Трудно быть храбрым - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 36
- Предыдущая
- 36/37
- Следующая
– Эй, есть тут кто-нибудь? – крикнул он.
Но ему опять никто не ответил. Семеныч спал крепким сном. Петька бросился вон из дома, подбежал к заднему забору и прошипел:
– Глеб Иваныч! Глеб Иваныч! Где вы?
– Тут я, тут! Что там такое?
– Ничего и никого. Один Семеныч дрыхнет. Это очень странно.
– Наверное, твои дружки сидят сейчас в ментуре и показания дают, – с тоской проговорил Глеб.
– Тогда поедем в Москву, на Петровку! Я им все объясню! – потребовал Петька.
– Самим лезть к черту в зубы? Ну уж нет!
– Я пойду один, ни словечка про вас не скажу! Честное слово!
– Хорошо, – устало махнул рукой Глеб. – Только я зайду в дом, возьму кое-что из вещей. И заодно звякну Веронике, как там Маришка.
– Глеб Иваныч, только побыстрее!
– Черт с тобой!
Они вошли в дом. Глеб отправился к себе в комнату, сложить какие-то вещи, а Петька сел в качалку. Ну и ну! Денек сегодня выдался… А главное, каким идиотом он будет выглядеть в глазах друзей… Наверно, они не захотят с ним больше водиться, ведь он два раза подряд, не желая считаться с их предупреждениями, действовал на свой страх и риск. Вот и додействовался…
И вдруг он услышал, как скрипит гравий на дорожке, ведущей к веранде. Петька бросился к окну и осторожно выглянул. К веранде приближался мужчина среднего роста, лысый, в кожаной куртке цвета «баклажан». Петька мигом сообразил, кто это. И метнулся в комнату Глеба.
– Глеб Иваныч! Глеб Иваныч! – задыхаясь, прошептал он. – Там пришел…
– Кто пришел?
– Тот тип, который Марину искал…
– Не понимаю, какой тип?
Но тут раздался негромкий стук в дверь.
– Эй, есть тут кто-нибудь?
Петька прижал палец к губам и повернул ключ в замке. Пришелец постучал еще, а потом вошел.
– Эй, хозяева, вы живы? Черт подери, двери настежь, и нет ни души… Ага, кто-то храпит… Эй, Семеныч, проснись, Семеныч?
– Ты зачем дверь запер? – прошептал Глеб.
– Чтобы вы туда не сунулись.
– Почему?
– Это тот тип, что приходил к моим бабкам, Марину искал!
– А ты почем знаешь? Ты ж его не видел?
– Баба Маня так его описала! В точности!
– И долго мы тут будем прятаться?
– Нет! Просто надо послушать, что он Семенычу скажет! Многое можно узнать…
– Ну ты даешь! И не надоело тебе?
– Глеб Иваныч! Если мы его поймаем и сдадим в милицию, тогда вы будете чистый!
– Эх, парень, да хоть пятерых поймай, чистым не станешь, если уж извалялся в дерьме…
Между тем Семеныч, кажется, проснулся. Слышно было, как он сонным голосом спросил:
– Ты откуда взялся? А? Чтой-то я тебя не припомню?
– Да ты что, Семеныч, Яшка я! Яков! Пал Никитича правая рука, можно сказать!
– А… Пал Никитича правая рука… А чего ты сюда приперся?
– Ты один тут, Семеныч?
– Ага, один…
– А напарник твой где?
– Глебушка-то? А пес его знает, еще с утра куда-то подался… Ничего, скоро вернется… А тебе зачем?
– Переночевать у вас можно?
– Можно, почему нет? А что, правая рука, жинка из дому поперла?
– Это тебя, говорят, жинка поперла. А у меня, слава тебе Господи, семьи нет. Понимаешь, Семеныч… У тебя выпить не найдется?
– Выпить? Не-а, одна банка пивка на опохмелку осталась… А ты пить хочешь, Яша, сбегай, купи! Тут недалеко!
– Так небось закрыто уже?
– Магазин, точно, закрыт. А вот в ларьке завсегда взять можно. Хоть днем, хоть ночью. Ступай сейчас прямо, а потом налево свернешь и сразу ларек увидишь. Коли закрыто будет, постучись. А я пока картохи сварю.
– Нет, Семеныч, не пойду я один тут плутать, пошли со мной, проветришься маленько.
– А может, и вправду… Я сейчас, сандалеты только надену, ох, грехи наши тяжкие… А у вас часом не случилось ли чего?
– Случилось, случилось, Семеныч! Многих наших повязали. И как бы не из-за той девки…
– Дак вы ж ее изловили, неужто она все же запела?
– Да Пал Никитич перемудрил: если уж не колется, то пускай помирает с голоду в пустой квартире своих хозяев! Все, кажись, продумали, а она, блин, опять испарилась! И Мишка, окаянная его душа, пропал. И хуже всего то…
– Ну все, пошли, Яша, я готов! Дай-ка руку, парень, а то у меня ноги что-то плохо слушаются.
– Пьешь много.
– А как не пить, когда жизнь такая…
Они вышли за калитку.
– Глеб Иваныч, смываемся!
– Нет, теперь уж я останусь!
– Зачем?
– Надо все выяснить! Видать, это он Маришку украл! Я с ним посчитаюсь!
Петька чуть не расплакался.
– Глеб Иваныч, а как же я? Мне домой нужно! И вообще, сюда в любой момент милиция может нагрянуть. Вам это надо?
– Позвони домой, что за проблема? А заодно и дружкам своим, может, они уж дома сидят.
– Дома? Они дома сидят, когда я в опасности? – задохнулся Петька. – Вы их не знаете, такого быть не может!
– Ладно, звони домой.
– Но я ведь уже звонил и обещал…
– Тогда не звони! И не морочь мне голову!
– Вон вы как заговорили, – оскорбился Петька.
– Ну, прости, браток! – улыбнулся Глеб. – Только они ведь скоро вернутся. Покажи лучше, где ты прятался?
– В комнате за кухней. Там ниша…
– Понял! Отличное место!
Петьку раздирали противоречия. С одной стороны, ему безумно хотелось выяснить, что еще, какой новый виток может обнаружиться в этом многосложном деле, а с другой… Не то, чтобы он так боялся нагоняя от родителей, все равно – семь бед, один ответ, но выглядеть полным дураком в глазах Даши… да и Стаса тоже, совсем ему не улыбалось. А впрочем, решил он, выхода все равно нет. Хочешь не хочешь придется дожидаться, пока Глеб не отвезет его домой. Можно, конечно, сесть в автобус, доехать до станции, и через час он будет дома… Но уйти у него не было сил, да и как Глеб Иваныч справится один?
– Лучше вы позвоните Веронике, а то она будет волноваться!
– Вот это правильно!
Глеб позвонил Веронике Леопольдовне, сказал, что задерживается, и спросил, как Марина.
– Марина спит! А вы, молодой человек, когда намерены вернуться?
– Сам еще не знаю… Вы вот что… Вероника Леопольдовна… Вы меня не ждите, ложитесь спать, а я вернусь утром, чтобы не беспокоить вас и Маришку!
– И где вы собираетесь ночевать?
– На даче!
– Это безопасно?
– Конечно! Просто у меня тут есть еще дело…
– Хорошо! Жду вас завтра утром! И не вздумайте не явиться! Для Марины это будет ударом!
– Что вы, я понимаю, да я и сам…
– Вот и отлично, молодой человек! Спокойной вам ночи!
– И вам тоже, Вероника Леопольдовна, – растроганно проговорил Глеб и повесил трубку. – Надо же, я за сегодняшний день встретил больше хороших людей, чем за всю свою жизнь. Слышь, браток, кажется, они идут. Прячемся!
Они скрылись за занавеской. И почти тут же до них донеслись голоса:
– Зря ты меня, Яша, с собой поволок, так бы уже картоха сварилась, а теперь…
– Да ты что, Семеныч, вон мы сколько всякой всячины накупили, на кой нам твоя картоха?
– Картоха, если хочешь знать, самая знатная закусь, а если с селедкой, то вообще ничего лучше нету!
– Темный ты человек, Семеныч. Заладил картоха, картоха. Не люблю я картоху твою! Терпеть не могу!
– Ишь ты какой! Картоху он не любит. Не наш ты человек!
– Ладно, кончай бодягу. Нам сейчас что главное? Выпить и спать лечь.
– А дальше что?
– А дальше видно будет! Мне ночку тут перекантоваться, утром узнаю, какие наши потери…
– А Пал Никитич?
– Не знаю, ничего не знаю…
– Ой, темнишь ты, парень, ой, темнишь! Взяли твоего Никитича, да?
– Может, уже и взяли, я, как почуял шухер, решил слинять… Если хреновые дела, в бега подамся, у меня уж логово приготовлено…
– А ежели, значит, выпутался твой Пал Никитич, откупился, допустим, или что… Как тогда поступишь? Он же тебе такое не простит!
– А почему, думаешь, я сюда подался? Именно из-за этого! Переночую тут, а утром справки наведу… Ладно, давай выпьем. За здоровье!
– За здоровье! Ох, здоровье, оно самое главное! Будь!
- Предыдущая
- 36/37
- Следующая
