Святой Лейбовиц и Дикая Лошадь - Биссон Терри Бэллантин - Страница 86

• Предыдущая
• 86/127
• Следующая

Правитель империи надеялся привлечь на свою сторону Кочевников-изгоев, с этой целью и послал к ним экс-пирата. Адмирал и-Фондолаи обещал, что после победы к ним отойдут земли Кузнечиков. Филлипео сначала развеселился, услышав это, но по здравом размышлении решил, если получится, сдержать обещание, так необдуманно данное адмиралом. Если безродных переженить на фермерских женщинах и еще дать им вволю земли, они будут выращивать одомашненных коров, жить в крепких домах, торговать с городами и фермерами. В таких обстоятельствах их сообщество не превратится в орду. Скорее всего, запрет на ловлю диких лошадей уйдет в прошлое, если его не станут поддерживать Виджусы, но сами безродные, коль скоро осядут на земле, не будут придерживаться линии наследования по матери, принятой у диких Кочевников. Получив собственность, они будут отстаивать ее. В своих мечтах, подогреваемых близостью победы, правитель видел, как Кузнечики, Дикие Собаки и безродные ведут между собой бесконечные войны, а Зайцы, старающиеся вернуться с бесплодных пустынных земель, будут схвачены и направлены на восстановление разрушенного войной хозяйства.

Филлинео был более чем доволен своим адмиралом, чего не мог сказать о генералах. Когда генерал Голдэм явился в университет и потребовал от Тона Хилберта сотрудничества в деле обучения войск – как отравлять в провинции ручьи и родники и как заражать коров новыми болезнями, – тот отказался. Генерал Голдэм обратился в военное министерство, и Тона Хилберта призвали в тексаркскую армию рядовым. После чего рядовому был отдан приказ приступить к обучению. Хилберт проклял лично генерала, а затем и своего монарха. Генерал приказал посадить профессора в тюрьму за призыв к мятежу. Ханнеган вызвал генерала в свою штаб-квартиру, снял с поста и отправил в отставку с половинной пенсией. После чего поставил во главе проекта адмирала и-Фондолаи, он же Карпио Грабитель. Поскольку университетский ассистент Хилберта согласился обучать военных, как только это понадобится, профессор остался сидеть в тюрьме до тех пор, пока не извинится перед Ханнеганом. Но он не торопился приносить извинения.

Через три месяца после увольнения генерала Голдэма Филлипео с удовольствием принял парад образцового ударного батальона адмирала и-Фондолаи; тот сам, сидя верхом на коне, возглавлял его, проходя маршем перед трибуной. Правитель имперского города никогда еще не видел такого сборища головорезов за пределами тюремного двора. На вооружении у них было несколько дюжин стволов современного оружия, которые успели выйти из рук оружейников; оно придавало им такую силу, что сначала Филлипео колебался, давать ли на парад согласие. Карпио указал, что для эффективных действий главное – это огневая мощь, так что императору пришлось вручить самое современное оружие бандитам в волчьих шкурах и жеваной коже. Император наблюдал, как они шли под знаменем с изображением птицы на вертеле над огнем; рядом с ней были изображены и виджусский символ Стервятника Войны, и пара скрещенных ключей. При виде этого святотатства Филлипео от души расхохотался, пригласил старого пирата к себе на трибуну и наградил его древним титулом «Лучший пастух долин», который сохранился у Ханнеганов еще со времен их происхождения из Кочевников, но вышел из употребления после того, как Ханнеган IV упал с лошади.

Частично радость Филлипео объяснялась видом адмирала: бородатый пират в белоснежном адмиральском мундире, возглавлявший банду из трехсот грязных головорезов в лохматых шкурах, был просто восхитителен. После парада Филлипео не только наградил его титулом «вакеро»[38], но и произвел в фельдмаршалы. «Так что можете сами выбрать себе форму» – таковы были слова императора. Он позаботился, чтобы старый моряк был в курсе дела: когда он завершит то, что было запланировано, то станет главнокомандующим всеми тексаркскими силами. Великие равнины чем-то напоминали океан. Адмирал тоже это чувствовал и был энтузиастом грядущих войн.

С тех пор как Ханнеган IV упал с коня, в Тексарке не существовало четкой доктрины войн с Кочевниками, и адмиралу предстояло незамедлительно создать таковую. Равнины напоминали океан в том смысле, что на них некуда было скрыться и не существовало рельефа местности, на котором можно было организовать оборону. Большая часть земель к западу от границы строевого леса была доступна со всех сторон, но в то же время негостеприимна, как штормовое море. Кавалерийские схватки своей жестокостью напоминали абордажные бои, когда два судна сходятся борт к борту и на плаву остается только одно.

Адмирал трижды посетил в тюрьме Тона Хилберта. Он проинформировал правителя об этих визитах и об их цели; но, пообещав дать отчет о конечном результате, отказался рассказывать, как они проходили. Тюремщик рассказал правителю, что во время третьего визита адмирал и заключенный играли в старозаркские шахматы и говорили только о ходе партии. Эти встречи так ничего и не принесли, но Карпио хотел, чтобы Филлипео в любом случае выпустил профессора. Филлипео отказался. Извинения были ему не нужны, но с ними или без них Хилберт будет сидеть в тюрьме, пока сотрудничество университета с военными не даст удовлетворительных результатов.

– Болезнь Тона Хилберта дала о себе знать на юге, – сообщил ему командир. – Известно несколько случаев в армии Коричневого Пони, но эпидемией она стала только в провинции. С течением времени «привидения» и мятежные Зайцы потратят на борьбу с ней массу энергии. Скоро мы сможем перейти в контрнаступление.

– Наблюдались ли случаи заболевания среди наших войск?

– Нет. Как я вам докладывал, они каждый день пьют вакцину Хилберта. Вкус у нее ужасный, и она никому не нравится. Но существует приказ, что любой солдат, который подхватит болезнь Хилберта, будет немедленно расстрелян. Предотвращение ее распространения является весомой причиной.

Правитель смущенно поежился.

– Похоже не неоправданную жесткость.

– Да, если смотреть сквозь пальцы, то в самом деле похоже. Но карательные меры необходимы, чтобы предотвратить всеобщее заражение; только так можно заставить личный состав пить вакцину.

Пес Войны – это созвездие в небе Кочевников, но кроме того, так называлась мифическая собака владыки Пустое Небо. Этот древний герой вел Диких Собак в битву против Короля Фермеров. Кочевники всегда, когда в этом был практический смысл, бросали своих собак против врагов, но битва Пустого Неба была уникальна, ибо его собаками стали дикие псы, за что старухи-Виджусы избрали Пустое Небо вождем орды Диких Собак, хотя его сестра думала, что собаки просто сохраняют верность Ксесачу дри Вордару, кому все должны подчиняться. Тот факт, что орда Диких Собак предпочла его сопернику-человеку, говорил о том, что во главе сообщества обычно стоял пес и имел право требовать верности от людей – Диких Собак и от молодых женщин, которые чванились перед Кузнечиками. Именно это тщеславие порой приводило к дракам между соперничающими группами гуртовщиков северных орд.

Но Пес Войны продолжал оставаться мистической реальностью Кочевников, и Плывущий Лось начал свое правление в роли вождя с того, что приказал вернуться к старой практике подготовки боевых собак, которые сопровождали всадников в схватках с пехотой. Единственное право готовить таких боевых псов он дал семье жены своего брата. Таков был обычай у Кочевников – работой этой должен был заниматься его свояк Ветер-Козерог, который хорошо разбирался в ней. Ветер-Козерог велел всем подросткам своей большой семьи, разбившись на группы, искать логовища диких самок и таскать оттуда щенят. Собирать их он поручил сестре Элтура, дав распоряжение убивать самок только при самообороне и щенков младше шести недель не брать.

Меньшинство Виджусов считало, что воровать диких щенков – такое же преступление, как красть жеребят, но сестра Элтура всякий раз презрительно спрашивала их: «В чем же наше преступление? Хонгин Фуджис Вурн – это не Женщина Дикая Собака. Собаки принадлежат Пустому Небу, с которым говорил вождь. Мы даже не караем безродных, которые жарят щенят».

• Предыдущая
• 86/127
• Следующая