Рейтинг темного божества - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 65

• Предыдущая
• 65/77
• Следующая

– А какое было у него желание – у вашего брата? Ведь он же в начале поисков хотел, чтобы оно исполнилось, правда? Чего он хотел? – спросила Катя, снова рискуя навлечь на себя гнев девушки.

– Он… он просто не хотел умирать, как все. Он хотел жить. Долго, вечно. И потом… ему было просто интересно. Сначала.

– А потом?

– Потом страшно. И мне тоже.

– Он захотел воспрепятствовать всему этому, когда узнал, что поездке на кладбище будет предшествовать групповое убийство? – спросил Колосов. – Это его подвигло действовать?

– Гекатомба бескровная… по их ритуалам… по ритуалам братства Июньской Жатвы, – Женя запнулась, – она… она обязательно должна быть принесена сначала. Как и тогда, давно, много лет назад, когда в живых остался только мой прадед. Без жертвоприношения ничего не произойдет. Об этом кричал во время припадков безумия в больнице мой бедный прадед, об этом шептались между собой моя бабка и ее сестры, хранившие секрет… Об этом говорил нам и тот парализованный старик-эмигрант в Женеве. Это увидела во время одного из своих сеансов она, – Женя яростно стукнула кулаком по колену, – она, скользкая гадина, увидела, и для него это сразу стало законом!

– Да кто она-то? Сестра Стахиса Анна? – воскликнул Колосов.

– Она не просто сестра ему, нет… Она и сестра, и жена, и медиум, и любовница ему, как Изида Осирису. Но не верьте, не верьте ей – в ней нет и следа истинной Изиды. Это все ложь, обман.

– То, что в ней, ведь надо как-то назвать, да? – Мещерский вспомнил странную фразу графа Головина.

Женя глянула на него:

– А ты не дурак, парень, – криво, через силу усмехнулась она. – Ему бы ты, наверное, понравился и как знать… как знать…

– Значит, ваш брат был против жертвоприношения в сауне. Он был посвящен в его детали? – спросил Колосов.

– У них не было секретов. Они ведь были друзья с ним, они вместе затеяли весь этот ужас.

– Сам способ повешения крайне изощренный. Кто же все это придумал? Стахис?

– Нет. Это придумал тот ужасный летчик… ночной летчик Глеб Попов. Он был великий мастер на такие штуки… Ему вообще шла роль палача. Он и его дефективный братец-садист … О, они многое умели. Я впервые увидела их в том доме возле аэродрома…

– В Брусках?

– В Брусках. Это храм посвященных. Чужие туда не допускались.

– Для чужих – сеансы в доме культуры и мистерии на озере?

– На озеро просто съезжался трахаться разный сброд во славу Осириса. Он, Стахис, этим всегда пользовался. Там было удобно наблюдать за людьми как за подопытными мышами.

– А что, по-твоему, свело Поповых и Стахиса? – спросил Колосов.

– Он им когда-то помог по-крупному. Он ведь всем помогал. Даже мне – своей бескорыстной любовью, – голос Жени звенел. – Знаете, я ведь была до знакомства с ним просто шлюхой. Мне каждый день нужен был мужчина. Я ничего не могла с собой поделать. Боялась саму себя. Погибала от похоти. А он мне помог. Скоро, кроме него, мне стал никто не нужен. Я думала только о нем. Даже сейчас, после всего, я не могу… не могу, – она резко отвернулась.

– Разве это помощь? – воскликнула Катя.

Женя не ответила.

– И вот так же он лечил от наркомании? – спросил Колосов. – Заменяя одно другим? Героин миристицином?

– Ему все было подвластно, все позволено.

– Вот эта фотография, – Колосов извлек снимок, – она что же, ваша?

Женя посмотрела, кивнула:

– Она всегда хранилась в нашей семье.

– А для чего ваш брат отдал ее мне? – спросила Анфиса. – Как раз накануне убийства?

– Я не знаю, он мне ничего не говорил об этом.

– Я фоторепортер, журналист. Может быть, он хотел привлечь внимание к деятельности этой вашей секты, вашего братства? Он просил, чтобы я ее опубликовала в печати.

– Может быть, но этого я не знаю.

– Скажите, Женя, ваш брат заикался? – спросила Анфиса.

– Да, с детства, когда сильно волновался, – она снова всхлипнула.

– Эти четверо ребят из сауны, – Колосов забрал у нее фото, – они что, не догадывались, чем все для них кончится?

– Они… Мой брат называл их слепыми щенками, ныряющими в бездонный колодец. Какие же дураки, слепцы! Наркоман, спортсмен, педик, какой-то чокнутый бывший сатанист… Они явились к нему, к Стефану. Им нужен был учитель, поводырь, лекарь, кнут и пряник в одном лице… Глупцы, мальчишки… Мой брат предупреждал их, что добром для них все это не кончится.

– Он предупреждал их?

– Да, но они ничего не желали слушать. Они слушали только его и верили только ему. Он умеет привлекать сердца. Они таскались на все его сеансы, каждый раз ездили на озеро. Они были идеальной жертвой – это было просто написано на их лбах. Им стали внушать, что они могут подняться на высшую ступень, войти в круг избранных, посвященных. Только для этого надо пройти обряд инициации. Они были готовы на все. Они словно сошли с ума. Их обрабатывали Попов и Антон Брагин.

– Брагин? Шофер?

– Он не шофер, он прежде купоны на бирже стриг, потом разорился. У него дьявольский ум. Он и Попов внушили этим мальчишкам, что путь инициации – это черта, граница между светом и тьмой, жизнью и смертью. Они, мол, должны испытать на себе и то и другое, на миг переступить черту и тем самым войти в новый круг посвященных.

– Черт, вот потому-то они там, в этой сауне, и надели себе на шеи веревки добровольно. Они были уверены, что это испытание – блеф, что надувной матрас просто немного погрузится в воду, а Поповы вытолкнули его у них из-под ног! – воскликнул Колосов.

– Между прочим, Женя, в поисках доказательств он сам испытал этот обряд на себе, едва не повесился всерьез, – Катя кивнула на Колосова.

– Значит, вы такой же дурак, как и они. Смотрите – попадете к нему, он это поймет в два счета. Если уже не понял, – Женя сверлила Колосова взглядом, так что ему даже стало как-то не по себе.

– Ну да, Стахис-то у вас, оказывается, мысли читает, – хмыкнул он и осекся.

– Вы не понимаете, о чем идет речь! – крикнула она истерически. – Вы ничего не хотите понять. Вы не верите мне! Что толку, что я все это вам рассказываю?!

– Вы рассказываете потому, что ваш брат убит. А вас саму мучает страх. И еще потому, что вы знаете – то, что ваш предок Аркадий Неверовский некогда спрятал в старой безымянной могиле – теперь в руках у Стахиса и его приверженцев.

– Это у него? – Женя побледнела как полотно. – В его руках?

– Я спрашиваю снова: почему же все-таки ваш брат решил помешать ему, своему бывшему другу? Как же он так смог взять и отказаться от семейного талисмана, якобы исполняющего любое желание? Режьте меня, – Колосов помолчал секунду, – но тут ведь дело не в одной только жалости к невинным жертвам? Что вы молчите, Женя? Что ты молчишь? Я прав?

– Перед тем как все это произошло… они – мой брат и он , Стахис… у них произошел разговор. Долгий, наедине. После этого мой брат сказал, что… что если ничего не предпринять, то… то мы все скоро погибнем.

– То есть как? Я не понимаю.

– Мы погибнем. Мы все погибнем.

– Я не понимаю, Женя, что вы хотите этим сказать?

– Подожди, – Катя удержала его, – подожди… Женя, вы все хотели, чтобы ваши желания исполнились… Я не спрашиваю, какое было ваше собственное желание. Но вы любили Стахиса. Были с ним близки. Возможно, вы знаете – какое было его желание? Чего хочет он?

– Он хочет стать богом, – хрипло ответила Женя. – Что вы на меня так смотрите? Думаете, я ненормальная, брежу? Он всегда хотел стать богом. И он им станет, раз эта страшная вещь теперь в его власти!

– Женя, он лгал вам… Он лжет всем, этого не в силах желать всерьез ни один человек, – воскликнула Анфиса.

– А он не человек! – крикнула сестра Неверовского и, как от удара, закрыла голову обеими руками.

Над монастырем светило солнце. На небе не было видно ни одного грозового облака. В монастырском пруду крякали утки. Вокруг было много туристов, паломников и просто праздных зевак. Никто не обращал внимания на компанию, оккупировавшую каменную скамью для паломников.

• Предыдущая
• 65/77
• Следующая