Выбери любимый жанр

Человек-саламандра - Бирюков Александр Викторович - Страница 2


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

2

Над плечами этого странного узника раскрываются две пары узких почти прозрачных, радужных крыльев. Как у жука. Или как у огромной стрекозы.

И теперь оказывается, что этот заключенный не так сутул, как могло показаться, и еще более худ. Но точность и красота линий его тела поражают совершенством. И тонкие пленки крыльев придают ему величие. Даже в сумеречной камере они затаенно и многообещающе переливаются узорами неуловимых оттенков. Вечные бриллианты – ничто по сравнению с этим хрупким творением природы.

Теперь, когда сложенные частыми складками крылья не покрывают его спину толстой пленкой, он выглядит стройным и почти прозрачным. И где-то можно посочувствовать тем, кто заточил это существо в башню. Он смертельно опасен для рожденных ползать.

Крылья огромны и раскрылись еще не вполне. Просто не хватило им в этой келье места.

Но это уже не важно. У него еще и хвост…

Хвост растет из полагающегося ему места и напоминает морщинистую кишку, висящую до пола. Кончик хвоста загибается кверху и нервно подрагивает. Будто хвост тигра, когда тот находится в смятении и раздумывает, как ему поступить: озвереть и наброситься или же гордо удалиться.

Заключенный замка Намхас начинает рвать свои арестантские штаны на полоски. Его веревка станет чуточку длиннее.

Тишина царит над миром. Огромный и мрачный замок на острове будто вымер. Ни огонька, ни звука. Он словно впал в транс вместе со всеми своими обитателями, вольными и невольными.

И только один из них занят бесшумной и неторопливой работой.

Он жил здесь долго.

Тюрьма стала ему домом.

Он мысленно повторял, как заклинание: «Предают чаще всего тех, кто сам склонен к предательству… Тот, кто не любит себя, не может быть любим… Тот, кто хоть раз предал, тот предаст еще… Тот, кто предал себя, тот предаст кого угодно… Обман – предательство… Самообман – предательство себя…»

У берега топкое, скользкое дно.

Тряский, зыбкий ил.

Он затягивает. Не дает опоры. Нет даже иллюзии опоры.

Здесь не глубоко, но изваляешься в грязи по колено, проваливаясь в ил, оскальзываясь и падая, с головой ныряя в вонючую воду.

Чем дальше от берега, чем глубже, тем тяжелее. И чем больше барахтаешься, тем больше затягивает.

Чуть легче будет потом, когда полоса ила кончится.

Там дно твердеет, и ты встанешь по горло в противной горько-соленой воде, если дошел до этого места. Если дошел, то чувствуешь облегчение.

Стоишь и вдыхаешь смрад грязной воды. Тут и там трясется на мелкой волне мусор. Чего тут только нет…

Но ты-то дышишь, и кажется, что самое страшное позади.

Однако это только кажется.

Плыть еще нельзя. Впереди широкая полоса водорослей. Им не видно конца. Они вяжут по рукам и ногам каждого, кто забредает в заросли водной растительности, цепкой как рыбацкие сети.

Но идти нужно.

Нужно продираться сквозь водоросли. То плыть, то брести, то выпутываться из цепких объятий.

Спасение только в лодке, которую ты толкаешь перед собой. Она кажется лишней обузой. Но она – твоя единственная надежда. И ты толкаешь ее к чистой воде. Если бы не лодка, то не стоило бы вообще пускаться в этот трудный путь. Лодка – это главное.

Не забывай только охранять свое добро от хищных птиц, что парят над тобой.

Когда-то водоросли кончатся. Это непременно должно случиться. Ты выйдешь на чистую воду и поднимешь парус.

Парус наполнится ветром.

Здесь тебя ждут шторм и штиль в палящий зной, и подводные скалы, и хищные твари из морских пучин будут подстерегать тебя. Но это уже сущая ерунда! Сущая ерунда по сравнению с возней в грязи у берега.

Перед тобой чистая изумрудная вода, и прямо по курсу поднимается солнце. В его мечтах солнце всегда встречало его в пути… Будь только крепок духом. Будь сильным и продолжай путь. Но прежде посмотри, много ли припасов осталось с тобой…

Он знал это всё наизусть и повторял, как заклинание, глядя из окна своей камеры, сквозь прутья решетки, на то, как в море садится светило. И словно хотел повернуть закат вспять.

Его плечи остро торчали кверху. Он знал, что не сможет пройти весь путь. Но верил. Он верил, что однажды он пройдет путь до конца.

Тюрьма не отпустит его. Но он сам однажды сломает решетку. И расправит крылья во весь исполинский размах. Он потратил годы на то, чтобы перетереть решетку пластинками камня, отбитыми от слоистых стен.

Ему нужно немного. Выйти из тюрьмы. Это первое. Найти тех, кто его предал, и убить. Это второе. Взлететь. Хотя бы один раз. Это третье и главное. И сегодня как никогда он был близок к осуществлению своей мечты.

Было и еще кое-что, из-за чего он и уходил в побег именно сейчас, не имея права ждать более подходящего случая, но об этом он боялся думать.

Веревка закончена… Закончена и проверена на прочность по всей длине. Длина… Вот чего не хватало веревке, так это длины. Ее не хватит, что совершенно очевидно. Но больше вплести в веревку уже нечего. Он выщипал все волосы, которые отросли до поясницы за время сидения в камере. Он вплетал их в веревку. Теперь у него не было ничего, что можно было бы добавить к этой косе. А значит – пора использовать ее. Такую, как есть.

Он взялся за прутья и плотно сжал их, каменея лицом от боли. Принимая боль. Впитывая ее в себя. Шипы вонзались в руки глубоко и неумолимо.

Он потянул толстые прутья на себя и вверх. Захрустели суставы. В металле прутьев отдался какой-то ноющий звук. Словно металл, дух металла, превозмогал внезапное насилие над собой, скрипя зубами.

И тем не менее окровавленные руки отогнули два прута вверх, так, словно они были из пластилина. Он сотни раз мысленно делал это. Он знал, как это будет. И вот теперь совершил наяву.

С трудом он оторвал от шипов свои руки. Он взглянул на свои перфорированные ладони, сочащиеся кровью, на свои перерезанные шипами пальцы.

Потом с ненавистью посмотрел на третий прут. Тонкие губы рассекла странная усмешка – камешек треснул.

У этого последнего прута не было шансов.

Он привязал веревку к одному из согнутых в крюк прутьев.

Осторожно, ногами вперед, он полез в окно.

Шипы прутьев оставили борозды на его бедрах и плечах, на спине, но он словно бы и не заметил этого.

Он ухватился руками, ногами и хвостом за веревку. Крылья развернулись полностью и сделались еще больше – размах их почти вдвое превосходил длину тела.

Существо, похожее на огромную, уродливую стрекозу, двинулось вниз по веревке.

Руки, израненные шипами, оставляли на веревке пятна крови и клочки сдираемой кожи.

Беглец тихонько шипел от боли. Но это же нужная, правильная боль.

Высота башни, стоящей на скале, – шесть критерионов. Почти треть дегри. Веревки хватило до половины, или чуть больше. Внизу – ущелье неопределимой глубины. Сумрак уже затопил его на ночь.

Веревка кончилась.

Беглец повисел немного, держась за узел, которым кончалась веревка. Потом отпустил руки и, распластавшись по стене, как паук, прижимая себя к ней при помощи крыльев, заскользил-заскользил вниз.

Руки оставляли кровавые следы на стене…

Наконец он коснулся ногами узкого уступа.

Остановить падение и удержаться стоило большого труда. Однако он просто счастлив, что расстался с этой жесткой колючей веревкой, сдиравшей кожу с ладоней.

Да, это было настоящее счастье!

Он взглянул вниз. Узник замка Намхас не боялся высоты. Никогда. Это было не в его природе.

Но опасность пропасти с уступчатыми стенами не вызывала сомнений. И он не был спокоен. Опасность исходила отовсюду. Опасной была пропасть. Опасными были острые камни. Опасной была близость тюрьмы и опасных людей, которые не должны его выпускать. Не позднее, чем на рассвете, они обнаружат, что он бежал, и начнут искать его и ловить. Поднимется погоня.

Они будут последовательны, терпеливы и глухи к мольбам. Они будут безжалостны. Они будут искать его всегда. До тех пор пока не найдут. Пока не прикончат или не водворят в новую тюрьму еще надежнее, еще страшнее. Наверное, это будет темница в подвале, без окон. И он больше не увидит неба.

2
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело