Персональный ангел - Устинова Татьяна Витальевна - Страница 7
- Предыдущая
- 7/13
- Следующая
В два часа Приходченко объявил через секретаршу, что в семь будет собрание, и попросил никого не расходиться. В четыре все имеющиеся в «Юнионе» начальники – Приходченко, Скворцов и Солнцева – отбыли на приходченковском «Вольво» в неизвестном направлении.
Шофер Гриша Иванников смерть как хотел послушать, из-за чего весь сыр-бор, но все трое молчали. Как обычно, шофер Гриша был самый осведомленный человек в конторе. Он знал о начальнике все. Где был, во сколько ушел, что ел и сколько пил. Любопытные Гришины уши слышали очень много, но умная Гришина голова держала рот на замке. Приходченко доверял Грише целиком и полностью, и тот доверие оправдывал. Правда, иногда Олег все же ездил один, без шофера. Не так уж часто, но вполне достаточно для того, чтобы какая-то часть его жизни оставалась для Гриши неизвестной. Гриша, как и все остальные, про нового клиента уже прослышал и мечтал первым узнать, кто это.
– Все-таки это ерунда какая-то, – вдруг сказала с заднего сиденья Солнцева, – мы не вытянем политическую кампанию. Мы только потеряем репутацию и вообще останемся на бобах. Черт, ну почему вы так хотите его денег!
– Потому что их очень много, – равнодушно ответил Скворцов, глядя в газету. Гриша еще двадцать минут назад в зеркало заднего вида заметил, что страницы Скворцов не переворачивает.
– Потребуется хорошо продуманная PR-кампания, – себе под нос, как будто безмерно устав повторять одно и то же, сказал Приходченко.
– Да не поможет никакая PR-кампания. – Катерина тоже говорила без напора, как по необходимости. Гриша ее такой и не видел никогда. – Разве вы не понимаете? Человек с таким отрицательным обаянием не может быть политиком. Он едва говорит. Нам нужно просто море информации, чтобы хоть представить себе, как лучше его подать, на чем играть, что предлагать людям в обмен на то, что они за него проголосуют. Я имею в виду образ … кого? Друга? Брата? Родного отца? Заботливого хозяина? Он разве на них похож? На кого он похож, так это на мешок с отрубями? И где мы возьмем информацию? Вряд ли нам ее дадут, а Гордеев с Андреевым будут ее год собирать!
Приходченко перебил:
– Если Андреев с Гордеевым будут собирать год, значит, ты их уволишь и наймешь Иванова с Петровым, которые ее соберут за три месяца. И все, хватит. Закрой рот и думай, как произвести хорошее впечатление. Я больше ничего не хочу слышать о сложностях, подстерегающих нас на тернистом жизненном пути. Я хочу конструктивных предложений – что мы будем делать и когда. А для начала перестань дергаться и дергать нас.
Это был суровый выговор. Приходченко, как правило, Катерину щадил, понимая, что ее тонкая натура нуждается в осторожном обращении. Он никогда не делал ей замечаний прилюдно, оставляя за Сашей полное право ругаться с ней где угодно и когда угодно. Катерина посмотрела на него с изумлением, кивнула пренебрежительно, снизу вверх, и молчала до самой Ильинки, где находился офис Тимофея Ильича Кольцова.
Гриша очень ей сочувствовал. Несколько раз он пытался поймать в зеркале ее взгляд, чтобы подмигнуть с утешением, но она смотрела в окно, сжав на коленях аристократические руки. Гриша ловко припарковался на крошечном свободном асфальтовом пятачке и помчался открывать ей дверь, но и тут ему не повезло – она выбралась раньше и, натягивая перчатки, рассматривала офис, к которому они подъехали.
Небожитель обитал в дореволюционном пятиэтажном доме, надежно и тяжеловесно разместившемся между Верховным судом и Минфином. Скромная табличка с гравировкой – черное на золоте – извещала о том, что здесь, помимо всего прочего, находится представительство судостроительной компании «Янтарь».
В сдержанном и каком-то очень официальном сиянии ламп, деревянных панелей, медных ручек и мраморных полов чувствовался заграничный лоск, русский шик и запах очень больших денег.
Такие интерьеры вызывали у Катерины стопроцентно срабатывающий рефлекс: она задрала подбородок, расправила плечи и вообще «присобралась», как называла это ее бабушка.
Высокий охранник с неожиданно приветливым лицом проводил их до лифта, пообещав, что на третьем этаже их встретят. Лифт негромко тренькнул, приглашая в свою малиновую кожаную глубину, и двери закрылись.
– Интересно, он нас все-таки примет? – спросил Скворцов. Катерина только взглянула, Приходченко пожал плечами, и Катерина не утерпела:
– Хорошо если нас зам примет. Господи, вы не понимаете, с кем вы связались!
– Зато ты у нас все понимаешь! – отрезал Приходченко сердито.
Лифт остановился на третьем этаже, двери бесшумно разошлись в стороны, и они увидели элегантного юношу с элегантной папкой в руках.
– Добрый день, господа! – со сдержанным достоинством, как и подобает особе, приближенной к императору, поприветствовал их молодой человек. – Пожалуйста, проходите.
Гуськом они проследовали за вежливым молодым человеком в необъятную золотисто-бежевую приемную с окнами от пола до потолка, за которыми бесшумно и неутомительно для глаз жила своей жизнью Ильинка, центр московской деловой жизни, сияя чистыми стеклами офисов и разноцветным буйством осенних кленов.
В приемной повелевала и правила энергичная дама лет пятидесяти с молодым лицом и седыми волосами.
– Господа Приходченко, Скворцов и госпожа Солнцева? – уточнила она. Голос у нее был негромкий и сдержанный. Катерина внезапно удивилась умению Кольцова окружать себя истинными драгоценностями. Эта седовласая дама принадлежала к ним, и картины на стенах, если только ее не подводит зрение, – вполне подлинный Ренуар. Интересно, что у него за дизайнер, который сочетает бежевое с золотистым и еще дополняет это ярким, брызжущим светом Ренуаром?
– Тимофей Ильич примет вас через три минуты, может быть, присядете?
Присесть все отказались. Невозможно садиться в низкие разлапистые кресла – колени непременно оказываются выше ушей, и, когда наконец говорят «проходите», очень трудно выковырять себя из мягкой засасывающей оболочки. Катерина усвоила это еще в начале карьеры и с тех пор никогда в приемных не садилась.
Молодой человек, встретивший их у лифта, вынырнул откуда-то сбоку и неожиданно поинтересовался:
– Господа, я прошу прощения. У вас нет с собой съемочной аппаратуры или оружия?
– Нет, – сказал за всех удивленный Приходченко. Он знал, что служба безопасности Тимофея Ильича Кольцова сто раз проверила благонадежность их фирмы, их родственников, их друзей, друзей родственников и родственников друзей, прежде чем зам Кольцова Игорь Абдрашидзе подписал с ними договор. Вопрос был детский и унизительный, проверка на вшивость, как говорил одиннадцатилетний сын Приходченко.
– У меня есть газовый баллончик, – подумав, сообщила Катерина голосом первой ученицы, – он у меня всегда с собой, когда я еду на дачу. Газовый баллончик вам подойдет?
Элегантный молодой человек пришел в некоторое замешательство, и Приходченко стало смешно – Катерина и здесь, в этой немыслимой приемной, проявляла характер.
– Вы не могли бы… гм… – откашлялся молодой человек, – отдать баллончик мне?
– Конечно, – с готовностью согласилась Катерина и полезла в портфель. – А для чего вам мой баллончик? Вы отправляетесь на задание? – спросила она, не переставая рыться в портфеле.
– Я… гм… отвечаю за безопасность в офисе, – пробормотал молодой человек, чувствуя, что теряет контроль над ситуацией. Приходченко стиснул кулак – Катерина производила в портфеле серьезные изыскательские работы. Внутри что-то гремело, перекатывалось, звенело и шуршало.
– А вдруг вы не сумеете меня защитить, если я отдам вам баллончик? – Она наконец добыла его из недр портфеля и протянула молодому человеку, глядя очень серьезно. Приходченко услышал, как Скворцов едва слышно пробормотал: «Идиотка».
– Для меня очень важна безопасность, – продолжала разъяснения Катерина. – Я за всеобщую безопасность! На улицах, на дорогах, в домах и в…
Очень низкий, какой-то воландовский голос перебил ее:
– Я обеспечу вам любой уровень безопасности, если пожелаете.
- Предыдущая
- 7/13
- Следующая