Через Дебри к звездам - Клыгин Александр Павлович - Страница 7

• Предыдущая
• 7/29
• Следующая

– Ага, понимаю, – кивнула Шарлотта.

– Ну, а он мне и говорит: делай, типа, с рассказом, что хочешь, только дай мне копию, – продолжал писатель. – Говорит, типа, может, где и пригодится. Ну, я не жадный, всучил ему дискету, а где-то через полгода смотрю – а они с Альфом из моего бреда фильм «Mortal Combat-2» состряпали! Так обидно было! И не за то, что не заплатили, а главным образом, за то, что такую хренотень на экраны выпустили. И судя по рейтингам, заценили эту хрень-то. Обидно стало за человечество – то, что я готов выбросить в мусор, они превозносят, а действительно хорошие вещи пылятся в сейфе сэра Эльдорадо. Вот так и живем! Хорошо, хоть в лице Дебри у нас какой-то да компромисс.

– Да, ты прав, – кивнула Шарлотта. – Когда я те рекламные щиты увидела, мне тоже противно стало. И не столько от того, что не заплатили, сколько от того, что люди такое дерьмо ценят!

– Верно, – кивнул писатель. – Однако, я думаю, ты заметила, что наши лучшие работы видят все, хоть мы и не показываем их никому. Другими словами, наша выставка – весь мир.

– Это ты о том, что я иногда видела в реальной жизни написанные мной невероятные картины? – спросила Шарлотта. – Вроде молнии, ударившей в вертолет на фоне кровавого заката?

– Оно самое, – кивнул писатель. – А ты не думала, что это произошло только потому, что ты это нарисовала?

– Думала, – кивнула Шарлотта. – Но это несколько невероятно.

– Почему же? – спросил писатель. – Знаешь, такие, как мы, и создают мир. Я пишу сюжетные линии, но ведь в мире есть не только они. Я никогда не отвлекаюсь на мелочи, но и сам когда-то стоял, открыв рот, и пялился на молнии на фоне кровавого заката. Если я создаю сюжет, ты создаешь детали. Такие незаметные на первый взгляд, но очень важные детали. Без которых наша жизнь была бы… намного хуже.

– Да, все верно, – кивнула Шарлотта. – Теперь, слушая тебя, я понимаю. Понимаю, как это происходит.

– Такие, как мы, создают мир, – повторил писатель со вздохом. – И знаешь, что я обо всем этом думаю? Я думаю, что в древние времена, в какое-нибудь темное средневековье мир действительно был не таким, каким мы видим его сейчас. Ведь мир – это то, что видят люди. Древние египтяне видели вокруг себя позолоченные фрески. Греки видели мир как оргию извращенцев, римляне – как хорошо отлаженный механизм, который, как ни странно для римлян, начал вдруг давать сбои. И ведь наверняка никто не видел волшебную игру теней и света до того, как этот художник… как же его… Джозеф Мэллорд Виллиам Тернер, так, кажется. Так вот, никто не видел волшебную игру теней и света, пока этот художник не стал рисовать свои картины. И никто не видел красоты золотого сечения, пока Леонардо не написал свою Джоконду. И никто не задумывался о конце света до «Черного квадрата». И не существовало во Вселенной теории относительности, пока не возникла она в голове у Эйнштейна. Понимаешь, о чем я?

– Знаешь, а кажется, что понимаю, – кивнула Шарлотта. – Кажется, я все понимаю.

Официант принес закуски.

– И если дальше так рассуждать, каждое кулинарное блюдо – тоже искусство, – вздохнул писатель. – А шеф-повар этого ресторана славится своими шедеврами. Интересно, каким был мир до изобретения майонеза?

Если мы и не знаем, каким был мир до изобретения майонеза, то, по крайней мере, знаем, каким он стал после изобретения презерватива – об этом подумал Джон Дебри утром, направляясь в сортир. А потом он подумал – чего это всякая фигня лезет ему в голову?

Академия «Lightbright» работала в обычном режиме. По статистике добивались примерно 1,3 просветления в год и около 2,8 чудес в неделю. А сегодня показатель 2,8 зашкалило до 3,6.

Нет, на первый взгляд не случилось ничего необычного. Просто пятилетний мальчик тащил за руку родителя, поминутно повторяя:

– Пап, нам на эту улицу надо! Да успокойся ты, я точно знаю!

– Откуда ты знаешь, если ты здесь не был никогда? – спросил удивленный отец.

– А вот почем тебе знать, где я был, а где я не был? – ответил пятилетний мальчик, умный не по годам. – Говорю же тебе, нам сюда. А сейчас направо.

Так Фредди Меркури нашел Академию «Lightbright». Ему было нужно именно сюда. Хоть он и не понимал, зачем.

В вестибюле Дебри приходил в себя после вчерашней вечеринки. И еще успевал общаться с посетителями. Сегодня не было необычных личностей – в основном, ученики, строители, обновлявшие фасад, ну и парочка любопытствующих зевак. А потом появился пятилетний мальчик.

– Привет, мистер Дебри! – закричал мальчик с порога.

Дебри удивился. До сих пор дети обращали на него внимание лишь в том случае, если хотели сделать «мистеру Дебри» какую-нибудь гадость. Например, облить его кетчупом. Или горчицей. Так что Дебри мысленно приготовился к струе кетчупа, направленной точно ему в глаз, но мальчуган, судя по всему, не собирался доставать из штанов бутылку с кетчупом. Тогда Дебри приготовился к самому худшему (в голове промелькнуло слово «памперс»), присел на диванчик и спросил:

– Откуда же ты такой взялся? И как тебя зовут, малыш?

– Я – Фредди! – гордо заявил мальчик. – Мог бы вам спеть, чтоб вы поверили, да голос у меня пока плохой. Говорят, когда подрасту, смогу петь.

Тут как раз подоспел папаша неугомонного мальчугана, схватил сына на руки и начал извиняться:

– Простите, пожалуйста, мистер, но мы к вам вроде как за помощью. Не знаю, проводятся ли в вашей Академии сеансы детской психотерапии, но мой сын почему-то решил, что нам нужно именно сюда. Видите ли, мальчик воображает, что он – Фредди Меркури.

Дебри даже поперхнулся, хотя ничего не ел и не пил.

– Интересный случай, – кивнул Дебри. – Знаете, а вы правильно сделали, что пришли сюда. Детской психотерапии у нас нет, но думаю, мы вам поможем.

– Дело в том, что мы с женой в молодости торчали от музыки Фредди Меркури, – продолжал отец живой легенды. – И поэтому сына назвали Фредди. И у нас дома фотографий много, плакатов, записей, даже автограф мистера Меркури есть. Вот, наверно, мальчик и вообразил себя… Тем более, что у них даже внешнее сходство прослеживается, хотя, конечно, рано об этом судить в пять-то лет…

– Хорошо, – сказал Дебри, встав с дивана и направляясь к лифту. – Следуйте за мной. Мы непременно вам поможем. Устроим вашему мальчику небольшой тест.

– Анализы, что ли, будете брать? – спросил папаша.

– Нет, что вы, – усмехнулся Дебри. – Просто если ваш сын, действительно, реинкарнация Фредди Меркури, у нас есть уникальная возможность это проверить. Так что после нашего теста сомнений не останется – либо подтвердим, либо опровергнем. О, привет, Джули, – выходя из лифта, Дебри как раз столкнулся с Джулианной.

– Джулианна, привет! – крикнул Фредди Меркури, с разбега бросившись на Джулианну. – Помнишь меня?

– Что такое? – Джулианна даже опомниться не успела. – Кто этот малыш?

– Ну, э-э-э… малыш утверждает, что он – Фредди Меркури, – ответил Дебри.

– Да?! – удивилась Джулианна, внимательно посмотрев на мальчика. – Вообще, похож, конечно, на детские фотографии дяди Фредди…

– Джулианна, помнишь, как я тебя конфетами угощал? – спросил малыш. – И учил тебя плавать в бассейне на моей вилле?

– Э-э-э… – миссис Дебри даже потеряла дар речи.

– Вы извините, что он так, – снова начал оправдываться отец мальчика. – Я ему уже пробовал ремня дать, но он сказал, что мой ремень не подходит для его концертной гитары.

– Давай ему коробку покажем, – предложил Дебри. – Которую все некогда было в музей отнести. Если что-нибудь вспомнит – будем делать выводы.

– А ведь меня дядя Фредди и правда плавать учил, – остолбенело произнесла Джулианна.

Дебри возглавил процессию и повел всех в кладовку на третьем этаже, где, помимо швабр и чистящих порошков, хранилась одна интересная, но всеми забытая коробка.

– Вот так, – пробормотал Дебри, с трудом достав коробку с самой верхотуры. – Смотри, малыш. Узнаешь что-нибудь?

• Предыдущая
• 7/29
• Следующая