Улыбка химеры - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 68

• Предыдущая
• 68/72
• Следующая

– Он, наверное, в офисе. – Марина Львовна остановила взгляд на Кате. В ее глазах мелькнуло удивление, растерянность, а затем…

– Он что, с утра уехал в казино? – спросил Никита.

– Н-нет, не с утра, я не знаю точно…

– Он ночевал дома? – коротко бросил Филипп.

Марина Львовна посмотрела на него.

– Что происходит? – спросила она испуганно. – Филипп, объясни мне.

– Валерий Викторович вам сегодня звонил? – вмешался Никита, не давая ей опомниться. – Нет? Не звонил? Так откуда же вам известно, что он в казино?

– Я не знаю… Он обычно… Он порой ночует там в своем рабочем кабинете. – Марина Львовна по-прежнему не сводила глаз с Филиппа. – А в чем дело? Зачем он вам? Филипп, да что все это значит? Что ты им сказал?

Филипп вскинул голову, точно она его ударила, но…

– Ну-ка, парень, погуляй немножко, – быстро распорядился Колосов, – давай, давай, проветрись. Нам с Мариной Львовной надо наедине поговорить.

Филипп криво усмехнулся, обошел жену своего покойного брата точно бездушную вещь, распахнул дверь и скрылся в доме.

– Марина Львовна, ответьте, пожалуйста, на мои вопросы, – сказал Колосов, понижая голос. – Вы были пятого января в казино, в день поминок по вашему покойному мужу. Скажите правду, отчего вас тогда так взволновал слух о том, что в вестибюле казино якобы произошло самоубийство?

– Какое самоубийство? – спросила Салютова. – В тот день ведь застрелили нашего служащего!

– Да, но это выяснилось позже. А когда вы прибежали в вестибюль, все кругом говорили о самоубийстве, и вас, как показывают свидетели, эта новость потрясла. Почему?

– Вы что-то путаете. – Салютова нервно усмехнулась. – Я… да, я услышала, что кого-то убили, и, естественно, сильно испугалась…

Колосов внимательно смотрел на нее.

– Марина Львовна, – сказал он мягко. – Я ничего не путаю. Я просто выясняю факты. Это был день траура по вашему мужу, и ваша семья в полном составе собралась в принадлежащем вам казино почтить его память. И в этот момент охрана вдруг сообщила, что в туалете внизу кто-то якобы покончил с собой. И вы, не помня себя, бросились туда, испугавшись, что это кто-то, кого вы…

– Да что вы такое плетете! – резко оборвала его Салютова. – Что вы выдумываете? Ничего этого не было! Я ничего не знаю! Я понятия не имею, что он вам обо мне наговорил!

– При каких обстоятельствах погиб ваш муж? – подала голос Катя. Салютова обернулась к ней. Позже, вспоминая свой вопрос и ее ответ, Катя терялась в догадках: узнала ли тогда ее вдова? Если нет, значит, снова крупно повезло, а если узнала (да и трудно было не узнать), то…

– Это был несчастный случай. Пьяная авария, – отчеканила Салютова. – Он сел пьяный за руль и не справился с управлением. Он и прежде в таком виде водил машину. Я его тысячи раз предупреждала, что когда-нибудь пьянство доведет его до могилы.

– Значит, Игорь Валерьевич злоупотреблял спиртным? – спросил Колосов. – И давно? И что же – он пробовал лечиться от алкоголизма, нет? Катя, будь добра, позови Филиппа, – попросил он, не дожидаясь ответа Салютовой.

Катя открыла тяжелую входную дверь дома и вошла в огромный сумрачный холл. Широкая дубовая лестница уводила на второй и третий этажи. Под потолком медленно вращалась грандиозная люстра-мобиль, схожая формой с застывшим водопадом. Пол устилал синий китайский ковер. В центре его стоял Филипп. А на лестнице Катя увидела сгорбленную старуху в черном платье. Она опиралась на палку и цепко держалась за перила.

– Вернулся? – скрипуче спросила она Филиппа. – Давно тебя здесь не было, сынок…

Он не отвечал.

– Ну, что молчишь? – проскрипела старуха. – Что ждешь? Уходи. Тут тебе делать нечего, мальчик. Уходи отсюда – это проклятый дом. – Она погрозила поднятой вверх палкой. – Проклятый!

– Филипп, пойдемте, они закончили, пора ехать, – сказала Катя.

Филипп запахнул пальто. Посмотрел на застывшую на ступеньках старуху.

– Прощай, баба Поля, – сказал он. И направился к двери, даже и не взглянув на Катю, словно она тоже была бездушной вещью, как эта лестница, этот ковер на полу, как вдова его брата, с которой он даже не попрощался, садясь снова в колосовскую «девятку».

На Рублевском шоссе попали в грандиозную пробку. Время шло убийственно медленно. Филипп угрюмо молчал, смотрел на забитую транспортом дорогу. Катя сидела рядом с ним на заднем сиденье. Оглянувшись, видела, что прямо в их багажник упираются фарами «Жигули» Биндюжного. Он курил в открытое окно. Наконец тронулись с места, но почти весь путь до поворота на подъездную аллею «Красного мака» ползли в потоке машин черепашьим шагом.

В результате в казино приехали уже в сумерках. Здание было ярко освещено. По крайней мере так показалось Кате в первую минуту, когда она с аллеи увидела ало-золотое пульсирующее огнями рекламное панно над фасадом: колода гигантских карт раскрывается веером, и словно из рога изобилия сыплются золотые монеты, король червей, дама, бубновый валет, туз бубен. Затем по сверкающей картине пробегает волна, и карты превращаются в цветы, сливающиеся в один огромный, распускающийся прямо на глазах красный мак.

Сначала Катя видела только эту иллюминацию, освещавшую и подъезд, и автостоянку, и аллею. А потом, когда они подъехали ближе, ее поразил контраст между этим сияющим панно и темным мертвым зданием казино, чем-то неуловимо напоминающим все тот же немецкий замок и… дом Салютовых в Ильинском, только что ею виденный.

Свет в большинстве окон казино не горел. На первом этаже освещались лишь подъезд и вестибюль. Филипп Салютов и здесь взял на себя роль проводника: поднялся по ступенькам и позвонил в дверь. И здесь тоже ему открыл охранник. Молча, без всяких вопросов пропустил их внутрь, узнав Колосова и Биндюжного.

– Где отец? – спросил охранника Филипп. – Здесь? – И эта вторично произнесенная им фраза прозвучала как общий пароль.

Никита оглядывался: да, казино было закрыто, и это был свершившийся факт. Однако оно все еще жило. Двери бара распахнуты. В вестибюле – дежурная смена охраны. Мраморный фонтан Фортуна журчит. Из Большого зала – приглушенные голоса.

Послышались шаги – легкие, быстрые, острые каблучки простучали, процокали по мраморному полу. Навстречу им из Большого зала появилась женщина в черном строгом деловом костюме – пит-босс игорного зала Жанна Марковна Басманюк.

– Добрый вечер, – невозмутимо (не моргнув глазом! – как отметил про себя Никита) поздоровалась она и… И тут увидела Филиппа. – Вы к Валерию Викторовичу? Он здесь, с утра. Филипп… и ты приехал? Здравствуй. – Ее взгляд скользил по их лицам, задержался на Кате, потом снова вернулся к Филиппу. Колосову показалось, что Басманюк хочет о чем-то спросить Салютова-младшего.

«Она еще не знает, что Дьяков убит, – подумал он. – А когда узнает, как поведет себя? Если это правда, если это действительно правда, что его убил Салютов, – как она поведет себя? С нами? С ним? Будет ли снова лгать? Или заговорит?»

– Жанна Марковна, у нас разговор к Валерию Викторовичу. Срочный, – сказал он. – Мы бы хотели, чтобы при нем присутствовали и вы, и Глеб Арнольдович. Он здесь? Позовите его, пожалуйста.

– Китаева нет. Он… он не приехал сегодня, – ответила Басманюк.

Катя, молча слушавшая и молча разглядывавшая вестибюль казино, заметила, как на этот ответ отреагировал Филипп.

– Пройдемте с нами к Валерию Викторовичу, – Колосов направился к лестнице на второй этаж.

– Нет, сюда, прошу, – Жанна Марковна указала на двери Большого зала. – Он там.

Катя снова чуть отстала от всех и вошла в сумрачный игорный зал последней – вслед за Филиппом. В глубине зала она увидела Салютова и сразу же его узнала. Он был очень похож на Филиппа. Или, возможно, этот обратный отсчет не был верен. Точнее, надо было сказать, что сын очень похож на отца – юная копия старого оригинала. Матрица.

• Предыдущая
• 68/72
• Следующая