Гнев и радость - Блейк Дженнифер - Страница 42

• Предыдущая
• 42/84
• Следующая

Мадам Виллар покачала головой.

— Их считали — уж и сейчас не знаю, правильно или нет, — людьми другого класса. Их считали фермерами, а не аристократами. Все это, конечно, глупости, потому что многие креольские фамилии — если они захотят в этом признаться хотя бы самим себе, — ведут свои древние роды от заключенных парижских тюрем. Первые женщины, которых послали в жены колонистам, были мелкими воришками и бывшими проститутками. А девушки из бедных, но благородных семей, весь багаж которых состоял из одного сундучка или даже шкатулки, подаренной самим королем, в сопровождении монахинь появились среди колонистов на пять-шесть лет позже. Их так и называли «шкатульные девушки». А знаете, какая самая знаменитая шутка среди историков Луизианы? Они говорят, что по какой-то странной иронии судьбы первые жены не произвели на свет ни одного ребенка, в то время как «шкатульные девушки» оказались на редкость плодовиты!

— Моя бабка и дед, — проговорил Рей, — ведут свои роды как раз от тех «шкатульных девушек»:

— Именно, — сказала бабушка и, с улыбкой посмотрев на внука, вздохнула. — Смешно, правда? Но традиции были и, не меняясь из поколения в поколение, приносили добрые результаты. Кто осмелился бы поднять на них руку? Впрочем, моя дочь подняла. Вторую такую упрямицу вы нигде не сыщете! Но папаша Рея тоже хорош. Прицепился к ней, как колючка, и не отставал. Теперь я сожалею, конечно, что мы с мужем так долго держали их порознь.

Они перешли на разговор о том, как много фильмов было уже снято в Новом Орлеане, об очевидном возрождении этого города в качестве убежища для вдохновения писателей, каким он был в двадцатых, тридцатых, сороковых, когда здесь проводили время Шервуд Андерсон, Трумэн Капоут, Уильям Фолкнер, Ф. Скотт Фицджеральд… Они немного поговорили о том, что литературное рвение стимулируется ароматом здешних магнолий. Это была довольно распространенная версия, объясняющая плодовитость писателей Юга. Конечно, к выяснению реальных причин этого им приблизиться так и не удалось.

Спустя некоторое время Рей извинился и ушел звонить. Во время его отсутствия Джулия попросила показать ей ванную комнату. Ее провели через смежную столовую на заднюю галерею и оставили у спальной, к которой примыкала ванная.

Возвращаясь оттуда, она задержалась на галерее, выходившей во внутренний двор. Там был посажен аккуратный сад, который сейчас тускло освещался только огнями из дома. Все же во тъме высвечивались клумбы, похоже, белой винки, на плиточном полу. Деревья отбрасывали причудливые тени на стену дома. Этот сад хранил в себе какой-то секрет, потаенность от мира. Весь его вид говорил об отшельничестве и отшельнических радостях.

За спиной Джулии вдруг раздались негромкие звуки шагов и тихое позвякивание. Она повернулась, ожидая увидеть Рея или домашнего слугу. Однако в проходе никого не было, только какая-то тень — очертания мужского силуэта — скользнула впереди.

— Рей? — негромко позвала она.

Примерно с минуту тишина ничем не нарушалась, а потом из столовой — темный незнакомец скрылся совсем в другом направлении — вышел Рей.

— Что? — спросил он.

Свет, падавший сюда из гостиной, высвечивал его высокую прямую фигуру, а лицо оставалось в тени. Ей показалось, что она почувствовала в его голосе неуместную веселость. Это насторожило ее. Она точно могла сказать, что тот человек, которого она приняла было за Рея, скрылся в другой стороне. Это был не Рей…

— Там кто-то был, — сказала она. — Я слышала его шаги.

— Откуда ты знаешь, что это был мужчина?

Она удивленно поглядела на него.

— У него были мужские шаги. Я думала, что это ты…

— Наверно, ты слышала нашего шевалье.

— Кого?

— Нашего здешнего духа. Говорят, что кто-то его даже видел: в сюртуке и штанах и при мече. Все датировано прошлым веком. А может, и позапрошлым.

— Понимаю, — проговорила она, не веря ни единому его слову. — У него есть имя? Наверно, когда-то этот человек трагически погиб?

— Никто не знает. Известно только, что он любит подглядывать за красивыми женщинами, появляющимися на галерее после захода солнца.

— Отлично. Лишь бы он в ванные не заглядывал.

— А он может.

За спиной Рея показалась мадам Виллар.

— Ты говоришь, что Джулия видела шевалье?

— Слышала его, — ответил Рей, давая пройти вперед своей бабушке.

— Чудесно. Это почти предзнаменование. — С этими словами старушка подошла ближе к Джулии и тепло взглянула на нее.

— Предзнаменование… — автоматически повторила Джулия.

— Какое там! — улыбнулся Рей. — Предрассудок. Суеверие. Вообще, Джулия, мы очень здесь суеверны, Джулии понравились все эти загадки.

— Да, но о чем это предзнаменование? Надеюсь, ничего страшного, вроде падения дома Вилларов?

— Ничего подобного. Если вы видели его, значит, вы не чужая.

— Не чужая чему? Этому дому?

— Нет, — ответил за бабушку Рей, и Джулия увидела дразнящую улыбку в его глазах. — Не чужая этой семье.

Спустя минуту мадам Виллар уже упрекнула внука в том, что он стращает бедную Джулию всякими фамильными мифами. Рассказывая о странных вещах, случавшихся в старых домах, старушка увлекла их обратно в гостиную и предложила еще кофе.

Через несколько минут вошел слуга и сообщил о приезде машины Рея.

О таких автомобилях упоминала Мадлин. Это была темно-синяя, приземистая, но, очевидно, мощная машина марки «мазератти». За рулем сидел молодой негр со смеющимися глазами и эспаньолкой. Он вышел из машины, и стало видно, что на нем «водолазка» и джинсы, однако, несмотря на столь неформальный вид, он обошел вокруг машины и стал у задней дверцы, поджидая Рея и его даму.

— Что на этот раз, босс? — с улыбкой осведомился он. — Мне сесть за руль или прогуляться?

— За руль. По крайней мере до моей квартиры, — ответил Рей, затем повернулся к Джулии. — Знакомься, это Грег Леонард. В свободное от работы у меня время он изучает в Тьюлейне право. Грег, это Джулия Буллард, режиссер «Болотного царства».

Джулия и Грег пожали друг другу руки, а Рей продолжил:

— Надеюсь, Джулия, ты не будешь возражать, если мы заедем на пару минут ко мне на квартиру? Мне необходимо просмотреть бумаги.

— Хорошо, — ответила она и села в машину, пока Грег держал раскрытой дверцу.

Рей так вежливо спросил, что не было никакой возможности отказаться. Особенно при Греге, который стоял тут же и все слушал. Джулия почувствовала, что внутреннее напряжение начинает к ней возвращаться. Она была не в настроении для интима. Ей не верилось, что Рей использует столь примитивный предлог для того, чтобы снова попытаться уложить ее к себе в постель. Впрочем, нельзя было отбрасывать даже малейшую тень вероятности…

Они ехали по узеньким улочкам с односторонним движением, останавливаясь практически на каждом перекрестке для того, чтобы пропустить мимо себя пешеходов, которые были одеты во все, что угодно — от шелковых костюмов дорогих портных до грязных шорт. Грег умело вел машину и позволил себе всего несколько соленых реплик по адресу пьяниц, лихачествующих таксистов и пухлых туристских автобусов, которые попадались по пути.

Джулия, желая показать, что она беззаботна, повернулась к Рею и спросила:

— Скажи, ты ведь по-настоящему не веришь в вашего фамильного духа?

— Не верю? — переспросил он, улыбаясь ей. Его плечо прислонялось к ее плечу. В этот момент машина завернула за угол. — Представляю, какое на тебя это произвело впечатление. Как будто нечто взятое из викторианской готической повести, да? По крайней мере, ты не смеялась, когда бабушка рассказывала тебе наши легенды. Я высоко ценю это.

— Но ведь ты же не считаешь…

— Нет, нет. Только в штормовые ночи.

Она окинула его взглядом, исполненным шутливого раздражения.

— Тоже мне, глупая, понадеялась на серьезный ответ.

— А тебе нужен был серьезный? Хорошо. Говорит мне мое логическое полушарие: «Нет, невозможно, таких вещей, как призраки, не бывает». А правое, мистическое, возражает: «А как же, по-твоему, называть нам наших детей?»

• Предыдущая
• 42/84
• Следующая