Смертельная кастрюля, или Возвращение Печенюшкина - Белоусов Сергей - Страница 21

• Предыдущая
• 21/54
• Следующая

— Довольно!! — голос Пиччи, словно гром, разнесся над ущельем.

И время умерло. Люди, как изваяния, застыли меж мертвых скал. Капля воды, набухшая в маленькой ложбинке, готовая упасть вниз к подножию цветка и освободить место новой зарождающейся капле, замерла прозрачным камешком.

Пиччи-Нюш, неподвластный времени и случаю и оттого немножко грустный, шагал среди застывших тел. Вот он забрал девочку у Кеклоксы, вознес ее наверх и опустил у ног матери. Вот Пиччи склонился над Сампайо, и исчезла кровь с камней, пропала страшная рана на груди, вернулась бронзовая краска на побелевшее лицо мальчика. Вот и сына вернул герой Диане, заботливо устроив его рядом с Коломбой. Снял стрелы и вложил их в два колчана. Улыбнулся доброй печальной улыбкой, взмахнул рукой, и время ожило. Снова на краю скалы, глядя вниз, стояла маленькая обезьянка.

— Умолкните! — воскликнул Пиччи, перекрывая визг ведьм. — Взгляните на свой цветок!

Ведьмы, опустив глаза, как подкошенные рухнули носами в землю. Перед ними горделиво возвышался пышный зеленый куст, со стеблей которого тянулись к солнцу пять приоткрывшихся бутонов.

Гокко, прижав к себе жену и детей, не отрываясь глядел на чудо.

Пиччи-Нюш спрыгнул на плечо к другу и, пригнув мордочку к самому уху вождя, несколько минут неслышно для окружающих что-то шептал ему.

Наконец Гокко кивнул в знак полного понимания, и небольшой свиток пергамента перекочевал в его ладонь из крохотной обезьяньей лапки.

— Отныне племя черикуара сможет жить в покое и благоденствии, — обратился Пиччи к колдуньям. — Каждый год цветок пинго будет приносить вам пять дочерей. Но запомните мои слова и передайте своим потомкам. Сокровища, случайно освобожденные землетрясением, вам не принадлежат. Они вновь укроются в скалах и не будут зависеть больше от воли стихий. Искать их бесполезно. Живите, где хочется вам, занимайтесь тем, что больше по душе, но не приносите никому зла. Стоит любой из вас обидеть человека — история с цветком повторится. И тогда ничто уже не поможет. А теперь прощайте. Надеюсь, что мы не увидимся больше.

Горы давно остались позади светлой неровной полоской у горизонта. Еще чуть-чуть, и не станет их видно совсем. Громадная птица, неспешно взмахивая крыльями, уносила домой семью названого брата.

— Я плохо воспитал тебя! — сурово говорил Гокко старшему сыну. — Почему не ты, а Сампайо первым бросился на помощь сестре?..

Кончилась первая сторона кассеты. Ларри Люгер тряхнул головой и уставился на обломки драгоценного мундштука, зажатые в стальных пальцах. В волнении он и не заметил, как раздавил безделушку. Небрежно кинув мусор в нефритовую урну, бандит переставил кассету и вновь замер, обратившись в слух. Прошло еще около получаса, прежде чем дверь его кабинета распахнулась.

Восемнадцать секретарш вскочили со своих мест, преданно ловя взгляд хозяина.

— Девчонки! — гаркнул Ларри, улыбаясь во все тридцать два великолепных зуба. — Такого дела у нас еще не было! Когда все закончится, каждой из вас куплю по маленькому процветающему государству. Немедленно Косоголового ко мне!

— Лейла, — обратился он чуть слышно к главной помощнице. — Сейчас же, но без шума разыщи Ужастика. Пусть спешит на остров Тимголези к доктору Торренсу. Затем, захватив полный набор, вылетает в Рио-де-Жанейро. Через двенадцать часов от этой минуты он должен ждать меня в клубе «Веселый паралитик». Если его не впустят, назовет пароль: «До встречи в Рио.» Хотя что за чушь… Кто может остановить Ужастика… И вызови мой «боинг». — Он поцеловал девушку в щеку, отчего та похорошела совсем уж необыкновенно. — Чао, малыш! Помни: «До встречи в Рио»…

Среди многочисленных пассажиров рейса «Москва — Рио-де-Жанейро» четыре кресла в самолете занимала обычная итальянская семья. Рыжий низкорослый господин в костюме-тройке и при клетчатой кепке, худенький рыжий подросток сын и две темноволосые дочки, похожие, очевидно, на маму. Документы у них были в полном порядке и не заинтересовали бдительных таможенников. Коммерсант Теодоро Пафнутти с сыном Пиччиколо Пафнутти и дочками Элен и Элизабет Пафнутти. Ничего странного.

Добротные чемоданы семьи удивления тоже не вызывали. Сложнее было с ручной кладью. Чудаковатые итальянцы везли пушистого рыже-черно-белого кота в наморднике и, в специальных гнездах вместительной дорожной сумки, четыре здоровенных картофелины.

На кота и картошку у почтенного коммерсанта имелись отдельные разрешения, украшенные множеством печатей и согласующих подписей. Тем не менее животное и корнеплоды просветили специальным аппаратом, а коту дополнительно сняли намордник и заглянули в пасть. Кот вытерпел процедуру с достоинством, не вырывался, не мяукал и, более того, старательно высовывал язык, чтобы виднее было горло.

«Что значит — иностранцы! — подумали таможенники. — Культура! Даже коты у них вон какие воспитанные.»

Самолет выплыл за облака и окунулся в синеву. Моторы гудели ровно, напряжение, давящее сестренок в аэропорту, спадало. Алена жевала резинку, пускала пузыри, разглаживала вкладыши.

— А что, нельзя было сразу перенестись на место? — шепотом спрашивала Лиза у «брата Пиччиколо». — Волшебной силой там или авиапочтой?

— Мы же не у себя в Фантазилье, — улыбался Печенюшкин. — Будем уважать государственные границы. Федя, в конце концов, лицо официальное, хоть и инкогнито.

— Такой законник я стал, Лизонька! — охотно подтвердил Федя. — А как же. Справедливость — первое дело. И без документов нельзя. У вас нельзя. У нас-то внизу их нет, потому как с ними нельзя. Несподручно. Куда, скажем, Мурлыке Баюновичу паспорт класть? В зубах носить?

Алена вдруг поперхнулась резинкой.

— Лиза! — завопила она. — А как же мама с папой?! Раз мы на Земле, значит, время уже не волшебное? Они же нас потеряют!

Лиза привскочила с кресла.

— Точно! Ой, какая же я дура! Что делать? Пиччи! Печенюшечкин, придумай что-нибудь, они же там с ума сойдут. Баба Люся нас со всей городской милицией ищет!

— Баба Люся в настоящий момент выбирает на рынке сметану, — успокоил Пиччиколо Пафнутти. — Никто вас не ищет. Когда родители вернулись, на столе лежала записка, написанная Лизиным почерком. Цитирую: «Мамочка и папочка, за нами приехали тетя Оля с дядей Андреем забрать на недельку к себе на дачу. Вы на завтра договаривались, но завтра они не могут, поэтому приехали сегодня. Целуем Лиза, Алена.»

— А если они позвонят тете Оле или на дачу отправятся? — не унималась Лиза. — В выходные запросто могут появиться.

— Обижаешь, Лиза. Я теперь твой брат, тем более надо мне доверять. Родители ваши в командировке. Папа в Москве, мама в Киеве. Они бы все равно поехали, я только чуть ускорил это. Даже если и позвонят тете Оле, у нее телефон не ответит. Домой вернетесь вместе. И не волнуйтесь, сестренки, все будет отлично, а может, еще лучше.

— Я опять свое новое имя забыла, — вяло пожаловалась успокоенная Алена. — Говорили, то же самое, а оно какое-то другое.

— Ты ничего не понимаешь, — опять стала объяснять ей сестра. — Елена на западный манер произносится — Элен. Точнее — Хелен. Но «ха»,чувствуешь, почти не слышно. Так, легкое придыхание.

— Ххелен! — повторила Алена, налегая на букву «ха» словно плечом на тугую дверь.

Лиза вздохнула, сердясь, но высказаться не успела.

— Не кручинься ты, Аленушка, — вмешался Федя. — Развивать надо способности к языкам. Я вот теперь и по-змеиному, и по-крысиному, по-рыбьи даже могу, потому как работа такая. Стоило, понятное дело, поколдовать — и в одночасье все языки вот бы где были, — он для убедительности снял кепку и постучал себя кулаком по огневой макушке. — Да ведь легко найдешь — легко и потеряешь. Веришь, ночами сидел, заучивал, а все не получалось. И вот что удумал. Поначалу стал в аквариуме спать. Первое время, конечно, захлебывался, потом приноровился. Смотрю — пошло дело. Беседовать начал с рыбами, сперва помаленьку, после шибче. Главное — рта не раскрывать. Все из живота, вроде как чревовещание.

• Предыдущая
• 21/54
• Следующая