На рандеву с тенью - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 45

• Предыдущая
• 45/70
• Следующая

– Как его звали?

– Да не помню я. Тачку его помню. Старый такой «БМВ», но, правда, классная еще машина. Я ее потом в городе видел.

– А снаряжение-то у них было для Съян?

– Ну, комбинезоны, каски, веревки – это все я доставал. Да вы что думаете, я их по сложному маршруту, что ли, повел? Пошли туда, где все здешние пацаны лазают.

– Куда же это?

– В Большой провал, где потом их тачку нашли, где мы их сейчас ищем.

– Ну и что?

– Ничего. Часа два они походили, устали, заскулили, назад запросились. Экскурсанты хреновы. Верка по дороге все приставала: расскажи да расскажи об этих пещерах. Ну, я, как гид, все там им показывал и рассказывал.

– Сказки про привидения? – Никита хмыкнул. – Про эту, как ее… Луноликую, что ли?

– Про Луноликую она и без меня знала. Тут, в городе, эти истории с детсада знают.

– Ну да, мертвец воскрес, «панночка помэрла», знаю, было дело, – Никита усмехнулся. – И что же дальше?

– Вывел я их наверх. Верка мне заплатила, как условились.

– Заплатила?

– А что, я задаром должен? Я свое время ценю, – Швед пожал плечами. – А потом, они были просто дилетанты, да еще и капризные ко всему. А за капризы нужно платить. – С Коровиной ты тоже деньги взял за экскурсию? Ах да, я и позабыл, она же в тот момент «твоя женщина» была, ты ею «владел».

– Только вот этого не надо, понял, нет? – Швед потянулся к фляге. – А то я сейчас плюну и пошлю вас куда подальше со всеми вашими расспросами.

– А я тебя арестую, – подал голос Лизунов.

– Ой? За что же, начальник?

– За потерянный нож.

– Типичные легавые, – Швед тряхнул головой. – Ну давай, действуй. Давай, что сидишь? Наручники еще достань.

– И достану. И я не он, миндальничать с тобой не буду. Посидишь в камере дня три с парашей в обнимку, живо все вспомнишь. И что ночью у тебя с Железновой произошло, и что месяц назад с теми, другими, и где тело Гордеевой искать…

Лизунов не договорил. За брезентовой стеной палатки послышался шум, возбужденные громкие голоса.

– Гордеева, там Гордеева! – В палатку как вихрь ворвалась Майя Арчиева. – Шведик, милый, слышишь? Слышите вы? Алька там!

– Где? – Лизунов вскочил, едва не обрушив палатку. – Мертва?

– Живая! Она под землей заблудилась, еле выбралась. Говорит, в Съянах кто-то есть. Кто-то чужой!

Под брезентовым навесом, где помещалась походная кухня, было уже не протолкнуться. Среди спасательниц Колосов заметил Олега Островских и его шофера. Под дубом стоял их мокрый джип. Чуть погодя Островских пояснил ему, что, как только в отделе стало известно о гибели Железновой и возвращении Гордеевой, он не выдержал и решил ехать в лагерь, чтобы лично быть в курсе событий.

Но сейчас на него никто не обращал внимания. Все взгляды были прикованы к сидящей за дощатым столом Алине Гордеевой. Она пила горячий чай из алюминиевой кружки. Никита заметил, что она очень бледна и что, хоть и пытается не подавать вида, ей очень скверно.

Куртка ее была вся насквозь мокрой и в глине. Но, кроме этого, на груди виднелись еще какие-то бурые пятна. Приглядевшись повнимательней, Никита понял, что это кровь. Складывалось впечатление, что они возникли оттого, что… Гордеева вытирала о куртку испачканные в крови руки.

Кровь на своем начальнике экспедиции заметили все собравшиеся. На Гордееву были устремлены тревожные и вопросительные взгляды. Но задавать вопросы начала она сама.

– Я могу на нее взглянуть? – спросила она Лизунова. Голос ее был спокоен, но было видно, что говорить ей очень трудно.

– Да, конечно. Тело в «Скорой», его уже извлекли из провала, но в морг пока еще не увезли, – ответил тот.

– Во сколько, по мнению вашего эксперта, она умерла?

– Приблизительно между часом и тремя ночи.

– В два ее уже не было в палатке. Я пошла ее искать. – Гордеева отодвинула кружку и достала сигареты.

Лизунов поднес ей свою зажигалку. Сел рядом на лавку.

– Расскажите нам все по порядку, Алина Борисовна, – попросил Колосов. – Что тут было после того, как мы уехали?

– Время было позднее, а день предстоял трудный. Мы легли спать. – Гордеева посмотрела на спасательниц, словно приказывая им не вмешиваться и не комментировать ее слова. – Женя легла. Но, я уже говорила, она была подавлена, сильно переживала за свой прежний промах. И, видимо, в отличие от меня так и не смогла уснуть. Решила доказать, что может преодолеть все свои так неожиданно возникшие страхи. Я проснулась в два часа ночи. От холода – уходя, она неплотно закрыла полог палатки. Я включила свет и увидела, что Жени нет, нет и кое-какого снаряжения. Я сразу решила: она в одиночку отправилась на седьмой маршрут, чтобы произвести там первоначальную разведку и утром огорошить нас новостями, доказав, что она…

– Извините, Алина Борисовна, извините великодушно, но тут все тайное уже стало явным, – перебил ее Колосов. – Почему вы решили, что она ушла одна на маршрут, а не перебралась в другую палатку? К вашему проводнику, например?

– Женя оставила мне опознавательный маяк, где ее искать. Это наше с ней изобретение – использование стойких ароматических масел. Под землей запахи слышны на большое расстояние. Это может весьма выручить, когда у вас вдруг погаснет лампа, тогда можно ориентироваться не только по голосу напарника, но и по запаху. У нас с ней целый язык сформировался. На этот раз она оставила возле моего изголовья пузырек с экстрактом эвкалипта. А это значит: я иду вниз. К тому же я… – Гордеева вдруг запнулась. – Короче, я сразу поняла, что она взялась разыгрывать из себя первопроходца Ливингстона. С ней и раньше такое случалось. Неадекватная реакция. Я оделась, взяла снаряжение и пошла ее искать к тому выходу, который мы планировали осмотреть утром.

– Почему же вы никого не разбудили? – спросил Никита, отметив, что рассказ Гордеевой в деталях весьма отличается от показаний Шведа и Майи Арчиевой. Так и бывает: одно и то же событие разными свидетелями в силу чисто личных причин излагается по-разному. К этому, правда, трудно привыкнуть, а еще труднее не брать это в расчет.

– Я просто хотела вернуть ее. Я подумала, что нагоню ее по дороге. До того входа в Съяны было довольно далеко. Я не думала, что она успеет начать туда спуск.

– Значит, вы уверены были, что искать Женю нужно именно на седьмом маршруте. А почему именно там? – Никита вспомнил, что уже задавал этот вопрос проводнику.

– Господи, там же был эпицентр этих идиотских суеверий, этих бредней. – Гордеева обвела взглядом своих соратниц. – Которые с некоторых пор бродят у нас тут. А я знаю… знала ее. И хорошо себе представляла, что она будет делать, чтобы преодолеть себя.

– То есть спустится одна ночью в подземный ход, где, по легенде, обитает призрак? – Колосов смотрел на Гордееву. – А мы нашли ее в трех километрах от этого места, у входа в Большой провал. М-да… Алина Борисовна, что за пятна на вашей куртке? Откуда они, объясните, пожалуйста.

– Разрешите, я все по порядку расскажу.

Она сунула в рот новую сигарету, и Лизунов снова щелкнул зажигалкой. Колосов заметил, что он не сводит с Гордеевой глаз и как-то странно молчит, не участвуя в допросе, что было для Пылесоса совсем не типично.

– Было очень темно, и моросил дождь. Я решила идти по шоссе, это был самый простой путь туда. Я думала, что им воспользуется и Женя. Я шла быстро и скоро добралась до моста возле Александровки. Начала спускаться к ручью, как вдруг услышала сзади шаги. Кто-то крался за мной по кустам. Я крикнула, посветила фонарем и… – Гордеева затянулась дымом. – Я не знаю, кто это был, но он дико вскрикнул и шарахнулся в кусты. Я побежала за ним. Но он исчез из виду. В кустах под мостом оказался ход, это было то самое место, что вы мне показывали тогда на карте, Никита. Этот неизвестный юркнул туда с проворством ящерицы, и я… Я, честно признаюсь, в ту минуту позабыла про Женю. Я решила выяснить, кто же это такой и куда ведет ход. Протиснулась в горизонтальную штольню, и… там был жуткий запах. При свете фонаря я увидела полуразложившиеся останки какой-то птицы, кажется, вороны, пух, перья. А тот, кого я преследовала, быстро уползал вниз по ходу, я слышала, как шуршит глина. И я поползла за ним. Штольня то сужалась, то расширялась. В некоторых местах я с трудом протискивалась, но потом ход расширился настолько, что я могла подняться и быстро идти. Того, кого я преследовала, я не видела, только видела тень, слышала его шаги, ощущала эту вонь… Впечатление было, что кто-то не мылся год или два. В одном месте я наткнулась на камень и потеряла равновесие. Когда начала руки отряхивать, они были липкие и в крови. Кровь была и на камне. Но на мне ни одной царапины не было, это была не моя кровь. И в этот момент, – она посмотрела на Лизунова, – я вдруг осознала, в какую ситуацию попала. Место было мне абсолютно незнакомо. Ход не раз уже разветвлялся на отдельные коридоры, а в спешке я позабыла пометить боковые штольни. Я поняла, что заблудилась, и тут вдруг у меня… погас фонарь. Наверное, сели батарейки, я в спешке забыла проверить… У меня были свечи, но, пока я шла под дождем, спички отсырели, и я никак не могла их зажечь. Я сунула коробок под мышку и решила подождать. И тут в темноте я вдруг услышала… шаги и какое-то хрюканье, что ли, странные звуки, нечленораздельные. Кто-то словно кружил вокруг меня в темноте. Я начала кричать, ругаться – в такие моменты лучше вести себя наступательно и агрессивно. Чиркнула спичкой, и она, слава богу, зажглась. Я никого не увидела, но поняла, что всего минуту назад кто-то был рядом со мной. На выступе камня я увидела следы крови, словно кто-то опирался рукой и испачкал… Я сразу же повернула назад. Меня никто не преследовал, но идти было трудно. Несколько раз я сбивалась, возвращалась. Я проплутала там почти весь остаток ночи и утро. Когда выбралась на поверхность, был уже день. К счастью, я вышла там же, где и начала спуск. У входа я снова заметила вороньи перья и консервную банку с какими-то объедками. Вот, пожалуй, и все. Кого я преследовала, не знаю, но точно это было не животное.

• Предыдущая
• 45/70
• Следующая