Выбери любимый жанр

Развод и девичья фамилия - Устинова Татьяна Витальевна - Страница 2


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

2

– Ингуль, – сказал он, морщась и рассматривая в зеркале свой галстук. Что-то было не так, а что именно, он все никак не мог понять. – Ну какая разница, что им надо? Не от тебя же надо!

– Да мне наплевать, – сообщила Инга издалека. Раздалось непродолжительное шипение, похожее на всплеск, и через некоторое время в нос шибанул запах серьезных, совсем не утренних духов. Инга любила именно такие духи, серьезные и крепкие. – Просто чудно. Она вроде никогда тебе не звонила.

Она звонила часто – на работу. С тех пор как они развелись, общение строго дозировалось – всего несколько минут, лучше всего с работы, когда и ему не до нее,и ей не до него. Так проще и безопасней.

Он допивал кофе и думал уже совсем о другом – кто поедет в апреле на выставку в Париж и кто и что станет докладывать на конференции в Техасе, – когда телефон опять зазвонил.

– Пап, – позвал из трубки странный голос – нечто среднее между петушиным фальцетом и шаляпинским басом, – это я. Привет.

– Привет, – сказал Сергей, – ты чего?

– Я ничего! А ты чего?

– И я ничего, – весело признался Сергей, – ты по поводу Костромы?

– Мама не хочет, чтобы я ехал, – озабоченно прогремел бас и тут же сменился фальцетом. – Пап, ну что такое-то? Я же не грудной младенец! Все едут, а я чего?

– Все? – переспросил Сергей.

– Ну, не все, – признался его сын, подумав, – ну не все, но почти все! А я?

– Тим, я с мамой не договорил. Я думаю, что она мне еще позвонит, и я постараюсь ее уломать. Кстати, почему она не хочет, чтобы ты ехал?

Тимофей моментально заюлил и стал быстренько и аккуратно запутывать следы, как заяц перед носом у лисы. Прорвавшись через поминутно повторяющийся «ясный перец» и «полный отстой», Сергей сообразил, что дело, очевидно, нечисто. Кира взбрыкнула не просто так.

– Так, – спросил он своим самым отцовским голосом, – в чем дело? Ты что? Начал курить?

Все оказалось еще хуже. На прошлой неделе за школой их застукал завуч. Они пили пиво. Сергей ничего про это не знал.

– Все ясно, – холодно произнес Сергей, – на мамином месте я бы тебя не то что в Кострому не пустил, я бы тебя на цепь посадил!

– Папа!..

– Тим, ты же должен соображать! Давай я привезу тебе ящик пива, ты его выпьешь, и потом мы вместе оценим последствия. Ты же не… павиан, а вся реклама рассчитана именно на павианов!

– При чем тут реклама!

– Вот ты мне теперь попробуй сказать, что пиво вы пили не из-за рекламы! Какое там у нас самое «продвинутое»?

– Папа!

– Тим, я никогда в жизни не поверю, что тебе до смерти захотелось пива! Этого просто не может быть. Я же все про это знаю!

– Зна-аешь! – передразнил Тим. – Конечно, знаешь! А сам ты когда начал пиво пить? В тридцать лет, что ли?!

В устах его сына тридцать лет прозвучало как двести. Сергей усмехнулся:

– Я точно не помню. Лет в восемнадцать, наверное. Мне некогда было, и времени было жалко на пиво!..

– Ну ясный перец!

– Да не перец, – сказал Сергей с досадой, – теперь вот не будет тебе никакой Костромы с друзьями и подругами, а все из-за пива. Оно того стоит?

– Папа! И ты тоже!

– Я не тоже! Если тебе нечем занять мозги до такой степени, что приходится занимать их пивом, я моментально найду тебе дело. Все, Тим. Я не хочу это обсуждать. Я позвоню маме и заеду вечером, если… смогу. Мы все обсудим.

– Нет, – вдруг грустно ответил Тим, – не заедешь ты вечером.

– Почему? – удивился Сергей. Придерживая плечом трубку, он мыл под краном свою кружку. Помыл, сунул на полку и посмотрел на стол. Была еще Ингина кружка, но он не стал ее мыть.

– Потому, – отрезал сын, – ты что? Не понимаешь? У нас сегодня этот козлина ночует.

– Какой… козлина? – не понял Сергей. И как только спросил, сразу понял.

– Мамин! – выпалил Тим. – Козлина вонючий! Припрется и сидит перед телевизором в одних носках! Как будто ему больше не в чем сидеть! А меня он зовет Тимоша! Урод! Ух, как я его ненавижу!..

– Тим. Замолчи.

– Почему я должен молчать?! – Фальцет поехал в обратную сторону и переехал в расстроенный бас, – я его ненавижу! После него в ванной на полу всегда лужа, как будто он на пол писает!

– Тим.

– А жрет, как будто три года голодал! Я его спросил в прошлый раз: может, он житель Сомали, а он захихикал как придурочный! Он на всю голову больной, пап!

– Тим.

– А маму он зовет «Кирха», шутит так, блин! И он привез к нам свой халат! – И разгневанный Тим издал горлом звук, который должен был свидетельствовать о том, что его сейчас вырвет. – Халат, ты представляешь?! По утрам он выходит в халате и говорит мне, что его, блин, никто не провожал в школу, а меня мамочка кормит да еще и возит! Я его убью, пап!

– Тим. Успокойся.

Сергей смотрел в окно, за которым стремительно наступало утро, и совсем не знал, что сказать.

– Зачем вы развелись?! – вдруг прогудел в трубке сын и всхлипнул, отчетливо и глубоко, как в детстве, и Сергей вдруг увидел зареванную мордаху, уткнувшуюся в его свитер, золотистый хохол на макушке, выпяченные от горя губы и розовые кулачки, стиснувшие толстую ткань. Столько раз это было – не сосчитать и не вспомнить. – Ну кто вас просил разводиться?! Ну вы бы тогда не женились, придурки проклятые! Ну, что теперь мне делать?! Ну па-апа!

Ему пришлось некоторое время помолчать и ответить, строго контролируя свой голос:

– Тим. Я… позвоню маме. Мы договоримся, и я заеду. Мы все решим.

– Вы уже все решили, черт бы вас всех побрал! – заорал сын. – Вы все решили, а я должен только слушаться! Жду не дождусь, когда вырасту и… и…

– Сереж, – с досадой сказала Инга, – ты сидишь на моих брюках. Что, теперь мне их гладить, что ли?!

Короткие гудки пронзили барабанную перепонку, а Сергею показалось, что мозг.

– Какие брюки?..

– Ну вот! Мои брюки! Я их положила сюда, а ты…

Он сунул трубку в гнездо аппарата и стремительно прошел мимо Инги, которая подхватила свои портки и теперь держала их на весу, как младенца.

Щелкнул замок, лязгнула дверь.

Инга прислушалась, а потом пошла на звук. Брюки свешивались в разные стороны, полоскались, взблескивали шелком.

– Сережа? Ты где? Сережа?! А я?!

Когда она догадалась выскочить на балкон, джип уже отъезжал, небо отражалось в полированной чистой крыше.

– Сережа!!

Полыхнули красным тормозные огни, злобно взвизгнули колеса, машина как будто прыгнула за перекресток и исчезла из виду.

Настроение было отвратительным. У Киры всегда портилось настроение после разговоров с бывшим мужем, как будто это испорченное настроение могло хоть что-то изменить! Каждый раз приходилось уговаривать себя и утешать, потому что уговоры давно не помогали. Тим тоже неожиданно и не ко времени разошелся, и она никак не могла понять, в чем дело, а когда все же поняла, обозлилась еще больше.

Конечно, все дело в отце, будь он неладен! После разговоров с ним сын всегда впадал в нервное состояние, бросался на Киру и чуть не плакал, а сегодня даже плакал – крупными, детскими, неправдоподобными слезищами. Она с большим трудом выставила его к машине и видела в окно, как он плетется, волоча облезлый и чрезвычайно модный рюкзак, в широченных штанах, как будто падающих с попы, в уродливых ботинках и нелепой зеленой шляпе, тоже вроде бы очень модной.

Горькое горе.

Кира была умной и современной женщиной, никаких препятствий бывшему мужу не чинила, он мог встречаться с сыном сколько угодно и когда угодно, и бабушка с дедушкой «с той стороны» тоже никуда не исчезли из его жизни, и вроде бы все прошло с «наименьшими потерями», но невозможно, невозможно было видеть лицо сына, когда Сергей привозил его домой, доводил до двери и уходил, корректно попрощавшись с Кирой.

Может, зря она вела себя, как умная и современная? Может, ей нужно вести себя, как скандальная и отсталая баба, просто запретить им видеться?! Может, тогда ее сын скорее бы все забыл и научился принимать жизнь такой, как есть?!

2
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело