Душа - Триоле Эльза - Страница 16

• Предыдущая
• 16/52
• Следующая

Оливье явился на десять минут раньше назначенного срока, Кристо сразу же спросил его в упор: «Чего тебе нужно?», а когда Оливье ответил: «Да ничего в сущности не нужно», Кристо настороженно замолчал, но чувствовалось, что он ждет продолжения. Натали так быстро и энергично начала водить гребешком по волосам, что казалось, будто она расчесывает кожу на голове.

– Что вы хотите, Оливье, чаю или виски?

– Спасибо, ничего не хочу… Впрочем, с вашего разрешения выпью немножко виски…

Вид у него был измученный. Рубашка несвежая, сильный загар на безбородом лице, уже не детском, но еще и не взрослом, волосы золотисто-рыжие, чересчур длинные на затылке и как бы рифленые после мокрого гребешка… Обтрепанные, слишком плотно обтягивающие брюки, подчеркивали полудетскую худобу ног. Он походил па тех юношей, что «голосуют» где-нибудь на обочине шоссе, опасные и многообещающие юноши… Смотрите на меня, я само приключение! Я молод, я могу выкинуть любое! Я тот, каким вы уже больше не будете, каким вы никогда и не были!… Свою курточку он повесил на спинку стула, но она под тяжестью транзистора, оттягивающего карман, все соскальзывала, и Оливье уже в третий раз подымал ее с полу.

– Новый? – осведомился Кристо, сразу приметивший транзистор, краешек которого чуть выглядывал из кармана. – Где ты его взял? Он хороший?

Кровь окрасила оранжево-смуглые гладкие щеки Оливье.

– А ты по-прежнему лезешь со своими вопросами? Он вам не слишком мешает, мадам?

– Ничуть не мешает… А я вот люблю, когда он задает мне вопросы. По преимуществу нескромные.

Натали перешла в наступление. Оливье расхохотался, и кровь окрасила в оранжевый цвет также и его шею.

– Ну и терпеливы же вы, мадам! Я перед вами преклоняюсь!

Мишетта принесла виски, мороженое, сэндвичи, фруктовый сок, поставила поднос на овальный стол за спиной Оливье и остановилась, опустив руки, чтобы на него посмотреть.

– Что тебе, Мишетта? – Натали уже взялась было за гребешок.

– Да так, интересно… – Мишетта, видимо, и не собиралась уходить. – Помню, как он маленький по улицам носился… А с тех пор, смотрите, какой вымахал, видать спортсмен!

– Именно, спортсмен… – Оливье подмигнул в сторону Мишетты.

– Мишетта, у тебя молоко убежит… Мишетта, ты меня слышишь?

Мишетта вышла из комнаты.

– Поухаживайте сами за собой… фруктовый сок для Кристо. А мне виски, только разбавьте как следует.

Оливье явно обрадовался этой просьбе, позволявшей ему собраться с духом, старательно смешал виски с водой, выбрал себе самый большой сэндвич. Потом сел на место и, жуя сэндвич, светским тоном осведомился:

– Ну как, Малышу лучше?

Кристо перестал болтать ногой.

– Как же, лучше! А тебе, видно, хуже.

Оливье оторвался от сэндвича, и тревога, как раньше волна крови, залила ему лицо.

– Что там еще такое?

– Разве мама тебе не говорила, у него коклюш.

Оливье усиленно зажевал.

– Этот младенец сплошное бедствие… Я не мог позвонить. Просто под рукой не было телефона. Коклюш! Когда же мы сможем вернуться под родительский кров? Какой карантин при коклюше?

– Могли бы позвонить отсюда, – подсказала Натали.

Оливье бросил на нее недоверчиво-умоляющий взгляд, проглотил последний кусок, покосился на сэндвичи и, не устояв перед соблазном, взял еще один…

– Это не к спеху, – проговорил он с набитым ртом, – раз теперь я в курсе дела. А когда домой?

– Не знаю, – отозвался Кристо, – мне и здесь хорошо, я не спешу!

– Вот и заводи после этого ребятишек, – Оливье налил себе еще виски.

– Скажи, ты, видно, здорово проголодался и давно не пил? Дядя Фердинан тебя что, не кормит?

– Я ездил на экскурсию… – Оливье все-таки опустил глаза.

– Куда? С кем?

Натали не приходилось делать никаких усилий, чтобы выпытать у Оливье правду. Допрос за нее вел Кристо.

– Опять ты лезешь, Кристо…

– А Миньона?

– Что Миньона?

– Что Миньона делает?

– В последний раз, когда я ее видел, ревела, не щадя своих прекрасных глаз, оплакивая свою судьбу и мои пороки. А впрочем, все хорошо. Дядя Фердинан, чтобы ее утешить, каждый день покупает ей всякие безделушки, косыночки и бикини…

– Он нам ее совсем испортит!… А ты знаешь, что папа получил свои десять процентов?

– Н-нет! А сколько это?

– Примерно десять тысяч…

– На шестерых… не густо получается… Рисковать своим положением из-за десяти тысяч франков! Да мне одному в день такая сумма требуется!

– Папа лучше тебя знает… – Очевидно, Кристо не нашел другого, более веского аргумента. Потом, подумав, добавил: – Знаешь, сколько килограммов картошки можно купить на десять тысяч?

– Человек не одной картошкой жив. – Оливье говорил вяло, язык у него заплетался, от еды и алкоголя его совсем разморило. Он вытащил из кармана золотые часики на браслетке, взглянул на циферблат.

Кристо так и подскочил от возбуждения.

– Часы! Кто тебе их подарил? Дядя Фердинан? Ой, какие потрясные! Почему ты их носишь в кармане?

Оливье попытался отобрать у Кристо часы, но слишком раскис…

– Швейцарские! – не унимался Кристо. – Лонжин! Знаешь, Натали, мы недавно с Луиджи видели одну даму, такую тоненькую, ужасно тоненькую, и Луиджи сказал: «Эти дамы, как сверхплоские часы, неизвестно, где у них помещается механизм»… Можно, Оливье, я их открою?

– Не смей трогать! – Оливье вскочил со стула, он стряхнул с себя дремоту и грозно приказал: – А ну-ка, отдай!

Возбуждение Кристо разом упало. Он положил часы на стол и, еле сдерживая слезы, бросился к двери… Натали поднялась и, колыхаясь на ходу, вышла за ним, оставив Оливье одного. Кристо уже успел скрыться в подвале. Войдя в магазин, Натали набрала номер телефона Луазелей.

– Мадам, Оливье у меня… Чувствует себя превосходно. Говорит, что был на экскурсии. Больше ничего не знаю… Да вы не расстраивайтесь… Думаю, что он сыт по горло этой самой «экскурсией». Вы в полицию не звонили? Ну и слава богу… Это во всех случаях неприятно, а главное, не знаешь, на кого нарвешься, тем более что все может еще оказаться вполне безобидным. Да, он у меня… Не знаю. По-моему, очень голоден и хочет спать. Если не пожелает остаться здесь, попытаюсь отправить его к дяде Фердинану… Слава богу, цел и невредим, а там видно будет! Верно-верно, настоящее несчастье иметь такого очаровательного сына! Но главное не расстраивайтесь. Очарование быстро проходит!

Когда Натали вернулась, Оливье уже спал в кресле… Длинное юношеское тело, тонкие ноги вытянуты, плечи плотно прижаты к спинке кресла, лицо повернуто в профиль, подбородок касается плеча. Натали глядела на спящего Оливье… Она как-то даже растерялась… Очарование пройдет… и что тогда останется у этого мальчика за душой, что есть у него, кроме расцвета молодости? Пока еще он привлекает к себе все сердца, все ему дано, а как он жалок… Она взялась за работу. Они были вдвоем с Оливье, Кристо куда-то исчез.

«Вы работаете на публику… по крайней мере у меня сложилось такое впечатление», – говорила она Оливье уже под вечер, когда его разбудил звон посуды. Мишетта пришла накрывать на стол, н он вскочил как встрепанный, пошел помыл на кухне руки, привел себя в порядок, засунул сорочку в джинсы, пригладил волосы… «На мой взгляд, вы настоящая шлюха», – сказала она еще.

В нерушимой тишине квартирки, забившейся под толщу огромного парижского дома, в самый нижний его этаж, Оливье слушал и с любопытством глядел на эту тучную особу, о которой ему говорили и мать, и Кристо, в даже Малыш. Нет, это не просто сто двадцать килограммов, которые впору показывать на ярмарке, это некое божество, тайно водруженное в этом капище причудливой архитектуры, куда сходятся на поклонение верующие… Должно быть, грудь у нее в несколько ярусов. Божество это говорило о нем, а эта тема интересовала Оливье больше всего на свете.

– А почему бы мне и не быть шлюхой? – с вызовом спросил он. – Разве быть шлюхой так уж плохо?

• Предыдущая
• 16/52
• Следующая