Прощай, Византия! - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 11

• Предыдущая
• 11/82
• Следующая

– В этой «Шкоде» сзади на сиденье барахла разного было накидано – целый гардероб эта Абаканова с собой возила. Ну, потом эксперты осмотрели салон. Изъято несколько шерстяных волокон с сидений, потом фрагменты грунта найдены на полу, на коврике. Нет, Катя, возможности, что убийца прятался сзади, я не исключаю. Потом, само нападение… Судя по всему, оно произошло во время движения машины. Правда, скорость на тот момент еще была небольшой, иначе авария была бы гораздо серьезнее.

– Как можно сесть в свою машину и не заметить, что сзади прячется человек? – хмыкнула Катя. – Пусть даже и ночь, тьма кругом. Хотя бывали случаи, конечно. А про скорость ты к чему? Думаешь, что эта Абаканова только выезжала на шоссе, точнее, не успела отъехать от какого-то конкретного места?

Колосов снова щелкнул мышкой. Отыскал нужный файл – подробная карта района, прилегающего к железнодорожной станции Редниково.

– Вот смотри, – сказал он, – вот здесь это самое Кукушкинское шоссе. Вот место, где обнаружена «Шкода» и труп. А вот тут – метрах в трехстах за поворотом – инспектором ДПС Луковым был найден этот самый мальчик Лева Абаканов. Между прочим, на инспектора эта встреча на ночной дороге произвела неизгладимое впечатление.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я-то? Я сам видел этого парнишку там, на месте, в «Скорой». Он был… Катя, в общем, зрелище было какое-то жуткое. Ты знаешь, у меня нервы крепкие, да и кожа, как у бегемота, на такие вещи, но даже я… Слышала бы ты, как он выл, как кричал.

– А что у нас вот здесь? – спросила Катя после паузы.

– Здесь станция. До нее от места убийства примерно километров девять. От озера и располагающегося на его берегах кантри-клуба примерно километра полтора. И примерно столько же до поселка Красный Пионер.

– Рабочий поселок или дачный?

– Дачный. Место тихое, живописное. Много художников живет, там какой-то бывший дачный кооператив. Сейчас расширяется, активно застраивается. И вот еще какая деталь: в трех километрах при выезде на магистральное шоссе – наш стационарный пост ГИБДД. А вот здесь, фактически совсем близко от места нападения, в ту ночь нес дежурство инспектор ДПС Луков. Ничего подозрительного он не видел, криков о помощи не слышал. Никто мимо него, говорит, в ту ночь не проезжал, кроме грузовой машины. Водителя он хорошо знает, тот местный. И, надо думать, вне всяких подозрений.

– Значит…

– Ничего это пока особо не значит, Катя. – Колосов покачал головой. – Это всего лишь привязка к местности. А в остальном пока только догадки. Самая главная улика – орудие убийства – отсутствует.

– А с отпечатками что?

– На приборной панели, на руле, на дверях с внутренней стороны следы пальцев рук убитой. А вот на ручке правой задней двери с внешней стороны эксперт наш обнаружил частицы талька.

– Талька?

– Если убийца не дурак, а он, кажется, не дурак, то он хватался за эту самую ручку в перчатках из латекса.

– В перчатках? Он, по-твоему, сантехник?

– Это ж классический прием заметания следов. Любой школьник, читающий детективы, это знает.

– Ладно, допустим, убийца орудовал в перчатках. Как он мог незаметно проникнуть в машину и спрятаться сзади? Только в отсутствие хозяйки и мальчика. Значит, машина где-то была этой нашей погибшей оставлена, припаркована? Но когда иномарку оставляют, ее запирают.

– Там чип-ключ, автоматика, сигнализация, – буркнул Колосов. – Я проверил вместе с Луковым. Чип-ключ на месте.

– Тогда вообще ничего не стыкуется. Получается, что убийца не мог пробраться в машину тайком и спрятаться. Значит, она все же посадила его сама. И потом… Никита, раз ребенок был в момент нападения в машине, выходит, он видел убийцу?

– Видел. Другое дело – сможет ли он его узнать?

– А где этот Лева Абаканов сейчас?

– Семья, точнее, старший брат Евдокии – Константин забрал его.

– Брат? А где ее муж? – спросила Катя.

– По нашим данным, она вот уже два месяца как разведена.

– Кто-то из их семьи был здесь, в управлении? Вы кого-нибудь уже допросили?

– Я разговаривал с ее братом Константином. Допросом это вряд ли можно назвать. Мы – он, я, Ануфриев – вместе были у шефа. Это дело уже взято на особый контроль прокуратурой, министерством, ну и, как видишь, Лубянкой.

– Потому, что жертва – внучка Ираклия Абаканова?

– Возможно, не только поэтому.

– То есть?

– У меня куцая информация. – Колосов криво усмехнулся. – Пока Ануфриев спускает нам сюда в розыск ровно столько, сколько считает нужным.

– Господи, но ведь этот самый Ираклий Абаканов уже полвека как покойник! – воскликнула Катя. – И вообще, он признан виновным в организации репрессий, незаконных арестов, фабрикации уголовных дел. Не покончи он с собой тогда, в пятьдесят четвертом, его бы наверняка судили. И до сих пор его никак не оставят в покое. Столько пишут всего. Вон Вадик мой мемуары Судоплатова читал.

– Для некоторых контор полвека – это не срок. Абаканов был шеф контрразведки, потом министр госбезопасности. Такие покойники, даже не реабилитированные Генпрокуратурой, – это особые покойники. И входить в контакт с ними и с их потомством не всякому доверят.

– Ты несешь какую-то чушь. Входить в контакт с покойником – вы что, на пару с Ануфриевым устроите спиритический сеанс: дух бывшего министра госбезопасности, явись нам!

– Если бы он явился, от нас бы только клочья полетели, Катя. – Колосов хмыкнул. – Я неверно выразился, а ты неправильно поняла. Чтобы ты правильно поняла, излагаю суть дела дальше. Значит, беседовали мы с братом погибшей Константином Константиновичем. В шоке он был, конечно, горевал. Не так чтобы головой об стенку бился – нет, все вроде в рамках приличия. И сам вполне приличное производит впечатление. Деловой такой. Кое-что, самую малость, несмотря на свое горе безутешное, он нам поведал.

– Он сказал, как его сестра вместе с сыном могла оказаться ночью на дороге?

– Вот как раз этого он нам и не сказал. Но мы узнали от него телефон и фамилию ее прежнего мужа. Это некто гражданин… черт, записано у меня, куда-то запись дел… ладно, потом найду, скажу тебе. Ну, и кое-что рассказал нам об их семье.

– Надо было сразу вызвать сюда ее мать и отца, а не брата, – сказала Катя.

– Мать его и ее давно умерла, еще в семидесятых. Отец, Константин Ираклиевич, – это тот самый, что остался в далеком пятьдесят четвертом сиротой, тоже, оказывается, три месяца, как скончался. Константин-младший сказал нам: скоропостижная смерть, тромб оторвался. Молодой сравнительно еще был мужик – пятый десяток разменял.

– И что, больше никаких родственников не осталось?

– Полно у них родственников. Константин нам сказал, что у них с Евдокией есть сводные братья и сестры. Их отец дважды женился и даже всех своих внебрачных детей усыновил. Целый выводок наследников – этих самых Абакановых-Судаковых, аж в глазах пестрит. Вот у меня список составлен: Абаканов-Судаков Федор Константинович, Ираклий Константинович – этот явно в честь деда назван, потом Ирина Константиновна, Зоя Константиновна, потом брат какой-то ихний двоюродный Павел Андреевич – это уже просто Судаков, не Абаканов. Потом еще Абаканова-Судакова Евгения Борисовна – это жена этого самого Константина, с которым мы беседовали.

– Подожди, я окончательно запуталась. Ты вот сейчас сказал – наследники. А что, там есть что наследовать?

– Есть. И немало вроде бы, даже по самым скромным подсчетам. Дед ловил шпионов, сажал врагов народа. А вот сын его имел талант к другим вещам. Как первую половину жизни он прожил, не знаю, а вот вторую – явно с большой пользой для себя. В последние десять лет он успешно занимался бизнесом, возглавлял ряд компаний. Сколотил капитал. Основа его – контрольный пакет акций горно-обогатительного комбината в Анжеро-Судженске. Город такой есть, Катя, почти что Рио-де-Жанейро.

– Это называется – «ты будешь олигархом»?

– Очень возможно, но…

– Что – но?

– Да не знаю я, Катя. Не знаю пока. Все еще покрыто туманом, кроме трупа в машине. И единственного свидетеля убийства – четырехлетнего мальчишки.

• Предыдущая
• 11/82
• Следующая