Наковальня звезд - Бир Грег - Страница 41

• Предыдущая
• 41/126
• Следующая

В ответ Мартин просто кивнул.

— Ты, должно быть, чувствуешь себя очень странно сейчас, — мягко заметил Вильям. — Это уже так близко.

— Мы здесь. Именно этого мы так долго ждали и так долго тренировались тоже для этого, — сказал Мартин.

— Когда мы тренировались, мы никогда не представляли себе лёгкого задания. Так кто же они? Подсадные утки? Или виновники, обнажившие свою грудь? Что же нам делать? Прыгать на высокую стену, в надежде схватить уздечку? Или годами выжидать? Но ведь так можно сойти с ума.

— Мы сделаем это. Ты-то что чувствуешь?

— Оцепенение, — ответил Вильям. — Вместе с Фредом Соколом я должен отправиться на бомбардировщике и сбрасывать манипуляторы и производители.

— Я очень бы хотел быть вместе с вами.

Вильям кивнул:

— Да, мы находимся в привилегированном положении. Именно мы спускаем курок, мстя за Землю.

Какое-то время они молчали, разговор замкнулся, не придя ни к какому заключению.

— Я понимаю, что все это не очень здорово, Вильям, — сказал после продолжительной паузы Мартин. — Но ведь никто и не предполагал, что наш ждёт что-то замечательное. Разве ты ждал чего-то другого?

Вильям ласково потрепал Мартина за шею.

— И всё-таки, это должно было проходить не так. Это должна была быть шумная акция — опасная, но возбуждающая.

— Ты чувствуешь себя очень одиноким, да?

Вильям закрыл глаза.

— Я чувствую себя, как Роза Секвойа, — сказал он. — Интересно, как они там, на «Зайце»? Ведь им приходится делать даже меньше работы, чем нам. Войско второй линии.

— Ты одинок?

— Нет, Мартин. Правда, нет. Да, меня бросил любовник. Но ведь это так тривиально. К тому же, ты очень своевременно включил в команду «Черепахи» пару моих соотечественников. Они менее сдержанны, чем я . Уже есть предложения.

— Но не любовь, — заметил Мартин.

Вильям вновь закрыл глаза и кивнул.

— Да, большого чувства не предвидится. А как у тебя с Терезой?

— Мы до сих пор любим друг друга, — пристально наблюдая за лицом друга, произнёс Мартин.

— Должно быть, это такой комфорт.

— Я никогда не переставал любить тебя, Вильям.

— Я не нуждаюсь в комфортных траханьях, — запальчиво воскликнул Вильям.

— Я не это имел в виду. Ты часть меня.

— Не очень-то значительная часть, — подчеркнул Вильям, искоса поглядывая на Мартина. На его губах промелькнула грустная улыбка.

— Очень значительная, — возразил Мартин. — Заниматься с тобой любовью — это прекрасно. Это был особый вид братства: только дающий и ничего не требующий взамен.

— Это можно сравнить с конвульсиями дистационной связи, — предложил свой вариант Вильям. Мартину был очень хорошо знаком этот тон, но он также знал, что это ровным счётом ничего не значило.

— Совсем не похоже.

— Мужчины лучше, чем женщины, знают, что хочет мужчина. Вот величайшее оправдание гомосексуальных связей.

— Вильям, остановись.

— Хорошо, — согласился Вильям, вновь становясь подавленным

— Когда я начинаю о чем-нибудь думать, сразу же перед моими глазами возникаешь ты. Я каждый раз представляю, как бы ты поступил в той или иной ситуации. Я постоянно мысленно разговариваю с тобой, как разговариваю и с Терезой. Вы мне как брат и сестра, нет даже более дороги.

Он действительно не лгал, но это не было и правдой. В последнее время он не так уж и часто вспоминал Вильяма. Но Мартин не хотел, чтобы Вильям узнал об этом. Он даже самому себе не мог в этом признаться. Ему хотелось смягчить травму, нанесённую Вильяму — тем более, что он, Мартин, до сих пор испытывал к другу огромную привязанность. Что это было? Какой вид любви?

— Ты говоришь, что думаешь обо мне, но живёшь-то ты с Терезой.

Оба молча уставились на Небучадназар — планету, реального имени которой они не знали. Если у неё вообще было имя.

— Может быть, и они любили? — тихо сказал Вильям.

— Да будь они прокляты с их любовью! — воскликнул Мартин. Они уничтожили птиц в небе и рыб в море. Они украли наше детство. Они убили мою собаку. — Наконец-то у нас появилась возможность полностью освободиться и зажить собственной жизнью. Мы превратимся в тени, если придётся заниматься этим вечность.

— Аминь, — произнёс Вильям. — Скажи, ты хочешь увидеть Терезу в том платье?

— Да, очень.

— И мне тоже бы хотелось. Я и сам не прочь одеть что-нибудь особенное.

— Думаю, мы все наденем.

— Но первая…

Мартин заметил, что губы Вильяма раскрываются, но он не произносит ни слова — как в немом кино. Что это? Уход от опасной темы? Снисходительность?

А может быть, уход от опасной темы и был снисходительностью?

Нет места ни вздохам, ни утешениям, ни упрёкам, ни словам прощения. Лес полон волков.

И ни доброта Бога, ни Правосудие не поможет им. Могла бы помочь природа, но природа стремится к балансу.

Лес также был полон и охотников.

Пилоты бомбардировщиков встретились на складе оружия. Там уже их поджидали Мартин и Мать Войны. Между ними висело изображение окрестностей Небучадназара, которое медленно, но необратимо менялось: лунный серп рос на глазах, до полной луны оставалось не более пары часов.

Тереза и Вильям плавали рядом со своими кораблями. По выражению их лиц трудно было понять, о чём они думают в данный момент. Вскоре к Вильяму присоединился Фред Сокол. Стефания в одиночестве стояла около своего корабля, Юэ Жёлтая Река — рядом со своим. Здесь же были и остальные пилоты семи готовящихся к вылету бомбардировщиков: Нгуен Горная Лилия, Джимми Шоколадка, Майкл Виноградник, Ху Восточный Ветер, Лео Персидский Залив и Нэнси Летящая Ворона.

Мартин старался скрыть свои чувства — скрыть, что больше всего на свете ему сейчас хотелось бежать и просить снисхождения у какой-нибудь сверхестественной силы, которая способна была проконтролировать события. В своём дневнике Мартин записал:

В это утро мы, как всегда, занимались любовью, потом завтракали. Мы поклялись друг другу, что обязательно поженимся, когда вернёмся. « И у нас обязательно будут дети», — сказала она. Я не возражал. Когда мы выйдем из-под власти момов, мы станем дееспособными. Мы будем делать детей, любить друг друга, жить без оглядки, — иногда спорить, чувствовать то радость, то отчаяние. Но прежнее никогда не вернётся к нам. Мы выполним нашу Работу, и все — мы свободны, мы никому ничего не будем должны. Ну, пожалуйста, Господи, сделай так…

Дети собрались в значительно меньшем, чем это было на «Спутнике Зари». помещении склада оружия. Тусклые, почти невидимые, поля не затемняли шеренгу Венди и Потерянных Мальчиков. Мартин почувствовал, что он должен сказать детям напутственные слова.

Ему перехватило горло, и какой-то момент он не мог выговорить ни слова. Сделай это. Мартин мучительно прочистил глотку, сглотнул слюну и произнёс хриплым голосом:

— Вы самые прекрасные люди, каких только я знал. Вы все — добровольцы и мои друзья. Все пять лет мы знали, что нам предстоит сделать, какова причина, по которой мы посланы сюда. Мы всегда старались делать все, как можно лучше, и момы знают это.

Он повернулся к Матери Войны. Не было ни репетиций, ни предварительных дискуссий между ними, какова должна быть эта церемония, и Мартин подумал, — Чёрт тебя побери, если ты не введёшь меня сейчас в курс событий, не скажешь что-нибудь.

Мать Войны не обманула его ожиданий.

— Вы действительно выполняли все, как нельзя лучше, — сказала она. — Чувствуя огромную ответственность, вы усердно тренировались. Это не соревнования, но симпатии момов на вашей стороне.

Они нам симпатизируют? Они способны на чувства?

— Корабль Правосудия с удовольствием работал с вами, — продолжала Мать Войны. — Но вы больше не дети. С сегодняшнего дня вы равноправные партнёры в деле Правосудия.

— Отлично, — откликнулась Ариэль.

— Мы проголосовали и приняли решение и теперь мы должны действовать, — сказал Мартин. Он поднял кулак, ясно осознавая всю символичность этого жеста. Внезапно его охватила яростная страсть, и он поднимал кулак все выше и выше, — Во имя Земли, во имя нас, во имя нашей памяти, во имя нашего будущего.

• Предыдущая
• 41/126
• Следующая