Брачный марафон - Веденская Татьяна - Страница 44

• Предыдущая
• 44/65
• Следующая

– Одну минуту, – кивнула я и пошла в спальню.

– Скоро там? – крикнула она через десять минут. Ничего утешительного я сказать не могла. Паспорта не было! Ни за минуту, ни за десять я не нашла и следа. Папка с документами, которая всегда лежала в столе, в верхнем ящике стола, пропала бесследно. Ни свидетельства о браке, ни билетов, которыми я сюда прилетела, ни паспорта – ничего.

– Я поищу в других местах! – крикнула я бодрым голосом, боясь, что деловая и собранная Зотова пожурит меня и уйдет. – Наверное, я просто забыла.

– Давайте побыстрее, – начала раздражаться она. Я поскакала по этажам. Никогда не любила игр в следователей и обыски, так что не имею ни малейшего практического опыта в этой области, но когда припрет, задергаешься, как миленькая.

– Ноль! Зеро! Ничего нет! Нигде! – орала я, вытряхивая на пол содержимое шкафов. Елена подошла ко мне и с интересом посмотрела на кучу барахла.

– А когда вы видели его в последний раз? – спросила она.

– Кого? Лайона? С утра, – ответила я.

– Да не Лайона. Паспорт.

– А! Кажется… в больнице, – застыла, вспоминая, я. Лайон доставал мой паспорт из своей барсетки, когда получал выписку. – Точно, в больнице.

– А он не мог его там оставить? – продолжала Елена. Я с благодарностью смотрела на ее попытки как-то реанимировать ситуацию, потому что, вообще-то, она была больше похожа на человека, который скажет: позвоните мне, когда решите вашу проблему.

– Нет. И потом, пропала целая папка с документами. Такая синенькая, – растерянно описывала я. Елена задумалась. Потерла лоб. Прошла в кухню, где налила себе воды.

– Вы мне вот этот пирог хотели предложить? – спросила вдруг она. Я взвилась ужом.

– Ага. Я его специально испекла.

– Подождите тогда минутку. Я позвоню и перенесу встречу.

– Конечно! – я с изумлением смотрела, как американский адвокат трансформируется в живую русскую девушку. Прямо оборотень, да и только. Она что-то там сказала про неожиданную задержку и вернулась на кухню. Вид у нее был боевой.

– Ну, где ваш пирог? – потерла ручки она. Я за минуту наметала на стол все, что было в доме и присела на краешек стула. Панический ужас, который плескался где-то на подступах моего сознания, отступал только из-за наличия в доме этой женщины. Я знала, что когда она уйдет, я начну рыдать и биться головой о стену.

– Я не представляю, что мне делать! – осторожно начала я. – Может, вы дадите мне совет? Он бы мне совсем не повредил.

– А мог ваш муж намеренно унести ваши документы из дому? – в лоб спросила Елена.

– Мог ли Лайон? Да он все, что угодно может, – всплеснула руками я.

– Очень вкусно, – подняла указательный палец вверх она.

– Что? – не поняла я.

– Чизкейк! Давно не пробовала ничего более вкусного, – помахала куском жующая Елена. Меня не покидало ощущение, что интерес к пирогу был для нее явно вторичен, но я так и не смогла понять ее истинных мотивов перевоплощения в мисс «Внимание к людям 2002».

– А, спасибо, – кивнула я. Пирог меня совсем не волновал.

– Вы ведь хотите сбежать, правильно я поняла?

– Очень правильно, – кивнула я. Сбежать! Кто бы мог подумать, что я буду пытаться отсюда сбежать.

– А почему вам надо сбегать? Только потому, что муж вас не пускает. Так? – словно уточняя условия задачи, докапывалась до меня Елена.

– Так, – болванчиком кивала я.

– Это выражается в исчезновении документов. А в чем еще? – продолжала неведомый допрос она.

– Ну… Он никуда меня не пускает. Не дает мне звонить друзьям и… и не делает мне гринкарту, чтобы я не могла устроиться на работу. Наличных у меня ни цента.

– А кредитка? Общий счет?

– Какой счет? – уже во второй раз меня спрашивали про общий счет, а я ни сном, ни духом.

– У вас должен быть общий счет на домашние расходы. Его нет, – утвердительно заявила она.

– Нет, – развела руками я. – Ничего нет. И медицинской страховки нет.

– Нормально, – кивнула с удовлетворением Елена. – Сколько вы здесь?

– С января, – я принялась загибать пальцы, – восемь месяцев копейка в копейку. Я прилетела двадцать первого января, а сегодня двадцать третье сентября.

– И восемь месяцев вы сидите дома, а ваш супруг прячет от вас документы и не делает гринкарту? – уточнила она.

– Точно так, – ответила я. Интересно, что теперь с этими вопиющими фактами предпринять?

– А он заставлял вас что-нибудь делать? К чему-нибудь принуждает? – я начала уяснять логику ее мыслей, но не нащупывала никаких оснований для прилюдного линчевания Лайона. Мужик как мужик, хотел от меня того же, что и все.

– Ну, в принципе, только то, что обязана делать жена, – пояснила я. – Мыть полы, готовить по кулинарной книге, убирать, стирать. Экономить. Спать с ним. Все как у всех.

– Ладно, думаю, этого достаточно. Вам никогда не приходило в голову, что все это – нарушение прав личности? – деловито уточнила она.

– Даже не знаю, – усомнилась я. – Мытье полов? Конечно, каждый день мыть полы – и правда нарушение прав человека, но вряд ли где-то есть подходящая статья. А… Вот то, что он меня ко врачу не вез – это да, нарушение. А остального добра во всякой семье полные телеги.

– С чего вы взяли? Это в России мужики женятся, чтобы сэкономить на домработницах и исключить угрозу раннего простатита, а мы в Америке, где свадьба – акт любви, при котором права должны соблюдаться с удвоенной… а что про врачей? – вдруг осеклась она.

– А вам не рассказывали? – удивилась я. Римка, уж если берется что-то доводить до сведения, на полдороге не останавливается. Хотя, стоимость сплетен по тарифу международной телефонной связи могла научить ее, что молчание – золото.

– Ничего не рассказывали. Сказали, что вам денег не дают на перелет, – покачала головой Елена. Она в задумчивости дожевывала уже третий кусман чизкейка и все более нравилась мне.

– Ага, – приготовилась рассказывать я. – Он же не делал мне документов. И страховку не покупал. Все говорил, что потом – потом. Вот мы и пропустили, что я забеременела. Месячные и так были нерегулярные. И он…

– А он не готовил вас к беременности? – переспросила она. И, достав из емкой стильной сумки миниатюрный карманный компьютер, стала что-то в него вписывать стилусом.

– А что там готовить? – удивилась я. – Вот когда я похудела, он засуетился. Начал чаями меня поить, апельсинов принес.

– Героический поступок, – зацокала языком Зотова. – А что, вы так сильно похудели?

– Ну, да, в общем. На семнадцать килограмм.

– Ничего себе, – присвистнула она и осмотрела меня с новым интересом. Я приосанилась.

– Но это скорее связано с депрессией после нападения, – тарахтела я.

– С чем? – закашлялась и отставила остатки пирога Елена.

– Ну, с избиением. Когда я поругалась и ушла из дома, на меня напали негритянские подростки, – пояснила я. Елена таращилась на меня глазами обалдевшей черепахи Тартиллы.

– И Лайон вас отпустил? Одну?

– А что? Я сама ушла, – попыталась заступиться за Лайона я. А то по Елениному он вообще выйдет окончательным подлецом.

– Так. Достаточно. Мне надо подумать, – задумчиво поднялась со стула Елена. Адвокатский процессор начал прилаживать мои россказни к действующему законодательству.

– А как же билет? – засуетилась я. Меня не волновали проблемы этичности. Все это, в конце концов, прошлое. А в настоящем я спешу забыть все это как страшный сон. Самолет и мягкая посадка в Шереметьево – вот все, что надо для моего счастья.

– Насчет билета подождем. Надо узнать, где ваш паспорт, по мнению мужа. Аккуратно спросите его об этом.

– Ага, а он мне также аккуратно в лоб залепит и запрет в подвале.

– Он вас БИЛ? – замерла адвокатша. Я запаниковала. Совершенно незачем афишировать историю, в которой у меня самой рыльце в пушку. С другой стороны надо же как-то заставить Лайона отдать документы. Эх, ладно. Потом пойду свечку в кастеле поставлю. Хотя, католическое благоволение, как я понимаю, на православных не распространяется.

• Предыдущая
• 44/65
• Следующая