Врата ночи - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 45

• Предыдущая
• 45/80
• Следующая

– Вы же не сопротивлялись, Василий Аркадьевич. Тихо вышли со мной на воздух. Культурно. Из чего я и заключил – человек вы бывалый, с железной выдержкой.

Астраханов слушал и смотрел с насмешливым презрением.

– Ну страна! Ну менты, ну контора…

– Извините, руки мне свои не покажете? – Колосов внезапно резко наклонился к нему через стол.

– Откатали ж пальцы. Пемзой теперь придется оттирать в бане эту дрянь.

– Ладони, будьте добры.

– Линия жизни моя интересует?

– Угу. – Колосов глянул на его руки. Такими подковы гнуть.

Никаких надрезов на коже. Ни между большим и указательным пальцами, ни где-либо еще. Все чисто.

– Знаешь, парень, мне твои ребусы вот уже где. – Астраханов чиркнул ребром ладони по горлу. – Теперь все? Могу я идти или мне звонить адвокату?

– Не нужно адвоката. – Никита усмехнулся. – Еще пара-тройка вопросов и… пожалуй, пока все. Учтите, Василий Аркадьевич, могу проверить то, что сейчас спрошу, и проверю обязательно. Но пока спрашиваю вас, полагаясь на ваш честный ответ: оружие какое-либо имеете? Холодное, огнестрельное?

– Меня ж обыскали, кажется, там, в машине.

– А дома? В особняке в триста квадратных метров? В гараже, в подвале?

Астраханов хмыкнул.

– Может, прямо сейчас и поедете проверить? С ордером на обыск?

Колосов молчал, ждал.

– Когда я был мальчишкой, у нас на заставе, где я с родителями жил, был пастух Гейдар. Приезжал летом на заставу частенько, когда отары в горах перегоняли, – медленно сказал Астраханов. – Так вот на мой день рождения – пятнадцать мне исполнилось – привез он мне подарок. Отцу не велел показывать, хоть отца моего крепко уважал… И подарил он мне пистолет. Старый, правда, еще с войны. «Браунинг». Где взял его Гейдар – до сих пор не знаю. Знаю лишь то, что на границе в горах оружие всегда водилось, не то что в долинах… Подарил со словами: вот, мальчишка, божественная, самим Всевышним созданная вещь. Самая мужская вещь на свете. Носи его прямо на теле, под курткой, чувствуй его силу, и, клянусь Аллахом, так сказал мне Гейдар, когда-нибудь из него убьешь ты человека.

– Ну и? – спросил Колосов с интересом.

– Что? – Астраханов улыбался. – Что, отдел по раскрытию убийств? Эх, дорого бы я дал, чтобы узнать, какая каша тут у вас варится, что за бульон, в который меня, как куренка, ощипать пытаются. Хочешь знать, последовал ли я словам пастуха Гейдара?

Колосов лишь плечами пожал.

– Значит, надо понимать – нет оружия? – заметил он как-то даже лениво и безучастно. – Ни огнестрельного, ни холодного, ни помпового, ни нарезного, ни газового?

– Да проверьте, пожалуйста – охотничье есть. Два карабина, ружье бельгийского производства. И все зарегистрировано. Друзья подарили, – Астраханов затянулся.

– Проверим, – Колосов покладисто кивнул. – Ну что ж, недоразумение вроде бы проясняется. И ничего мне пока не остается, как принести вам, Василий Аркадьевич, свои глубокие, глубочайшие извинения… Нет, но как все же насчет подарка пастуха Гейдара?

Астраханов смотрел на него сквозь сигаретный дым. А затем ответил крылатой фразой из «Двенадцати стульев»:

– «Если придется уходить через горы, я дам вам свой «парабеллум». Будем отстреливаться».

Никита встал. Когда у фигуранта не атрофировано чувство юмора, это уже неплохо. Все дополнительное поле для маневра.

– Еще раз вынужден принести вам свои извинения за небольшую нетактичность, допущенную в отношении вас, Василий Аркадьевич. Служба, – он смотрел прямо в глаза Астраханова. Тот тоже смотрел, не отводил взгляда.

– Да пошел ты со своими извинениями, – сказал он, – благодари бога, что в официальных стенах вы на меня наехали. Шум поднимать было неловко. А то бы…

– А то бы что?

– Знаешь, парень, на Востоке – а я там пожил, знаю, – так там говорят: есть поступки, совершив которые человек успевает выпить воды всего два-три раза. Попадись ты мне в другом месте, не там… – Астраханов смял сигарету в пепельнице. – Не думаю, что ты вообще выпил бы хоть глоток.

– Мы расследуем дело о серийных убийствах, – сказал Колосов. – С вами же произошла досадная ошибка, Василий Аркадьевич. Вы просто похожи на человека, которого мы ищем по всей Москве.

Астраханов тоже встал. Выглядел он уже не наглым, а каким-то усталым, хмурым.

– Так надо лучше работать, – сказал он назидательно, – и не бросаться на людей, как бешеная собака. И не допускать ошибок. Тем более в таких серьезных делах. Ну, теперь я свободен? Могу идти?

– Теперь можете. Пожалуйста, ваши документы. Но если возникнут какие-то вопросы, я с вами свяжусь. – Колосов помахал астрахановской визиткой, изъятой из органайзера.

Астраханов лишь недовольно передернул широкими плечами. Колосов смотрел в окно, как он вышел из главка, подошел к «Вольво». Как уже было проверено, Астраханов действительно управлял машиной по доверенности, а само авто числилось на балансе возглавляемого им фонда.

Колосов смотрел, как фигурант садится в машину, пригнанную с Пироговки оперативниками. У Астраханова был вид человека, пытающегося вычеркнуть из памяти неприятный инцидент. Досадное недоразумение. Недоразумение…

Колосов вернулся к столу, положил перед собой текст ночного диалога Мещерского с незнакомцем. Вчитывался в его слова, пытаясь представить себе человека, их произносившего. Что ж, если брать Астраханова за основу, то…

Характер вполне подходящий. Ведь договорились же они с Серегой, подумал он, не обращать внимания на «неузнаваемость» голоса. А вот на характер…

Он вздохнул. Оснований для задержания этого типа у них все равно пока нет. Ситуация, как и с Риверсом. «Я дам вам «парабеллум»… Ах ты, Вася Астраханов, зубоскалишь еще…

Колосов с горечью подумал: единственная зацепка, на которую многие его коллеги возлагали надежды, – отпечатки, изъятые в машине, где было совершено нападение на Маслова, в отношении Астраханова не сработала.

Правда, у них у всех можно негласно откатать пальцы, но…

Нет, это слишком легкий путь для подобного дела. Однако окончательно проверить, расставить все точки над «и» с этими отпечатками тоже пока не представлялось возможным: хозяйка «Жигулей» все еще отдыхала на ялтинском пляже. А пальчики в машине вполне могли принадлежать ей. И тогда на этой улике, как и на прочих уликах этого чертова дела, можно поставить жирный крест.

А Катю мучило тревожное ощущение: кто-то где-то наломал таких дров, такого бурелома… О задержании Астраханова она узнала от Мещерского. Вечером он, как ураган, примчался к ним на квартиру. Они о чем-то тихо и горячо совещались с Кравченко на кухне, но, когда на пороге появлялась Катя, таинственно умолкали. У Кати же насчет задержания Астраханова вообще не возникло никаких дельных мыслей. Теоретически он вполне мог быть человеком, звонившим Сережке, но…

Ей все время казалось: там, во время этой «засады», Никита и Сергей то ли слишком поспешили, то ли, наоборот, безнадежно опоздали. Ощущение было смутным, ведь она представляла себе все случившееся лишь со слов Мещерского. Быть может, не нужно было сразу заламывать руки Астраханову, играть «жесткое задержание», а сначала выждать, понаблюдать за ним. Ведь он всего-навсего окликнул Мещерского. Правда, Катя понимала – Колосов во что бы то ни стало пытался избежать огласки, а ведь там, в вестибюле, наверняка находились и сотрудники института, и охрана. Но, может быть, все же следовало понаблюдать, и не за одним Астрахановым, но и за Риверсом и Белкиным. Ведь их тоже видел Мещерский!

Она тяжело вздыхала: полагаться на одни только голые факты оказалось весьма непростым делом. Факты мало что говорили о человеке, назначившем Мещерскому встречу. Факты мало что говорили и о задержанном Василии Астраханове. И Катя, вспоминая этого человека, невольно переходила от фактов к эмоциям, к своим личным впечатлениям.

В который раз она задавала себе вопрос: похож ли этот Астраханов на НЕГО? Мучительно размышляла над ответом. И с удивлением понимала, что у нее просто нет единого цельного образа того, кого они ищут. Впечатления были какими-то обрывочными, разрозненными, зыбкими. Это был не человек – призрак. И призрак этот словно бы окутывала густая мгла. Темная, ночная.

• Предыдущая
• 45/80
• Следующая