Врата ночи - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 16

• Предыдущая
• 16/80
• Следующая

– Значит, я ошиблась. – Яна с сожалением вздохнула. – Очень красивая вещь. Я ее долго разглядывала. Там на внутренней стороне браслета вроде какая-то иероглифическая надпись.

– Это оберег. Браслет-амулет, посвященный богу-крокодилу Сокнебтюкису, – сказал Белкин. – Надпись давно дешифрована. Тот, кто изготовил амулет, просил защиты «от злых духов, от мертвеца и от безумного».

– А что, древние испытывали страх перед сумасшествием наравне с ужасом перед сверхъестественным – мертвецами, демонами? – вдруг спросил Мещерский. До этого он рта не раскрывал, молча стоял у стола, разглядывал рисунки.

– Как видите на примере египтян, – ответил Белкин. – У обитателей Древнего Шумера и в более поздние времена у вавилонян и ассирийцев тоже бытовали схожие суеверия. Имелись и специальные обереги – амулеты, заклинания. Безумие и одержимость демонами часто представлялись одним и тем же явлением. И защититься от этой напасти пытались самыми радикальными методами.

Яна достала из-под стола кейс и сложила туда рисунки.

– Ну, кажется, все на сегодня. Спасибо большое, Валентин. Завтра как обычно? – спросила она.

– Лучше во второй половине дня, Яна. Созвонимся. А то у нас с утра делегация из Иордании. Все будут заняты, – ответил Белкин. – Ну а вы, сеньор Толедо?

– Мотаю, мотаю, не волнуйся ты так, – хмыкнул Риверс. – Черт, а куда я ключи от машины сунул?

– Вот они, – Яна извлекла ключи из своей сумочки.

– Ну, до завтра, – откланялся Белкин. – Сергей, пройдемте, тут у нас кабинет при музее, а то в ногах правды нет. Екатерина, прошу.

Яна и Риверс направились к выходу. Белкин повел Мещерского в третий зал, откуда, оказывается, вела дверь в рабочий кабинет хранителя музея. Катя двинулась следом за ними, но снова замешкалась перед «золотой» витриной. Ей хотелось поближе разглядеть оберег бога-крокодила, как вдруг…

– Послушай, золотце мое, красотулечка, – шепот, насмешливая вкрадчивая скороговорка: Риверс – он зачем-то вернулся в музей. – Парень-милашка… Изящный, но какой-то заторможенный этот Сереженька… Твой персональный, а? Нет?

Катя от неожиданности лишилась дара речи.

– Выходит, ничей? – осклабился Риверс. – То-то я смотрю, он на меня пялится, словно дыру прожигает… Ну, оревуар, золотце, не грусти, не скучай.

И он испарился. Как дух, как джинн, скользнувший в бутыль. Катя почувствовала, как вспыхнули ее щеки. «Придурок, – подумала она. – Клипмейкер. Парфюмерная линия «Евфрат», менталитет ассирийца, ах ты…»

В кабинет она вошла красная как рак. Белкин и Мещерский встретили ее удивленными взглядами. Они сидели за рабочим столом, занятым компьютером и принтером. Места хватало лишь для папки с бумагами. И на полу у их ног распласталась крупномасштабная карта какого-то региона.

– До Тегерана самолетом, насчет аренды мы переговоры уже начали, а вот далее, весь остальной маршрут… Катя, ты чего такая? – прервался Мещерский на полуслове.

Она… что бы такое соврать? У нее тоже имелся вопрос для него, но задавать его при Белкине она не собиралась. Итак, что бы такое соврать?

– Там статуя у вас зловещая над входом. – Катя вспомнила поразившего ее пятиногого крылатого человека-быка. – Он так глядит, прямо мурашки по коже.

– Ах этот… Суровый товарищ. Страж. Найден в Ашшуре во время раскопок дворца. Такие стражи-хранители – древние называли их ШЕДУ – украшали ворота в крепостях ассирийских царей. Такие статуи есть в Британском музее, Иракском музее в Багдаде, один и к нам затесался, – пояснил Белкин.

– Неприятно у него каждый раз под брюхом проходить, – заметила Катя, – так и кажется – шагнет, раздавит копытами в лепешку.

– Специальный эффект. Атака на психику. Ваятель на это и рассчитывал. Присядьте вот сюда, Екатерина, – Белкин галантно подвинул ей стул.

Она села у окна. В отличие от залов, в кабинете хранителя музея оно было закрыто решетчатыми жалюзи. С Мещерским надо бы переговорить, но он занят…

– Маршрут, который предстоит преодолеть, очень сложен, – Мещерский внимательно изучал ксерокопии каких-то документов и то и дело сверялся с картой на полу. – Итак, до Тегерана – самолетом, но отправной точкой экспедиции станет не столица, там останется часть груза. Маршрут начнется вот отсюда, севернее, из Хамадана через Керманшахскую долину на юго-запад. А это район, удаленный и от шоссейных, и от железных дорог. Горы и далее Курдистан…

– Идти предстоит через Алдунское ущелье и район Диз-Абада, – Белкин, видимо, настолько хорошо успел изучить путевые записи 1915 года, что даже не смотрел на карту. – Там у вас, по словам Скуратова и Астраханова, будет несколько запланированных стоянок.

– Где именно? – нахмурился Мещерский.

– Массив Джебель-Синджер. Селения в районе этого горного перевала. Впрочем, все детальные инструкции Скуратов получит позже.

– От кого?

Белкин кашлянул. Помолчал.

– Курдистан, мда-а… – Мещерский хмыкнул. – Чудное место… Границу между Ираном и Ираком пересекаем вот здесь, – он склонился к карте. – МИД и посольства уже обсуждают этот вопрос. А далее самый сложный участок – здесь в дневниках сказано – пустыня Гилян.

– Конечно, это не вертолетом и не поездом по железке. Но это, Сергей, и не пятнадцатый год. Там все совершенно изменилось. Конечно, если бы не военный конфликт между странами, эта глупая война за клочок пустыни, было бы все гораздо проще. Вот здесь, в этом районе, планируется выйти к берегам реки Диалы, это уже приток Тигра. И это точное место стоянки сотни Уманского полка. МИД и посольства вроде что-то решают с установлением мемориальной плиты… Это район крупных археологических раскопок. Точнее, был когда-то. Сейчас в связи с нынешним положением и изоляцией Ирака там все в забросе и запустении. – Белкин опустился на колени. Они с Мещерским уже ползали по карте, едва не сталкиваясь лбами. – А далее снова на юго-запад – оазис Хамрин. И туда самолетом вам доставят остальной груз.

Катя заметила недоуменный взгляд Мещерского. О грузе экспедиции, выходит, он совершенно не информирован. Странно, что это за такой тайный груз? У Белкина вид загадочный, точно экспедиция везет оружие…

– Вы переправитесь через Тигр вот здесь, севернее Багдада, и это уже будет настоящее Междуречье, – продолжил Белкин. – Конечный пункт маршрута Шат-эль-Айят. А затем вернетесь в Багдад и оттуда уже в Москву самолетом.

Они начали отмечать на карте пункты стоянок, сверяясь с дневниками 1915 года (это были ксерокопии, подлинники, видимо, хранились в фондах). То и дело сверялись с новейшей картой автомобильных дорог Ирака. Катя терпеливо наблюдала за их работой. Час тек за часом. За окном давно уже наступил вечер. Зажглись фонари на Большой Пироговке. Мещерский и Белкин, что называется, здорово увлеклись. Наконец Белкин разогнул затекшую поясницу.

– Посольствам обеих стран нужен точный и подробный маршрут экспедиции. Там необходимо разрешение военных, а также визовой и пограничной службы. Сделаем завтра на компьютере распечатки и приложим к нашей документации и материалам Министерства иностранных дел.

– Вы так хорошо знакомы с Ираком, Валентин, – Катя воспользовалась их усталой паузой. – Бывали там?

– Проработал два полевых археологических сезона как раз вот в этом районе на берегах Диалы. А потом под самый Новый год пришлось спешно сворачиваться. Начались налеты американцев. Там как раз нефтеперерабатывающий завод сейчас, мишень. – Белкин выпрямился перед Катей. Она снова отметила про себя: военная выправка хранителя археологической экспозиции – это что-нибудь да означает…

– Мне казалось, ваш институт, такое известное в Москве научное учреждение, связано, в первую очередь, с изучением экономики, внешней политики. Никак не предполагала, что такое серьезное внимание уделяется здесь и археологическим исследованиям.

– Все необходимо изучать в комплексе, – улыбнулся Белкин. – Экономика, политика… Междуречье, – он крепко наступил ногой на карту, – это семь тысяч лет истории человеческой цивилизации. Политики сейчас заняты развязкой иракского кризиса. Без учета многотысячелетней истории народа, компактно проживавшего в одной речной долине и ее окрестностях между Тигром и Евфратом, никакой кризис развязать не удастся. Время, Екатерина, – категория постоянная. Вне его ничего не существует. В том числе и ситуационного, и политического анализа. Время и история порой подсказывают парадоксальные параллели.

• Предыдущая
• 16/80
• Следующая