Колдовская компания - Баумгертнер Ольга Гартвиновна - Страница 13

• Предыдущая
• 13/94
• Следующая

На лице Гаста отразилось недоумение.

– Все дело в том, – я замялся. – Мне пришлось обучаться магии ветра самостоятельно, никто даже не догадывался об этом.

– Но какой же магии тебя в таком случае не доучили?

– Подозреваю, что всей остальной.

– Погоди-ка, – Гаст что-то припомнил. – Ведь вам дают имя, когда вы овладеваете каким-то колдовством. А до этого ученики пробуют себя в разных видах магии и совершенствуются в той области, где у них лучше получается. Так ведь?

– Так.

– Значит, ты попробовал себя во всем, а магией ветра занимался тайно. Но зачем? И если действительно об этом никто не знал, то почему тебе дали имя вполне подходящее магу ветра?

– Насчет имени я тебе уже объяснял. А насчет магии ветра – пришлось заниматься самому, потому что никто не хотел обучать меня.

– Ничего не понимаю, – Гаст совершенно запутался.

– Кое-кто из учителей специально не обучает ученика, если у него есть особый талант к определенному колдовству, – пояснил я. – Они не желают, чтобы их кто-то превзошел.

– Это глупо! Ведь темная обитель могла бы стать только сильнее, если у учеников окажется максимально развит талант!

– Могла бы, но не стала и не станет. Там царят свои порядки.

Гаст нахмурился – слишком уж мрачно прозвучали мои слова.

– Я еще кое-что слышал, – несколько неуверенно обронил он. – Слышал, что детей отнимают от родителей – не важно, высокого ли они рода или нет – и обучают вместе. При этом для учителей остается тайной, кто родители учеников, и наказания получают независимо от происхождения. Даже дети колдовского Совета, даже… сыновья Бэйзела.

На мои губы легла кривая усмешка.

– Кто тебе сказал такую чушь?! – я отвернулся от Гаста и принялся зло грызть травинку. – Да до этих ублюдков даже пальцем не дотрагивались. Мало того, так и других за них наказывали!

Я чувствовал на себе взгляд Гаста. Знал, что с того самого момента, как Инведнис указал ему на мою спину во время инцидента с порванной рубашкой, он старался рассмотреть. Поначалу я не допускал этого, но потом мне надоело. Поэтому я лежал на животе, не заботясь, что теперь, пока моя рубашка сушиться на солнышке, Гаст мог видеть белые полосы, протянувшиеся по спине вдоль ребер – следы плеток. Я понимал, что с самого утра у него язык чешется спросить об этом, но у мага огня пока хватало такта этого не делать. После моих слов, полных злобы и раздражения, он задумчиво замолчал. Я зарылся лицом в траву и вдохнул густой, немного пряный запах луга. Перед самыми носом развернул прозрачные крылья полосатый жучок и через миг унесся в небесную глубину. Я закрыл глаза, стараясь ни о чем не думать и отогнать неприятные воспоминания, которые растревожил Гаст. Я уже совсем успокоился и почти задремал, когда колдун вновь заговорил. Вот неймется-то…

– Ты ведь видел их?

– А?

– Ты видел их?

– Кого?

– Сыновей Бэйзела.

Я воззрился на Гаста.

– Конечно, видел. Даже пару раз младший получил в нос. Давно, правда…

– Ты серьезно? Так ведь… тебя наказали за это?

– Конечно, наказали, – огрызнулся я.

– А старший?

– Что старший? – я воззрился на Гаста, не понимая причину его любопытства к наследнику Бэйзела. – От такого, как он, лучше держаться подальше.

– Подальше? Из-за чего?

– Почему это интересует тебя?

Гаст помрачнел, на лбу собрались морщинки – он что-то обдумывал.

– Этого не знают ни Скит, ни Инведнис… Мой отец не сразу погиб на войне, он попал в плен… – признался он. – Несколько лет он провел в темнице, а потом на нем обучался пыткам наследник Бэйзела…

Я уже не лежал – я сидел перед Гастом, открыв от удивления рот. Потом помотал головой.

– Это невозможно! Как ты можешь утверждать, что этот факт имел место? Откуда узнал?

– Конечно, трудно представить, что судьба погибшего пленника вдруг становиться известной. Но у отца имелась связь с Визонианом. Ты ведь слышал о кровных амулетах?

– Кристаллах, где заключена капля крови колдуна, которого можно позвать? – я кивнул. – Но вряд ли ему бы оставили амулет…

– Не оставили, но перед самой смертью его враг был так благороден, что исполнил последнюю просьбу и позволил попрощаться с моим учителем.

– Благороден? – с сомнением протянул я, не расслышав горькой иронии в голосе Гаста.

– Твой опекун.

– Ретч?! – я уже ничего не понимал. – Постой, давай-ка по порядку! Ты хочешь сказать, что Ретч являлся тюремщиком твоего отца, а потом обучал пытке наследника? Когда это произошло?

– Больше тринадцати лет назад. В смысле, отец попал в плен в самом начале войны, то есть двадцать лет назад.

– Что?! Даже если допустить, что все это произошло на самом деле, выходит, что пленником его держали семь лет? Извини, Гаст, но не в обычае держать так долго пленников. Их либо обменивают, либо… сам понимаешь… И второе. Тринадцать лет назад Ретч находился в Брингольде, а не в темной обители. Он действительно привез трех пленников. Но среди них не было ни одного мага огня. Всех их обменяли через пару недель.

– Не может быть, – Гаст не сводил с меня хмурого взгляда.

– Я могу назвать их имена, и при случае ты можешь проверить. И потом, как ты думаешь, сколько исполнилось лет наследнику Бэйзела? Если исходить из того, что он приблизительно мой ровесник, то не больше пяти. Ты думаешь, что ребенка в пять лет, будь он трижды наследником Бэйзела, отправили бы в темницу обучаться искусству пытки? Все это из области урока, как ненавидеть своих врагов.

– Какого урока? – хрипло спросил Гаст.

– Неужели вам никогда не внушали ненависть к темным колдунам? – заметил я. – Приводили какие-то дурацкие исторические примеры, а может вовсе и не исторические, о том, сколько городов и земель мы у вас отняли, сколько зла причинили людям и тому подобный бред. Ты ведь и сам всю дорогу толкуешь только о том, какие вы хорошие…

Гаст, выражение лица которого не сулило ничего хорошего, поднялся. Невольно вскочил и я, с трудом заставив себя остаться на месте.

– Ты что же, допускаешь, что нам могли лгать? Что Визониан, мой учитель и друг отца, лгал бы мне? А вот вас лжи наверняка обучают, – он подошел ко мне вплотную, и мне пришлось глядеть на него снизу вверх – он был выше меня почти на голову.

– Не обучают. Лгать заставляет сама жизнь, – изрек я. – Но почему бы тебе еще раз не спросить об этом своего учителя. Если он и солгал, то совершил подобное только из политических соображений. Мне ли об этом тебе говорить?

Гаст застыл в задумчивости.

– Может ты и прав, – согласился он. – Но если ты лжешь, то выходит, что ты – это он. Хотя какой из тебя наследник темной обители – конокрад, трус, меч толком в руках держать не умеешь, с одной сменной рубашкой…

Я хотел возмутиться, но вовремя прикусил язык – последнюю тираду Гаст пробормотал на светлом наречии.

– Повтори-ка еще раз на понятном языке! – попросил я. – Почему-то мне кажется, что ты произнес что-то оскорбительное.

– Как звали тех колдунов, которых обменял Ретч? – Гаст полностью проигнорировал мои слова.

– Грейлен, Силор и Майр – два мага земли и один врачеватель.

– Ладно, – Гаст полез за пазуху.

Я опешил, когда он извлек рубинового цвета кристалл – не ожидал, что Гаст вознамерится проверять мои слова прямо сейчас.

– С кем ты собрался общаться? – я забеспокоился.

– А ты не догадываешься.

– С Визонианом? – я пришел в ужас.

– Разве тебе есть чего бояться?

– А если он заявиться сюда?

Гаст хлопнул себя по лбу.

– Ах, вот ты о чем, – руки Гаста легли мне на плечи и развернули прочь. – Вряд ли он сюда переправится, но на всякий случай иди-ка погуляй и подальше! Не беспокойся, про тебя не скажу.

Я подхватил свою рубашку и поспешил прочь, строя различные предположения, чем обернется беседа Гаста с учителем. По пути я зашел в деревню, взял немного еды, проведал Шэда, потом спустился в небольшой овражек, за которым начиналась рощица молодых дубов. Я уселся на огромный старый пень, съел кусок брынзы и хлеба, запил молоком, вытащенным из погреба, холодным и потому приятным в такую жару. Время давно перевалило за полдень, а я не знал, сколько времени займет беседа Гаста с Визонианом. Рука скользнула в карман и извлекла мою старую забаву – метательный нож. Однако использовать его по назначению не хотелось – пришлось бы вставать, идти к мишени, в которую бы превратился ствол какого-нибудь дерева, потом обратно. Поэтому я подобрал часть толстого сука, счистил с него кору и занялся вырезанием. Когда меня отыскал Гаст, уже получилась довольно сносная шахматная фигурка коня.

• Предыдущая
• 13/94
• Следующая