Острие кунты. Путь русского мистика - Беляев Илья Дмитриевич - Страница 52

Более всего меня поразило то, что Мате зарабатывал деньги абстрактными монументальными фресками, в отличие, скажем, от своего соседа, весь двор которого был уставлен огромными бюстами Ленина. Богатство никак не отразилось на превосходных человеческих качествах Джандиери, - он был жизнерадостен и бескорыстно помогал многим людям.

На небольшой площадке за домом стояла недостроенная шарообразная конструкция, накрытая брезентом. Когда я спросил Мате, что это такое, он, улыбаясь в усы, объяснил, что возводит свою старую мечту. Мечта Джандиери была довольно странной: он строил зеркальный изнутри шар, диаметром чуть выше человеческого роста. Мате признался мне, что его долгие годы занимал вопрос: что увидит человек, помещенный в зеркальный шар. Никто не мог ответить ему на этот вопрос, и тогда Джандиери решил построить шар, чтобы выяснить это самому. Он пошутил, что шар, вероятно, будет отличным вытрезвителем для его гостей.

Идея показалась мне занимательной, но времени дожидаться окончания постройки не было - меня звали горы. Много лет спустя я позвонил Мате и узнал, что шар был разрушен во время гражданской войны в Грузии в 1992 году. На мой вопрос, как выглядел человек внутри шара, Джандиери ничего не ответил.

Мате пришел в восторг от моего плана поселиться в горах и добавил, что если бы не семья и работа, он бы и сам с удовольствием отправился пасти овец. Джандиери организовал для меня джип, шофера и отправил к своим родственникам, жившим в Хевсурети - удаленном горном районе на границе с Чечней. Я поблагодарил Мате за помощь, и ранним утром мы отправились в путь.

В машине ехало еще два человека, которым нужно было в Хевсурети. Дорога заняла пять часов. По пути мы остановились на берегу горной реки отдохнуть и перекусить. Неожиданно из леса появился всадник, молодой хевсур, одетый в национальный костюм - серый кафтан с нагрудными карманами для патронов, черная шерстяная шапка с вышивкой и старинный кинжал на поясе. Конь его был взмылен, и всадник выглядел утомленным. Пот струился по его лицу. Фигура эта показалась мне совершенно фантастической, как будто я попал в глубокую древность. Всадника пригласили к нашей трапезе. Он не говорил по-русски, и мои попутчики перевели мне, что хевсур возвращается домой со свадьбы, продолжавшейся две недели, и потому очень устал.

Закончив с едой и вином, мы распростились с нашим гостем и двинулись дальше. Дорога становилась все хуже, но наш джип упрямо полз вверх. Спустившись с перевала, к вечеру мы прибыли в Шатили - маленькую деревушку, расположенную неподалеку от границы с Чечено-Ингушетией. Летнее население Шатили составляло всего семьдесят человек. В центре поселения высилась древняя каменная башня; этих башен в горной Грузии много, о назначении их давно забыли, и никто не мог мне объяснить, зачем их строили в старину. По дну долины неслась бурная река, в которой мальчишки ловили форель. Меня поселили в доме родственников Джандиери, где я столкнулся с неожиданной проблемой.

Оказывается, в день нашего приезда начался местный праздник, а значит нескончаемое застолье. Уйти из-за стола было невозможно, бесконечные тосты следовали один за другим. Пили араку - мутный самогон местного изготовления. День проходил за днем, а конца пьянке было не видно. В довершение всего из Тбилиси прибыла киногруппа для съемок исторического фильма. Вместо съемок нагрузившиеся артисты в старинных костюмах и при полном вооружении верхом носились с утра до вечера по ущелью, горланя песни и размахивая саблями.

Веселенькое у меня получалось отшельничество. Не зная, как уйти, чтобы не обидеть хозяев, я обдумывал планы бегства. Наконец, не выдержав, собрал рано утром рюкзак и удрал. Снежные вершины виднелись вдали, и я пошел по горной тропе вверх, в их направлении. Через пару часов крутого подъема я заметил вдали пастушеский лагерь - огороженное жердями становище, внутри которого стояли тенты. Вдали по склону ползла отара с пастухом и несколькими собаками. Я обрадовался. Это было как раз то, что мне нужно.

Приблизившись к лагерю, я понял, что меня заметили. Из становища вышел человек и с распростертыми руками направился мне навстречу. В одной руке он что-то держал. Сначала я не мог понять, что это такое, но потом, к своему ужасу, увидел, что это рог. Приблизившись, пастух протянул его мне и сказал: "Пей!". Делать было нечего. В роге оказалась не арака, я восьмидесятиградусная чача. В желудке у меня заполыхало. Это был конец.

Я в отчаянии оглянулся по сторонам. Дальше идти было некуда - выше только снежные вершины. Посидев у костра и закусив бараньей печенкой, я принялся расспрашивать пастуха об этих местах. Он посоветовал мне отправиться в Муцо, где, по его словам, можно найти заброшенный дом и поселиться в нем. Переночевав в лагере, на следующее утро я вернулся в Шатили и, не заходя к своим не в меру гостеприимным хозяевам, двинулся дальше. До Муцо, по словам пастуха, было два часа ходьбы.

Дорога шла по берегу реки, зажатой в каменистом ущелье. В месте слияния двух потоков дорога превратилась в тропу. На повороте я заметил странное сооружение, сложенное из плоских слоистых камней и напоминавшее склеп. С одной его стороны был узкий лаз. Заглянув внутрь, я увидел, что внутри были нары, заваленные человеческими костями, полуистлевшей одеждой и остатками сгнивших трупов. Двести лет назад на Кавказе свирепствовала чума. Вымирали целыми деревнями. Спасения не было, и при первых признаках болезни люди оставляли свои дома и заживо хоронили себя в склепах. Таким образом распространение эпидемии было остановлено. Каким же мужеством должны были обладать люди, обрекавшие себя на подобную смерть!

Кроме склепа, по дороге попадались и знаки недавних смертей небольшие, сложенные из камней памятники с мужской фотографией посередине и штабелем пустых бутылок внизу. Поначалу я не мог понять, кому и зачем эти памятники поставлены, но позже узнал, что это память о разбившихся всадниках. Памятники ставили там, где разгоряченные вином джигиты срывались вместе со своими конями в пропасть.

Я добрался до Муцо в полдень. Это было большое ущелье, по дну которого текла река. На одном из склонов возвышались развалины крепости XII века. На другой стороне я заметил крестьянский дом и направился туда. В доме жил старик со своим сыном, который немного говорил по-русски. Меня угостили овечьим сыром, маслом и хлебом. Я объяснил хозяевам, что хотел бы пожить здесь. Никакого удивления это не вызвало. Сын старика сказал, что мне нужно забраться на башню крепости, откуда было видно все ущелье. Здесь есть заброшенные дома; нужно обойти их и выбрать тот, который мне понравится.