Тайна старой крепости - Блайтон Энид - Страница 34

• Предыдущая
• 34/41
• Следующая

Офицер, не обращая никакого внимания на девочек, подозрительно уставился на Педро. Может быть, это один из разыскиваемых мальчишек? Он кивком подозвал его к себе. Не отпуская от себя девочек, Педро с улыбкой подошел к нему.

Офицер спросил о чем – то его по-гессиански. Тот спокойно ответил и кивнул в сторону вагончика Ма. Он объяснил офицеру, что путешествует вместе со своей матерью и маленькой родственницей, Марией.

– А кто эти девочки? – спросил офицер.

– Они приехали вместе с парнем, ухаживающим за медведями. Ребята родом из Квасселонии и почти не говорят по-гессиански, правда, немного понимают по-французски.

Услышав слово «Квасселония», Дина сразу поняла, о чем Педро говорил офицеру. Вслед за этим она выдала целый поток совершенно непонятных слов. Свою речь она сопроводила экспансивной жестикуляцией и самой очаровательной улыбкой, на какую только была способна. Люси тоже улыбалась и время от времени утвердительно кивала головой.

– Ладно, ладно, – сказал офицер. – Я не понял ни единого слова. Что она сказала?

Педро с готовностью объяснил, что Дина восхищена его выправкой и находит, что гессианские офицеры гораздо привлекательнее квасселонских. Офицер польщено улыбнулся. Он вежливо отдал честь и двинулся дальше. Эти девочки определенно не англичанки. Интересно, где находится эта Квасселония? Ему никогда не приходилось слышать о такой стране. Откуда только не берутся эти бродяги – циркачи!

Теперь подошла очередь повозки Ма. На ее козлах с Кики на плече восседал сонный Джек.

– Кики, ни слова! – увидев приближающихся солдат, – сказал он. – Никто не должен знать, что ты говоришь по-английски. Вот всякие шумы и звуки можешь выдавать, сколько твоей душе угодно.

Кики отлично понял все, что сказал Джек. Он вздыбил свой хохолок и громко откашлялся. На него с удивлением уставились солдаты.

– Пауке, – сказал Джек и пригладил Кики перья. – Пауке, арка пауке. – В переводе с гессианского это означало «умный попугай». Джек много раз слышал эти слова из уст восхищенной публики во время триумфальных выступлений Кики.

Кики оглушительно икнул. Солдаты хихикнули. Он угостил их кудахтаньем курицы – несушки. Они заржали. Кики разошелся вовсю. Он был счастлив представившейся возможности в очередной раз продемонстрировать свои таланты. Наклонив голову, он исподлобья бросил на солдат плутоватый взгляд и, включив максимальную громкость, изобразил вой пикирующего самолета. Солдаты перепугались и подались назад. На это Кики расхохотался так заразительно, что солдат охватила форменная истерика: визжа и плача, они дохохотались до того, что едва держались на ногах от изнеможения.

Развлечение было прервано резким голосом офицера:

– Не тратьте времени на этого мальчишку. Ясно же, что он из цирка и выступает с дрессированным попугаем. Обыщите повозку!

Джек уже довольно знал по-гессиански, чтобы разобрать, что сказал офицер. Он понял, что его, Филиппа, да и девочек ни в чем не подозревают. Стало быть, остался один Густавчик. Хватит ли у него выдержки и благоразумия, чтобы правдоподобно сыграть свою роль?

Два солдата поднялись в вагончик.

– Кто это? – спросил один, указывая на сидящего возле Ма Густавчика. – Как ее звать?

Густавчик робко взглянул на солдат и, словно смертельно испугавшись их, спрятал лицо в юбках Ма.

– Ну, ну! – Ма успокаивающе погладила его по голове. – Они тебя не съедят, Мария. Давай, сядь как следует и отвечай на вопросы этих господ. – Потом повернулась к солдатам: – Вы уж ее, господа, извините. Она ужасно конфузится перед чужими. Давай, детка, покажи – ка господам свою работу.

Не поднимая головы, Густавчик протянул солдатам рукоделие. Джек, через окошко наблюдавший за спектаклем, был просто поражен, с каким искусством он разыгрывал роль робкой девочки. Умница Ма, сообразила дать ему свое рукоделие! Джек видел, что она каждый вечер что – то вышивает.

Ма продолжала болтать, не переставая.

– Мария – моя любимая внучка. Такая хорошенькая и такая воспитанная. Ну, скажи же что-нибудь, Мария! Поздоровайся с господами!

– Не могу, – прошелестел Густавчик и снова спрятал голову в юбках у Ма.

– Не мучайте малышку, – сказа один из солдат. – У меня дома точно такая же скромница. И, по-моему, так пусть лучше девчонка будет скромной, чем чересчур нахальной. Какие у нее чудесные волосы! Сударыня, вы можете гордиться такой внучкой.

– А как она шьет! – Ма погладила Густавчика по волосам. – Ну же, Мария, не прячь от господ свою милую мордочку.

– Нам пора, – сказал солдат. – Вот возьмите, купите малышке что-нибудь вкусненькое. – Он бросил Ма монету, которую та ловко поймала и тотчас спрятала в карман.

Джек с облегчением вздохнул, увидев, что солдаты уходят. Он сунул голову в вагончик.

– Густавчик, ты был великолепен! Ты прирожденный артист! Так сыграть робкую затюканную девочку может только гениальный актер.

Густавчик со смехом поднял голову. Его глаза искрились.

– Ма подсказала мне, что нужно делать. Не показывать лица и прятать голову у нее под фартуком.

– Потрясающе! – Джек восхищенно улыбнулся Ма. – В самом деле, Густавчик, тебя было невозможно узнать. Никогда не думал, что у тебя такие актерские способности.

– Я с удовольствием участвовал в разных спектаклях. Правда, не в женских ролях. В этой роли я чувствую себя как – то глупо. Но идея была отличная. Ну что теперь – все позади?

– Думаю, да. – Джек посмотрел, что делают солдаты. – Они возвращаются к машинам. Садятся. Первая машина отъезжает. Остальные тоже. Фу! Я прямо вспотел от страха, когда они появились здесь.

Как только военные машины умчались, Филипп соскочил с козел и, сияя от радости, бросился к друзьям. Все столпились возле вагончика Ма, и Джек подробно изложил подробности великолепного выступления Густавчика.

Густавчик прямо – таки светился от гордости. Он наслаждался всеобщим восхищением. В конце концов, его не так уж часто хвалили. Однако взглянув в зеркало, висящее в покоях Ма, и узрев нем свое отражение, он снова помрачнел.

– Не нравится мне эта физиономия! – воскликнул он, с ненавистью глядя на девчонку с бантиками в волосах. – Верните мне мою одежду.

– Нет, нет, рано, – торопливо сказал Джек. – Тебя могут узнать. Придется тебе побыть девочкой до тех пор, пока мы не доставим тебя в безопасное место. Побудь еще немножко на сцене, Густавчик. У тебя это фантастически получается.

Караван снова пришел в движение. Возбуждение, только что владевшее всеми, быстро улеглось, и циркачи постепенно погрузились в молчание. Они устали от свалившихся на них переживаний. Предыдущей ночью никто не выспался. Около шести сделали привал, немного поели и снова тронулись в путь.

Они оказались в пустынной местности. Дорога была плохой, и караван продвигался вперед очень медленно. Но это никого не заботило. Циркачи никогда никуда не спешили. Единственным исключением из этого правила было время перед самым началом представления: вот тогда все носились, как сумасшедшие, сталкиваясь друг с другом и сметая все на своем пути.

Когда стемнело, они остановились на ночлег в тихой долине. Все спали долго и крепко, вознаграждая себя за невзгоды предыдущей ночи. На следующее утро путешествие было продолжено. Караван медленно пылил по проселочной дороге, и никто толком не знал, куда они направляются. Вдруг босс заметил, что они едут не по той дороге. Пришлось поворачивать и ехать обратно. Вблизи дороги им за все время не встретилось ни единой жилой постройки. Да и сами люди встречались нечасто.

– Когда наконец будет какая-нибудь лавка? – недовольно бурчала Ма. – Мне срочно нужно купить кучу всего. Придется сказать боссу, чтобы правил к какой-нибудь деревне, где есть лавка.

Но это были одни разговоры. Ма побаивалась босса. Она не отваживалась сказать ему о своих нуждах и только продолжала ворчать себе под нос. Когда наконец они окажутся в обитаемой местности? Ей нужно купить нитки. Ей нужны заколки. Ей необходимо купить фруктовых консервов.

• Предыдущая
• 34/41
• Следующая