Небесные очи - Тронина Татьяна Михайловна - Страница 7
- Предыдущая
- 7/56
- Следующая
– Отстань. Лучше отвези меня домой.
– Ла-адно... – долго дуться Лиза не могла. – Слушай, мне техосмотр скоро надо делать.
– Что? – Саша была погружена в мысли о Бородине.
– Я говорю – техосмотр нужен! – Лиза слегка стукнула кулаком по рулю. – У тебя знакомые есть?
– Нет.
– Никого?
– Никого.
– Слушай, а твой Макс вроде тоже на колесах! – озарило Лизу. – А он-то как техосмотр проходит?
– Откуда я знаю!
– Ты позвони, узнай.
– Вот еще...
– Ради меня, Сашка!
– Я попробую с ним связаться. Хотя ничего не обещаю! – торопливо добавила Саша.
...Дома Саша принялась разбирать старые записные книжки в поисках телефона Макса.
Макс, он же Максим Олегович Таланкин, он же первый Сашин муж, работал в какой-то строительной фирме. Был груб и неадекватен. Горьким пьяницей или, что хуже – алкоголиком – никогда не являлся.
Но – могнапиться.
Редко, но метко. Чего стоит последний раз (по крайней мере тот, о котором Саша была осведомлена) – надрался, сел за руль, стал таранить бетонное ограждение. Еле спасли – жизнь Максима висела на ниточке.
Он был без сознания. На каком-то клочке бумаги был записан Сашин телефон – ей позвонили из Склифосовского.
Она примчалась, хоть была в то время уже женой Тимоши. В реанимации лежал Макс – весь в трубочках, с подключенными приборами, в облачке алкогольных паров (а ведь второй день после аварии!).
– Свинья... – с отвращением сказала Саша.
– Ты о своем новом? – пожевав бескровными губами, булькнул Максим.
– Ты– свинья! Зачем пил – это твое дело, но зачем пьяным за руль сел?...
– Ты мне не жена больше! – булькнул Макс. – И нечего мне тут... проповеди всякие...
– Идиот! – Сашу буквально затрясло – так она его ненавидела.
– А ты сука...
Саша замахнулась, но медсестра вовремя вывела ее из палаты.
Вот и поговорили.
Нет, они еще несколько раз встречались, по каким-то там поводам матримониального характера. Макс долго лежал в больнице, одну ногу ему едва не оттяпали. Затем ходил в каких-то страшных железяках, называемых «аппарат Илизарова». Потом – на костыле. Потом с тростью.
Его походка одно время была очень характерной: нормальный шаг – глухой стук костыля. Нормальный шаг – стук костыля... С тех самых пор Саша его и называла за глаза – Костыль-Нога. Макс – Костыль-Нога...
В глубине шкафа Саше в руки попался альбом с фотографиями.
Она даже открывать его не стала.
Фотографии мамы, тети Зои, ее собственные детские фотографии. Нет, эта часть прошлого тоже закрыта!
А это что? Записная книжка... Таланкин М.О. Интересно, сменился ли у него номер?
Саша сняла телефонную трубку. «Только ради Лизки!»
Долго никто не подходил. «Пьет, что ли?» Потом в трубке раздался смурной, грубый голос:
– Алё... Алё, я вас слушаю!
– Максим, привет.
– Ты, что ль? Подруга дней моих суровых...
– Я, – кротко ответила Саша, свято помня о Лизе, которая столько для нее сделала.
– Сколько лет, сколько зим! – зашипело, запыхтело в трубке, словно кто-то пытался завести антикварный патефон – это Макс смеялся.
– Много, Максик, очень много.
– Чё надо?
Саша с трудом удержалась, чтобы не бросить трубку. «Только ради Лизки!» – в очередной раз напомнила она себе.
– У меня к тебе дело.
– Дело? Ну подъезжай завтра, пообщаемся...
– Подъезжать, Макс, совсем необязательно, – принялась торопливо объяснять Саша. – Да и дело, если честно, не у меня, а у Лизы...
– Кто такая?
– Ах, да, ты ее не знаешь... Лиза Акулова, я с ней сейчас работаю...
– Познакомить нас, что ли, хочешь? – оживился на том конце провода Максим. – Гы-гы-гы...
«Господи, дай мне терпения! – мысленно взмолилась Саша. – Ты же знаешь, не для себя стараюсь...»
– Нет, Макс, я не враг своим подругам, я им пакостить не собираюсь. Просто Лизе надо срочно пройти техосмотр, а у тебя есть связи, насколько я помню...
– А ты-то машину так и не завела? – перебил Макс.
– Нет. А вот Лиза – автовладелица, и она очень нуждается...
– А Поросенкин твой – что, тоже до сих пор не на колесах? Его все жаба душит – машину купить?
– Какой Поросенкин? – опешила Саша. Потом поняла – Макс говорит о ее втором муже. Кажется, Макс не в курсе, что она уже давным-давно развелась с Тимошей Свининым! – Послушай, дорогой, давай без оскорблений, а то я сейчас закончу этот разговор...
– Все-все, больше не буду! – притворно испугался Макс. – Я понял, понял – твоя подруга Лариса нуждается в техосмотре!
– Не Лариса, а Лиза... И не Лиза, а ее машина.
– Один хрен... Я готов помочь. Как бывший муж и просто добрый человек! Подъезжай завтра, обсудим.
– Да я-то тут при чем?! – начала уже откровенно нервничать Саша. – Зачем мне куда-то ехать? Ты теперь с Лизой говори, дай ей нужный телефон, координаты того, кто ей с техосмотром поможет, и все такое...
– Нет, будем играть по моим правилам, – нахально заявил бывший. – Приезжай, я хочу на тебя посмотреть. Сто лет не виделись! Чё те, жалко, что ли? Я ж тебя не к себе домой зову, а в приличное место... Посидим где-нибудь, поболтаем. Расскажешь про жизнь свою семейную, я – про свою...
– У тебя кто-то есть? – изумилась Саша. Она ощутила нестерпимую жалость к той несчастной, которая согласилась стать спутницей Максима Таланкина.
– А что, я не мужик, что ли! – обиделся Макс.
– Ну да, ну да... Слушай, а она... твоя нынешняя... она не будет тебя ревновать? Может быть, не стоит ей давать повод для ревности?
– Моя нынешняя, как ты выражаешься – нормальная женщина, голова у нее на месте, а в голове у нее – мозги, между прочим! – забубнил Макс. – Не, ревновать она не будет, это я тебе гарантирую.
«А я, значит, ненормальная. Голова у меня не на месте – это раз, и в голове у меня не мозги, а какая-то другая субстанция – это два... – начала привычно рефлексировать Саша. – Впрочем, ладно, посмотрю на Максика, лишний раз порадуюсь, от какого «сокровища» избавилась!»
– Хорошо, давай встретимся. Говори, где? – кротко произнесла Саша.
– Ты это... Сейчас я тебе адрес скажу, а ты к шести подгребай, у меня в шесть рабочий день заканчивается...
– Диктуй адрес.
– Щас. Значит так, подробно и простенько объясняю план проезда для тех, кто страдает топографическим кретинизмом...
subtПрошлое
Каждый день Аля думала о том, что ее жизнь могла быть совсем иной.
Например, она могла вместе с мамой и младшей сестрой Зойкой уехать из Ленинграда еще летом, сразу после того, как Гитлер напал на страну.
Дело в том, что незадолго до войны мама вышла второй раз замуж – за военного, полковника Брусницына. Брусницын был давно вдовцом, служил на границе, и ему даже орден дали – за особые заслуги. Однажды он приехал в Ленинград, увидел маму, влюбился, а через пару дней расписался с ней – поскольку являлся человеком военным, привыкшим к стремительности, и времени на всякие сантименты у него не было.
Через год у мамы родилась Зойка.
И такая миленькая-красивенькая, что люди буквально проходу не давали – «ах, какая у вас замечательная девочка!». Зойка была пухленькой, точно булочка, беленькой, с белыми кудряшками, синими глазами и ямочками на щеках. А Брусницын любил свою дочь так, что, наверное, любого за нее убил – даже трибунала бы не побоялся.
Ревновала ли Аля к Зойке? И да, и нет. Зойку она любила – такую куколку нельзя не любить. Но Але хотелось, чтобы и к ней относились с такой же страстью, с таким самозабвенным обожанием, как мать и Брусницын относились к Зойке.
Что касается бабушки, то она к браку дочери с Брусницыным отнеслась очень скептически: «Ты кого получше могла бы выбрать! Вот я, в прошлые-то годы... Анфиска, подтверди!» – обращалась она к Анфисе Тимофеевне, старой деве и вечной институтке.
Бабушка – Ольга Михайловна, завидовала всем. Дочери – за то, что вышла замуж и была еще молода. Але – что ее считали хорошенькой, и у нее вся жизнь была впереди. А крошечной Зойке – что та была хорошенькой, что у нее тоже вся жизнь была впереди, и что вообще та как сыр в масле каталась! Только Анфисе Тимофеевне не завидовала.
- Предыдущая
- 7/56
- Следующая
