Тайна подброшенных писем - Блайтон Энид - Страница 17
- Предыдущая
- 17/31
- Следующая
Бетси пришла в восторг.
– Конечно, Фатти, пожалуйста, говори! Я буду внимательно слушать, не пророню ни слова.
– Да нет, ты можешь тоже говорить. Я считаю тебя очень проницательной девочкой. Никогда не забуду, как ты догадалась про разносчика телеграмм! И только по тому, с каким обожанием смотрел на меня Бастер.
При упоминании своего имени Бастер поднял на них глаза. Настроение у него было плохое: его все еще держали на поводке, а ему ужасно хотелось помчаться на рынок, откуда доносились такие восхитительные запахи! В слабой надежде он легонько повилял хвостом.
– Бастер, по-моему, тоже размышляет, – заметила Бетси. Фатти на ее слова не обратил никакого внимания. Погруженный в свои мысли, он глядел в пространство. Бетси решила не мешать ему думать: когда захочет, тогда и заговорит с ней. От нечего делать она стала пробовать крутить носом, как это делал хмурый сосед Фатти. Бастер с любопытством наблюдал за этим процессом.
Неожиданно на нее обратил внимание и Фатти.
– Что с твоим носом? – спросил он.
– Ничего, я просто пытаюсь крутить носом, как тот мужчина, – сказала Бетси и попросила: – Ну, говори со мной, Фатти, как ты хотел.
– Так вот, я пытаюсь определить, что нам надо сделать в первую очередь. Какое решение будет наилучшим. Нам известно, что в течение нескольких недель, по понедельникам, кто-то опускал здесь, в Шипсейле, письма, успевая до 11. 45. И каждое из этих писем приходило к кому-нибудь в Питерсвуде. Так. Теперь, если ты помнишь, я говорил, что это делает, скорее всего, человек, который живет в Питерсвуде и не только знает тех людей, кому пишет, но и обладает кое-какими сведениями об их прошлой жизни или об их делах.
– Все правильно, – сказала Бетси.
– Мы исходили из того, что, возможно, автор писем садится в автобус и, выйдя из него в Шипсейле, бросает письмо в ящик, – продолжал Фатти. – Поэтому мы сели в тот же автобус… и не нашли ни одного человека, кого можно было всерьез заподозрить. Теперь обрати внимание: все пассажиры автобуса были включены в наш список подозреваемых, но ни один из них не опустил письмо в ящик.
– Ты хочешь сказать, что и Пошлипрочь и викарий тоже были в том списке? – с удивлением спросила Бетси.
– Я записал всех до единого! – твердо сказал Фатти. – Мы можем запросто их вычеркнуть, если сочтем нужным, но включить надо было всех.
– В таком случае, я думаю, Пошлипрочь всех нас включил в свой лист, – неожиданно сказала Бетси. – Он и в автобусе оказался по той же причине, что и мы – посмотреть на пассажиров и узнать, кто опустит письмо.
Фатти с изумлением уставился на девочку. А потом вдруг разразился таким громким смехом, что Бетси даже оторопела.
– Я, наверное, сказала что-то смешное?
– Да нет, Бетси. Но ты помнишь, кто из пассажиров все-таки бросил письмо в ящик? – хитро улыбаясь, спросил Фатти.
– Никто не бросал, – сказала Бетси. – Хотя… постой… ну конечно! Ты!
– Именно! Я! И это заставит старика Гуна долго чесать в голове, соображая, почему изо всех его драгоценных подозреваемых только один отправил письмо, и этот один был его любимый негодяй – Фредерик Троттевилл!
Бетси теперь тоже хохотала.
– Ой, не могу! Но, Фатти, никому и в голову не придет подозревать тебя! Чтобы ты мог писать такие ужасные письма?!
– Гуну придет. Если будет хоть какая-то тень подозрения, он тут же поверит, что я украл бриллианты из королевской короны. Он так плохо обо мне думает, что считает меня способным на все. Представляю, в каком он сейчас состоянии! Кто же получит завтра очередное письмо?
– А его никто не получит, – сказала Бетси. – Потому что никто его не отправил. Первый понедельник за шесть недель без письма. Интересно, почему?
– Мне тоже, – сказал Фатти. – Но если оно все-таки придет, это будет означать, что автор живет в Шипсейле и успел опустить письмо до прихода нашего автобуса. И тогда мы завязли напрочь. Не можем же мы уследить за всеми жителями Шипсейла, кто отправляет письма!
– А что, если этот человек просто не смог сегодня поехать в Шипсейл? Мало ли что случилось.
– Хорошая мысль, – сказал Фатти. – Тогда нам надо спросить кондуктора автобуса, кого из постоянных пассажиров, отправляющихся по понедельникам в Шипсейл, на этот раз в утреннем рейсе не было. Проведем расследование по каждому из них, выясним, что они имеют против Глэдис и других.
– А каким автобусом мы поедем назад? – спросила Бетси. – Я так хочу остаться здесь подольше. Тебе очень понравится рынок, Фатти. Правда, мы не взяли с собой ничего поесть.
– Можно перекусить вон в той лавчонке. Смотри, что написано: «Легкий ленч». Наверное, это яйца, хлеб с маслом и кекс. Как тебе? Подходит?
– Мне – даже очень! – обрадовалась Бетси. – У тебя всегда хорошие идеи. А мама не будет волноваться, если мы задержимся?
– Я обзвоню всех мам, – сказал Фатти, который любил подобные ситуации.
«Какой он взрослый, – с восхищением думала Бетси, – все решает сам, и у него, по-видимому, всегда есть деньги, он может за все заплатить!»
Фатти вошел в здание почты и направился к телефонной будке. Позвонив по трем номерам, он быстро вернулся.
– Все в порядке, – сказал он. – Я позвонил твоей маме, родителям Ларри и своей маме. Все сказали: «Оставайтесь, хоть отдохнем немного от вас!»
– Они так не сказали! – возмутилась Бетси, которая не могла себе даже представить, чтобы ее мамочка произнесла нечто подобное.
– Ну, не такими точно словами, – улыбнулся Фатти, – но я понял, что они не очень переживают, а пожалуй, даже рады – избавились от нас на целый день. Моей маме, например, я уверен, не очень понравилась наша новая игра.
– Еще бы! – сказала Бетси, вспомнив весь тот шум, гам, грохот и вопли, которыми сопровождалась новая игра, придуманная Фатти. – А теперь давай пойдем скажем всем остальным, что можно остаться здесь на ленч. Представляю, какой будет восторг!
Восторгу не было конца.
– Ну, старина, ну и молодец! Вот это подарок! Провести целый день, да еще такой день, среди этих добрых людей, среди их кур, овец и прочей живности!
– А который час? – спросил вдруг Ларри. – Что-то есть захотелось.
– Без четверти час, – сказал Фатти. – Вношу предложение пойти закусить. Тут вот есть одно прелестное местечко, что-то среднее между молочной и кондитерской.
Местечко было действительно прелестное: сияло безукоризненной чистотой и дышало домашним уютом. Полная женщина в белоснежном фартуке, выйдя из-за прилавка, приветливо им улыбнулась. Да, конечно, она сварит каждому по два яичка, даст хлеба с маслом, сливок и, если захотят, варенья из крыжовника собственного изготовления. Она только что испекла булочки, может подать и их, если будет угодно.
– Именно то, что я больше всего и люблю, – воскликнула Бетси, когда на столе появились яички, коричневые, гладкие и теплые. – Я люблю все это гораздо больше, чем мясо. А тут еще и клубничный джем! Как вкусно!
– Я подумала, что после яичек вы захотите положить немного джема на бутерброды с маслом, – улыбнулась толстушка. – Клубника из собственного сада.
– Я считаю, – сказала Бетси, разбивая яйцо ложкой, – что ничего на свете нет приятнее, чем иметь своих кур и уток, выращивать свои собственные фрукты и овощи, самой варить варенье, джемы, делать соки и маринады. Когда я вырасту, не пойду работать ни в какой офис, не хочу писать разные скучные письма и все такое. У меня будет свой маленький домик, свои птицы, животные и всякая вкуснятина на столе!
– В таком случае, – сказал Ларри, – я приду к тебе жить, особенно если будешь варить такой же вкусный джем, как этот.
– И я приду, – в один голос сказали Фатти и Пип.
– Ах, как было бы замечательно, если бы мы могли жить все вместе, есть такие вкусные вещи, раскрывать всякие тайны и чтобы было так всю жизнь, – горячо откликнулась на их слова Бетси.
Все расхохотались. Бетси всегда воспринимала всерьез все, что они говорили.
– Не могу сказать, чтобы в раскрытии этой тайны мы продвинулись хоть на один шаг, – переменил тему Фатти и принялся за второе яйцо. – Ну что, дружище, – сказал он, обращаясь теперь к Бастеру, – есть хочешь? Вот сейчас мы закончим, и ты получишь свою долю. Потерпи немного.
- Предыдущая
- 17/31
- Следующая
