Выбери любимый жанр

Неизвестная война. Тайная история США - Бушков Александр Александрович - Страница 13

Перейти на страницу:

Изменить размер шрифта:

Ну, а теперь самое время обстоятельно и подробно поговорить об экономике. Которая, собственно, и движет почти всеми без исключения перипетиями мировой истории. Никакой романтики и лирики. Южане вовсе не были «злыми», а северяне никак не могут зваться «прогрессивными». Все дело в экономических причинах укрепления рабства на Юге и увядания его на Севере…

Уже к 1787 г. северные штаты Коннектикут, Массачусетс, Нью-Джерси, Пенсильвания, Род-Айленд и Вермонт либо создали проекты постепенного освобождения рабов, либо отменили работорговлю (но не рабовладение вообще!). Прогрессивно и благородно, а? Не спешите. Будь рабство выгодным для Севера, тамошние жители держались бы за него руками-ногами, а также зубами. Но в том-то и фокус, что на Севере рабство оказалось штукой крайне невыгодной…

Алексис де Токвиль, французский политик, историк и литератор, посетивший США в 1831 г. и написавший интереснейшую книгу (163), довольно быстро разобрался в сути дела…

«Известно, что рабский труд разорителен при выращивании зерновых культур. Тот, кто выращивает пшеницу в стране, не знакомой с рабством, обычно не держит на службе много рабочих. Правда, во время сева и жатвы он нанимает многих, но они остаются в его доме недолго… в странах, где выращиваются зерновые, рабский труд менее выгоден, чем там, где выращиваются другие культуры. Напротив, на плантациях табака, хлопка и сахарного тростника требуется постоянная работа. Здесь можно было использовать детей и женщин, что невозможно при выращивании пшеницы. Из этого следует, что по естественным причинам рабство больше подходит тем странам, где выращиваются эти растения».

В точку и в корень… Земля на Севере мало подходила для устройства больших плантаций, и сельское хозяйство там ограничивалось небольшими фермами, где фрукты-овощи выращивались в основном для собственного пропитания – и в этих условиях рабы совершенно невыгодны, потому что съедят больше, чем наработают. Вообще Север первые десятилетия пробавлялся в основном охотой на пушного зверя, рыболовством и китобойным промыслом – а для этих занятий рабские руки опять-таки малопригодны. Не много толку от раба и в мастерской, производящей промышленные товары: вынужденный работать лишь за еду и одежку, должного качества товара он, хоть убей, не обеспечит (по этой причине и белых сервентов в мастерских не использовали…)

Позже, когда с достижением независимости американцы двинулись на плодородные западные равнины и стали сажать там пшеницу с кукурузой, рабский труд опять-таки был невыгоден. Все дело в «технологическом процессе». Пшеница требует минимального количества технологических операций: разбросать зерна в поле, потом, когда придет срок, сжать колосья и обмолотить. Для этого достаточно пару раз в год нанять свободных рабочих – ведь раба придется кормить и одевать постоянно, отчего получится сущее разорение.

И наоборот, табак, рис, хлопок (особенно хлопок) требуют постоянной работы, постоянного присмотра: нужно непременно пропалывать посадки, убирать сорняки и всевозможных вредителей, собирают хлопок руками, и с табачными листьями возятся опять-таки руками. Рабочих рук нужно множество, и заняты они постоянно… Рабский труд выгоден: на доллар негр съест, на десять произведет товара. То же самое и с сахаром: его на Юге производили не из свеклы, как в Европе, а из сахарного тростника. Тростник нужно посадить, потом убрать, порубить стебли на кусочки, кипятить их в котлах, выпаривая сахар – а потом сахар следует еще упаковать с величайшим тщанием, чтобы не запачкался, это не зерно, по которому можно ходить ногами. Снова требуется множество рабочих рук, занятых в постоянном процессе…

Но разговор у нас сейчас пойдет исключительно о хлопке, с некоторых пор ставшем основой экономики Юга.

Напомню кое-какие азбучные истины (которые большинству читателей наверняка неизвестны). Когда хлопчатник созревает, на кустах остаются этакие коробочки, совсем непрочные – они лопаются сами по себе, и из них следует руками извлекать волокна наподобие ваты, прочно прикрепленные к семенам. Хлопок с семенами для производства пряжи не годится – а потому, прежде чем отправить «вату» на фабрику, семена следует удалить все до одного.

Вплоть до конца восемнадцатого столетия очистка волокон от семян производилась вручную. Негр-невольник (или женщина, или ребенок) садился меж двумя корзинами, извлекал из одной горсть «ваты», выбирал семена и бросал очищенный, готовый к отправке хлопок в другую корзину. Операция чертовски трудоемкая и долгая. Самый проворный работник, хоть ты поленом его бей и каленым железом стращай, мог очистить в день не более фунта хлопкового волокна – то есть 450 граммов. А это начинало становиться экономически невыгодным: прядильные и ткацкие станки уже были достаточно совершенными и приводились в действие не мускульной силой, а водой или паром – а вот сырье для них приходилось готовить прямо-таки первобытным образом, руками-пальцами…

На горизонте явственно замаячил экономический кризис, что на Юге поняли очень быстро. А поскольку рабство в этих условиях становилось невыгодным, все громче стали раздаваться голоса, требовавшие его отмены. Содержать множество рабов-негров означало быстро разориться. Само по себе владение рабами, как легко догадаться, пользы не приносит…

Казалось, еще год-другой – и рабство на Юге отомрет естественным образом, повторятся те процессы, что вовсю уже шли на Севере… Без преувеличений, США вплотную подступили к переломнейшему моменту своей истории. Если бы все осталось по-прежнему, очень быстро с рабством было бы покончено и на Юге, а это означает, что вся история США (да и остального мира) стала бы другой, ничуть не похожей на сегодняшнюю. Как бы она выглядела, остается только гадать. Главное, переменилась бы до полной неузнаваемости.

И тут, словно гром среди ясного неба, как чертик из коробочки объявился человек, который как-то мимоходом, сам того не ведая – и нисколечко не желая! – изменил американскую и мировую историю. Один-единственный человек, не отличавшийся ни блестящим умом, ни талантами, ни какими-то особенными деловыми качествами. Изучая последующие события, приходишь к выводу, что человек этот, очень похоже, был если не совершеннейшим ничтожеством, то жутчайшей посредственностью, классической серостью. Но именно он сыграл такую роль…

Звали молодого человека Эли Уитни, и от роду ему было двадцать восемь годочков. Можно сказать, северянин в кубе: во-первых, из Новой Англии, во-вторых, из штата Массачусетс, то есть «колыбели» и «сердца» Новой Англии, в-третьих, по вероисповеданию – квакер, а значит, стопроцентно и гарантированно противник рабовладения (квакеры испокон веку были, пожалуй, самыми убежденными и стойкими ненавистниками рабства).

Неизвестная война. Тайная история США - g4.jpg

Эли Уитни

Некоторые, даже весьма солидные издания именуют Уитни «инженером» – но таковым он не был. Уитни закончил Йельский университет, вероятнее всего, по гуманитарным наукам – потому что к моменту переломнейшего события искал место домашнего учителя, а не какую-либо связанную с техникой должность. Другое дело, что у него была безобидная страсть, хобби – слесарное и столярное дело…

Уитни, закончив университет и пребывая в поисках места, заехал погостить к своей знакомой, почтенной пожилой даме, владевшей небольшой хлопковой плантацией в штате Джорджия – где трудились, естественно, чернокожие рабы. В ходе застольной беседы старушка пожаловалась на ту самую главную проблему, что мешала хлопководству: необходимость очищать хлопок руками с ничтожными результатами.

То ли Уитни осенило сразу, то ли процесс растянулся на несколько дней, в точности неизвестно. Но он заперся в мастерской при ферме и долго не показывался. А когда вышел, то под мышкой у него был неприглядный на вид, простенький деревянный ящик с ручкой: первая в мире хлопкоочистительная машина.

Особой сложностью конструкции она не блистала: обычный деревянный ящик с дыркой, в которую засыпается хлопок. Внутри – нечто вроде неподвижных, наглухо закрепленных гребенок и вращаемый за ручку валик с зубьями. Простая штука, если подумать, – но она была первой. Немало народу до Уитни пыталось придумать нечто аналогичное, но у них так ничего и не вышло. А вот Уитни в два счета добился успеха…