Мир вечного ливня - Янковский Дмитрий Валентинович - Страница 101

• Предыдущая
• 101/120
• Следующая

Жилистый охранник взвыл, а я вскочил на четвереньки и коротко толкнул его плечом в пах. Конечно, он грохнулся, но первый охранник оказался у меня за спиной, и это не сулило ничего доброго. Когда оказываешься в такой ситуации, лучше всего броситься на пол, потому что неизвестно, откуда прилетит удар. А так, куда бы противник ни целился, он все равно попадет в пустоту. Проблема лишь в том, что из положения лежа очень трудно снова подняться, да к тому же есть опасность, что он всей тушей прыгнет на тебя сверху. К этому надо всегда быть готовым, если бросаешься на пол.

Я был готов. Поэтому, едва распластавшись на ковре, тут же колбасой перекатился в сторону. Очень вовремя, надо сказать, поскольку как раз на то место, где я только что находился, грузно опустились ступни охранника.

В драке важно знать, что, каким бы быстрым ни был удар, за ним всегда следует пусть короткая, но все же пауза. На этом можно и нужно ловить, поскольку в первую долю секунды после удара противник оказывается совершенно беспомощным. Вот я его и поймал. Только ботинки охранника коснулись пола, только он начал восстанавливать равновесие, как я, не вставая, сбил его подсечкой с ударом под колени. Тут важна не столько сила удара, сколько точность, поскольку под коленями есть особые жилы, удар по которым подкашивает ноги вне зависимости от физических данных и подготовки.

Когда верзила грохнулся на спину, я чуть привстал и рухнул на него сверху, целясь локтем в кадык. Он был так ошарашен падением, что не успел прикрыться ладонью, хотя я на это рассчитывал. В результате удар получился чересчур сильным – охранник хрюкнул и потерял сознание.

Я поднялся, глядя на три распластанных тела. Один из охранников еще шевелился. Тот, которому я вывернул ногу. Это было хорошо, поскольку сознания он не терял и мог пригодиться. Чтобы повысить его разговорчивость, я присел с ним рядышком и чуть придавил горло коленом.

– Какая кнопка открывает дверь? – вкрадчиво спросил я.

– Не знаю! – прохрипел охранник. – Я на дверях не дежурю.

– Жаль. А мог бы жить и жить… Ладно. Может, ты знаешь, сколько тут всего боеспособного населения?

– Еще двое в дежурке на втором этаже. Начальник охраны и дежурный по этажу. На третьем дежурного нет. Шеф не любит, когда кто-то ошивается рядом с его кабинетом.

– Понятно. Боевое оружие есть?

– Пистолет у начальника.

– Ладно, значит, поживешь еще.

Я уже хотел было оставить охранника, но он огорошил меня вопросом:

– Где ты драться так научился?

– Хех, – ответил я, ощупывая подбитые ребра. – Ты еще, брат, не видел, как люди дерутся. Штурмовики в спецназе, например. Я так, любитель, от скуки, а вот они… С ними я в рукопашном бою состязаться бы не стал, да снайперу оно и ни к чему. Драться редко приходится.

– Воевал?

– Нет, бахчу караулил на юге.

Я перешагнул через его ноги и направился к лифту. Как говорил один мой знакомый радист, если нет выхода, ищи вход. Правда, говорил он это в отношении электронных схем, но к выходам из зданий это тоже имело некоторое отношение. Не сидеть же под дверью! Надо искать хозяина. К тому же я был уверен, что он находится у себя в кабинете на третьем этаже. Уж хозяин точно должен был знать, где кнопка, открывающая дверь. К тому же у меня было еще о чем с ним побеседовать.

Поднимаясь на лифте, я больше всего беспокоился, что меня остановят и атакуют на втором этаже. Учитывая наличие у начальника охраны боевого пистолета, мне бы пришлось попрыгать как следует, а здоровье после ранения уже не то. Да и старею, чего уж греха таить. Но второй этаж я проскочил без помех, а через секунду звякнул колокольчик лифта, обозначая остановку на третьем.

Двери раздвинулись, и я ступил в коридор. Что-то до боли знакомое было в этом моменте, а оттого особенно тревожное. Странно… Что может быть проще, чем выйти из лифта? Шагнул – и дело с концом. Но меня прямо-таки мороз по коже подрал – я вспомнил, что именно с такого шага из лифта началась удивительная история моих вылазок в сферу взаимодействия. Каким-то двадцать четвертым чувством я ощутил, что круг замыкается именно здесь, что именно сегодня произойдет нечто важное, что поставит точку в этих событиях. Или восклицательный знак? Или знак вопроса? Я-то был согласен и на запятую, но стало понятно, что решать сегодня не мне. Я мог потрепыхаться, поумничать, сделать нечто неординарное, но по большому счету стало ясно, что после разговора с Северным Оленем я перестал быть самостоятельной единицей и превратился в орудие неких неведомых сил. Нет, я не утратил индивидуальности, не утратил воли. Напротив, я многое приобрел. И воля моя сделалась только крепче, только значительнее. Просто у меня появилось предназначение, как у древних царей. А вместе с предназначением и ответственность. Я это ощутил в полной мере только сейчас, а Катя ведь так и жила – ей скучно было прожигать жизнь только себе во благо, она готова была пожертвовать этим благом, лишь бы сделать счастливыми как можно больше людей. Не в этом ли сакральное предназначение Воина? В «Книге Пяти Колец» японский воин Миямото Мусаси писал: «Использовать умения только на благо себе – пошло». Я долго не мог понять, почему он так написал. Теперь понял. И что бы ни имел в виду Северный Олень под просьбой привести в мир сна солнце – это и было мое предназначение. И все, что я делал сейчас, казалось бы, для себя, – я выполнял свое предназначение. Можно было делать шаг из лифта без страха, потому что тем, кто руководствуется предназначением, помогают боги. Черти, правда, мешают, но они никогда не были главной силой во Вселенной.

Шагнув из лифта, я уже знал, что в меня целятся, но знал я и другое – нельзя целиться в человека из пистолета, если до него меньше пяти метров. Вера в мощь оружия ослабляет реакцию, а она в бою имеет не последнее значение. На втором шаге я резко присел, и тут же грохнул выстрел – пуля прошла над моей головой. Следующим движением – бросок к стрелку. Три метра – не расстояние, даже с моим пошатнувшимся здоровьем. Но когда проделываешь подобный трюк, надо обязательно подставить под выстрел какую-то не жизненно важную часть тела, поскольку, когда в руках противника пистолет, он старается попасть просто в тело, не думая, что попадание в то или иное место имеет разную цену. Оружие действует на человека, не очень привыкшего к нему, настолько сильно, что ему надо хоть куда-нибудь попасть, а куда именно – без разницы. Зная это, я выпрямился и выдвинул на линию огня левое плечо.

Когда должен был грянуть второй выстрел, – а это всегда видно, по движению пальца на спусковом крючке, – я резко повернулся, убирая плечо из-под пули, и, не меняя траектории тела, изо всех сил ударил противника кулаком в запястье. Это беспроигрышный прием – от такого удара сухожилия натягиваются, разжимая пальцы помимо воли стрелка, и пистолет отлетает тем дальше, чем он тяжелее. Мне это было понятно, я делал это на тренировках сотни, тысячи раз, а вот для охранника пустая рука, которая только что сжимала пистолет, оказалась полной и ошеломляющей неожиданностью. Он так опешил, что даже не попытался уклониться от моего прямого левой рукой в нос. В полутьме коридора показалось, что у него из глаз посыпались искры.

Второй охранник попытался ткнуть в меня электроразрядником, но борьба против вооруженного противника так меня возбудила, что движения парня с шокером показались жутко замедленными. Я пнул его ногой в голень ниже колена, а когда он взвыл от жуткой боли, всадил правый кулак в печень. Обычно этого достаточно, но я завелся не на шутку и добавил еще снизу локтем в челюсть. Я ожидал, что у охранника клацнут зубы и он вырубится от легкой контузии, но надо же было такому случиться, что именно в этот момент он на выдохе чуть высунул язык. В общем, прикусил он его серьезно, так что мне пришлось провести еще добивающий кулаком в лоб, чтобы уложить парня и избавить его от лишних мучений. Когда отвезут в больницу, там сделают инъекцию обезболивающего.

Ну все, на сегодня боевые действия можно считать оконченными. Пора переходить к дипломатии. Я отряхнул испачканное пальто и направился к двери приемной председателя.

• Предыдущая
• 101/120
• Следующая