Эон - Бир Грег - Страница 9

• Предыдущая
• 9/117
• Следующая

Васкес внимательно разглядывала Гарри. Взгляд ее показался ему не слишком доброжелательным, даже агрессивным.

– Что-то не так? – Лэньер приподнял брови и посмотрел в сторону. – У нас есть название для того, что происходит здесь с человеком. Мы называем это – окаменение. Я просто немного окаменел, вот и все.

Она посмотрела вокруг и поэкспериментировала с центробежной силой, легким толчком пальца ноги подбросив себя вверх.

– Здесь все выглядит так знакомо! – заметила она. – Я ожидала увидеть таинственный артефакт инопланетного происхождения, но почти все знакомо, словно он построен на Земле, нами самими.

– Ну, – сказал Лэньер, – Хайнеман и его люди основательно здесь потрудились. Но не будем торопиться. Если вы последуете за мной, мы спустимся в первую камеру. Держитесь за канаты. И, если Ларри вам этого уже не сказал, добро пожаловать на Камень.

Патриция лежала на надувном матрасе, не шевелясь, чтобы не скрипели синтетические простыни о винил. Окутанная темнотой, она находилась в тепле и чистоте, была сыта – еда в кафетерии была более чем съедобной – и теперь лежала усталая, но заснуть не могла. Перед ее мысленным взором все еще вставали недавние впечатления.

Поверхность камеры тридцатикилометровой ширины – испещренный серыми и коричневыми пятнами ландшафт, ограниченный с каждой стороны бесстрастным камнем и металлическими стенами, пронизанными светящейся плазменной трубкой.

Она наблюдала своеобразную картину, стоя у входа в лифт на нулевом уровне и глядя на необъятный ландшафт вокруг, выглядевший плоским и нормальным, словно пустыня в светлый облачный день. Однако при взгляде в любую сторону – как по направлению вращения, так и против него – отчетливо видна была кривая. Патриции казалось, что она стоит под широким арочным мостом, перекинутым через яркую молочную реку плазменной трубки над головой. Прямо на севере поверхность изгибалась вверх, следуя очертаниям круглого купола. Наверху все выглядело искаженным, словно виднелось сквозь объектив «рыбий глаз» – поверхность камеры замыкалась в кольцо вокруг плазменной трубки.

Механизмы Камня все еще действовали, хотя его камеры опустели много столетий назад.

Лэньер не отвечал на многие ее вопросы, говоря Патриции, что она все увидит «в процессе», шаг за шагом. «Иначе, – сказал он, – вы не поверите в то, что мы вам расскажем». Это не было лишено смысла, но она все еще пребывала в растерянности. В чем, собственно, заключалась тайна? Камень производил величественное и потрясающее впечатление, но в нем не было ничего такого – насколько она могла судить, – что могло бы возбудить ее профессиональный интерес. Самая обычная физика, хотя и весьма совершенная.

Действительно, все было просто. Возьмем большой астероид, камень с железо-никелевым ядром – миллионолетний осколок первобытного планетного вещества – и запустим его на орбиту. Выдолбим внутри семь камер, соединенных вдоль оси скважинами, затем в оставшемся объеме проделаем сеть туннелей, транспортных путей, складских помещений и лифтов. Возьмем дополнительно несколько углеродных и ледяных астероидов и начнем транспортировать их составляющие в камеры. Отправим Камень в глубокий космос, и – вуаля!

Камень.

Пока что она узнала немногое. Камеры соединялись туннелями, проложенными в толще астероида. Многие туннели были частью развитой транспортной системы. В то время, когда Камень был обитаемым, первая камера выполняла роль вспомогательной и складской зоны. Седьмая, вероятно, использовалась для подобной же цели, что было логично – внешние камеры, кроме всего прочего, являлись буферами, предохранявшими от повреждений относительно тонкие концы астероида. Толщина стенки в некоторых местах составляла там лишь несколько километров.

Но с седьмой камерой было связано и нечто необычное. Патриция чувствовала это по голосу Лэньера и понимала по выражению лиц тех, с кем познакомилась в кафетерии. И кроме того, носились слухи еще на Земле…

Так или иначе, седьмая камера отличалась от остальных, и это было крайне важно.

Пока что она познакомилась с пятью учеными, и, с тремя из них – в кафетерии: со специалистом по формированию астероидов Робертом Смитом, высоким, худым, рыжеволосым, с чуть раскосыми глазами, из-за которых он выглядел грустным; с Хуа Линем, стройным красивым главой китайской команды, специалистом по физике плазмы, проводившим большую часть времени у южной полярной скважины, и Ленорой Кэрролсон, круглолицей пятидесятилетней блондинкой с неизменно дружелюбным, сочувственным выражением лица, глаза которой с тяжелыми веками были окружены улыбчивыми морщинками.

Кэрролсон отнеслась к Патриции с материнской заботой. Той потребовалось несколько минут, чтобы осознать, что это та самая Ленора Кэрролсон, лауреат Нобелевской премии, женщина-астрофизик, открывшая и частично объяснившая эффект жемчужных звезд восемь лет назад.

Кэрролсон поняла намек Лэньера на то, что ее задача – познакомить Патрицию с женским бунгало. Оно располагалось в длинном казарменного вида здании нав севере камеры. Комнаты были маленькими и скромными, но по-своему комфортабельными, несмотря на легкость и компактность мебели. В комнате отдыха Кэрролсон представила ее двум другим астрономам, Дженис Полк и Берил Уоллес. Обе – из Эбелл-Эррэй в Неваде. Они сидели, развалившись в креслах, которые, казалось, были собраны из металлолома в школьной мастерской. Полк больше напоминала манекенщицу, чем астронома – в представлении Патриции. Даже в комбинезоне ощущалась ее холодная, отстраненная красота, а выражение лица было не столько неодобрительным, сколько скептическим. Уоллес была достаточно привлекательна, но имела около двадцати фунтов лишнего веса. Казалось, ее что-то беспокоило.

Кэрролсон показала на список, висящий возле входной двери.

– В научной команде тридцать женщин и шестьдесят мужчин. Две супружеские пары, четверо помолвленных…

– Пять, – быстро добавила Патриция.

– И шесть замужних, но с мужьями на Земле. Я – одна из них. Это означает слабую надежду на успех для одиноких мужчин. Но, помолвлены вы или нет, вы становитесь законным объектом посягательств, если внесете свое имя в список. Есть одна старая поговорка, которая могла бы здесь подойти: «Не макай свое перо в официальные чернила». Поскольку здесь ничего нет, кроме официальных чернил, перо так или иначе обмакнуть придется, но злоупотреблять этим не следует. – Ленора Кэрролсон посмотрела на Дженис и Берил. – Верно, девочки?

– Рай, – бесстрастно бросила Полк, глядя в потолок широко открытыми глазами. – Лучше, чем в университете.

– Если будут какие-то проблемы, – обратилась Кэрролсон к Патриции, – немедленно скажите мне. Я здесь старшая, по крайней мере, по возрасту.

– Со мной все будет в порядке.

Она никогда не относила себя к категории ветрениц, легко и быстро влюблявшихся – и, как правило, без взаимности. Впрочем, подумав о Поле, она решила, что это меньше всего должно волновать ее здесь. Хотя – она улыбнулась в темноте, – Лэньер был приятным человеком, пусть и весьма беспокойным.

Интересно, подумала Патриция, как будет выглядеть она сама, когда разберется во всем?

Она не заметила, как заснула. Ее разбудил мелодичный звонок интеркома. Рядом с кроватью одновременно с сигналом загорелся янтарный огонек. Патриция заморгала при виде голых белых стен и сразу же вспомнила, где находится. Собственно, она чувствовала себя почти как дома и лишь немного волновалась. Девушка села на кровати.

Патриция никогда не была любительницей приключений. Путешествия автостопом и поездки на природу присутствовали в ее жизни, но она никогда не питала особой склонности к активному отдыху, кроме, пожалуй катания на велосипеде. Каждые шесть-восемь месяцев она становилась заядлой велосипедисткой, ежедневно по два часа катаясь по университетскому городку. Это увлечение проходило через несколько недель, и она вновь возвращалась к сидячему образу жизни.

• Предыдущая
• 9/117
• Следующая