со Свидерко, коротко доложив, что с допросом потерпевшего – полный облом. Свидерко не стал уверять, что он «и так это знал», просто предложил товарищу вернуться в отделение, захватить там инспектора по делам несовершеннолетних и ехать с ней в 85-ю среднюю школу, куда как раз отправляется он сам и где, как оказалось, в разных классах учились многие участники дворовой драки. Никита вспомнил: кажется, об этой самой школе говорил ему и Олег Алмазов. Он, помнится, школу свою хвалил, именуя крутой.

В школе, расположенной недалеко от поселка художников, как раз окончились занятия в младших классах. Никита застал Свидерко в учительской, в самом центре собравшегося на перемену женского педагогического коллектива. Дворовая драка для учителей новостью не была – ведь милиция уже приезжала, беседовала с учениками. Завуч, тревожно переглянувшись с инспекторшей по делам несовершеннолетних – той самой блондинкой, сообщила, что ученики 9-го «А» и 10-го «Б» Приходько Антон, Стрельников Денис и Кайсуров Марат уже ждут в компьютерном классе и что сейчас классный руководитель 3-го «В» приведет и Егора Мальцева.

Мальцева привели буквально за руку. И, к великому удивлению Никиты, «Жорик – брат Риты» оказался внешне чистейшим ангелочком – кудрявый, золотоволосый, синеглазый, пухлощекий бутуз – по виду типичный отличник и тихоня. Однако первое впечатление, как всегда, было обманчивым, и Никита скоро убедился, что дальновидные родители Мальцева не зря нарекли свое чадо одним из имен покровителя всех лихих и отважных – Георгия Победоносца. Свидерко попросил разрешения у учительницы потолковать с Мальцевым приватно, по-мужски, без присутствия педагогов и завуча. И Мальцев, видно, этот шаг сразу же оценил по достоинству.

– Вы че, сыщики? Из милиции? – спросил он без обиняков. Его голосок, несмотря на ангельскую мордашку, оказался хрипло-писклявым, увы, уже прокуренным и совершенно разбойным. – Здорово. А пушки у вас где же – в кобуре под мышкой или в кармане? Вроде нигде ниче не оттопыривается.

– Мы к тебе по важному делу, Егор. Расскажи, что там у вас перед Новым годом во дворе произошло? – сурово и одновременно отечески-проникновенно спросил Свидерко, усаживаясь за маленькую школьную парту.

Никита стоял у классной доски. На ней чьей-то дрожащей, нетвердой рукой было начертано простенькое уравнение с иксом и игреком. Внимая Мальцеву, Никита попытался его решить в уме, но вдруг с досадой понял, что он напрочь забыл, что надо делать с делением десятичных дробей.

Мальцев, направляемый вопросами Свидерко, почти дословно повторил то, что еще раньше рассказывал, как он выразился, «вашей тетке из милиции».

– Егор, а чего ты тогда из двора-то убежал, что-то я не понял, – спросил Никита простодушно. – Сдрейфил, что ли?

– Кто? Я? – Мальцев сверкнул глазами.

– Ну а как же? За тебя этот Игорян Зотов вроде вступился, в драку сунулся, а ты его бросил. Слинял.

– Я не слинял. И ниче я не сдрейфил, там бабка просто какая-то орала из окна: ментов щас позову, ментов! А этот… ну, про кого вы все время спрашиваете – Хачик Багдасаров… Он этого Лысого ка-ак стукнет, а Игорян ему ка-ак вмажет в печень… А тут еще этот сзади с бутылкой… Я ка-ак крикну, а мне в глаза – фары. Тачка въехала, чуть в них бампером не влупилась. Ну, они все сразу и слиняли. Кому охота светиться-то? Ну, тогда и я тоже… ушел домой.

– Значит, что же выходит? Ты со двора ушел последним? – спросил Никита.

– Я? – Мальцев слегка замялся. – Я сам ушел и никого не бросал.

– А тебе здорово от них досталось? Побили-то тебя сильно?

– Нормально. Поболело немножко и прошло.

– А разве мама тебя к врачу не водила?

– Да ну ее, – Мальцев сморщился, как от зубной боли. – Я не хотел, а она… она думала – у меня ребра сломаны.

– Ну, а ребра целы оказались?

– Целы, – Мальцев и бровью не повел.

– А этого Игоряна Лысого – Зотова ты, что же, раньше знал?

– Он к Марго, сеструхе моей, в прошлом году клеился. Они в одном классе учились.

– А где сейчас твоя сестра? Учится в институте?

– Замуж выскочила, дома сидит. У нее во какой живот, – Мальцев наглядно показал руками. – Говорит – сразу залетела, балда. У нее муж грузин, ничего дядька, нормальный. Только старый очень. Зато знаете тачка у него какая? Джип «Гранд Чероки Лоредо»!

– Значит, драка ваша вроде бы сама собой кончилась, правильно я тебя понял, нет? – спросил Никита. – Потому что вам помешали: женщина кричала из окна, водитель машины вас фарами осветил, ослепил, видно, тоже пытался вмешаться. А этот водитель, он из машины не выходил?

– Не-а.

– А женщина кричала – ты бы мог по голосу определить – старая, молодая?

– Нервная какая-то бабка, – Мальцев усмехнулся. – Да мне там вообще никто не нужен был, понятно? Я бы и сам там с ними…

– Ну, конечно, никто в этом и не сомневается, Егор, – успокоил его Никита. – А ты что, спортом, что ли, всерьез занимаешься?

– Угу. У нас секция кендо. Я кодекс самурая учу. Дядька мой говорит: нам, мужикам, всегда в жизни пригодится.

– Это факт, кодекс чтить надо, любой. Кстати… а что это за машина была, не помнишь? Ты вон как марки сечешь. А эта?

– Вроде темная, но не джип, это точно. Он же, водила, фарами нас ослепил нарочно. Я не видел.

– Не джип, значит… Но легковая?

– А грузовик в наш двор под арку фиг въедет. А вы че, ищете, кто Хачика по башке трахнул? Что, до сих пор не нашли? Слабо?

– Почему это слабо? – Никита даже обиделся. – Ты о нас плохо думаешь, Егор. Николай, ну-ка скажи, – подмигнул он Свидерко, – мы разве не нашли его?

• Предыдущая
• 49/76
• Следующая