Все оттенки черного - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 63

• Предыдущая
• 63/138
• Следующая

– Ты и раньше не в свои дела совалась! А теперь я с твоей подачи должен оправдываться перед этими…

– Потише, потише! – Кузнецов встал из-за стола – лишь посуда зазвенела. – Ты что тут разорался, а? Ты что к ней пристал?

– А ты не лезь ко мне!

– Я тебе сейчас, скотина такая, так не полезу…

– Ребят, хватит, кончайте. Баста, мужики, ну! Это ж смешно просто, – подал голос Владимир. Однако Катя отметила: он и пальцем даже не пошевелил, чтобы «по-мужски» разнять ссорящихся. Как и во время припадка Сорокиной и общего смятения за столом, он и сейчас не вмешивался – сидел себе, выковыривал спокойненько черные семечки из спелой арбузной мякоти.

– Не трогай меня! Убери руки! – Сорокин попятился, но взбешенный Кузнецов сгреб его за футболку и, толкая в грудь, потащил к двери.

– Не смей на нее орать, – прошипел он. – Что, злость стало не на ком срывать? Одной Лерки тебе мало? Мало, да?

Сорокин сразу же как-то насторожился, глаза его недобро вспыхнули. Он крепко ухватил Кузнецова за запястье, отрывая его от себя, и тут… Катя услышала тяжелый вздох, обернулась и… Нина, белая как мел, прижала руку к груди и кренилась со стула набок. Катя бросилась к ней:

– Нина, что, что с тобой?

– Что-то плохо… голова кружится, темно… – Нина словно ускользала куда-то от них, от себя. – Сахара, наверное, переизбыток… Глюкозы, это бывает… Ты не волнуйся… Темно как…

Кузнецов, мигом отпустив Сорокина, ринулся к ним.

– Нинка, что с тобой?

Нина тяжело висела на Катиных руках. Она была без сознания.

– Это обморок… Наверное, обморок… это бывает так. – Катя храбрилась, но у нее дрожали губы: и верно, обморок ли это? Вспомнилась Сорокина, распростертая на траве. – Шура, куда вы ее? Куда ты ее тащишь? Осторожнее!

Кузнецов, не долго думая, не слушая никого, схватил Нину на руки и выскочил на крыльцо. Катя устремилась следом. Думала: он несет ее на воздух, чтобы она отдышалась. Но Кузнецов чуть ли не бегом ринулся к калитке.

Они всей гурьбой последовали за ним. По лицу Сорокина было видно, что такой реакции на свои обвинения он не ожидал. «Идиот истерический, – злилась Катя. – Не видит, что ли, какая она… Жаль, ему Шурка в лоб не двинул!»

– Юлия ее сейчас посмотрит. – Кузнецов саданул по калитке ногой, и она, ветхая, едва с петель не соскочила. – А там, если что, я за врачом мигом съезжу, из-под земли достану.

– Оставь ее, не носи никуда, – догнавший его Владимир вдруг решительно взял его за плечо. – Ну чем она может помочь, кроме…

– Отстань, – Кузнецов, дернувшись, сбросил его руку. – Не лезь не в свое дело. Я же в твои не лезу, правда? Катя, откройте калитку! – Это относилось уже к калитке дачи Чебукиани. – Она не заперта, ну, скорее же!

Участок соседей встретил их покоем и тишиной. Пчелы жужжали на настурциях, птахи пересвистывались в кроне старой липы у крыльца. На дорожке лежал брошенный кем-то гамак. На садовом столике стояла корзинка зеленых яблок и лежало какое-то вязанье – шаль или салфетка кружевная.

– Хозяева, што ль, нужны? Так они в доме, шибче стучите. Отдыхать, видно, полегли, спят. Ой, да что с девкой-то? Машиной сшибло?

Из-за угла дома появился голенастый мужичок в клетчатой рубахе и спортивных штанах с лампасами. Он косил лужайку перед домом, где трава росла чуть ли не в человеческий рост. Катя смекнула: видно, те работяги просто ходили по дачам с целью подзаработать на бутылку. И вот один подрядился к Александре Модестовне «скосить лужок». Внезапно она узнала в мужичке рассказчика из очереди, которого видела утром. Смешная кличка Колоброд ему действительно шла. Он уже явно принял на грудь и теперь едва держался на хлипких ножках, опираясь на косу, как на посох. А уши его, оттопыренные и лопоухие, просвеченные полуденным солнцем, напоминали рубины.

– Юлия Павловна! – загремел Кузнецов, не удостаивая мужичка взглядом. На всех парах он уже мчался к крыльцу. – Юлия Павловна, Нине плохо, помогите!!

• Предыдущая
• 63/138
• Следующая