Гнев и радость - Блейк Дженнифер - Страница 56

• Предыдущая
• 56/84
• Следующая

— Для меня настали тяжелые деньки, — сказал он так тихо и спокойно, что она поначалу даже не сразу уловила смысл его слов.

Джулия тяжело сглотнула и прокашлялась: в горле сидел резиновый комок.

— Даже при всем этом, — проговорила она, — не пойму, какую пользу тебе может принести работа со мной. Я не знаю, будет ли «Болотное царство» иметь коммерческий успех.

— Возможно, ты права, хотя мне кажется, что у картины есть большой шанс. Но я говорю сейчас не об этом. Мне нужно покрутиться в мире свежих идей, свежих мыслей. Я думаю, это подтолкнет меня вперед, и я снова смогу снимать. У тебя что-то есть, девочка. Не знаю, откуда в тебе это взялось, но у тебя есть чувство режиссерского видения, ты умеешь выжимать из своих актеров сильные чувства. Люди не останутся равнодушными к твоим картинам, вот увидишь. Это дар, можешь в этом не сомневаться. Когда-то и я так мог. Я хочу возродиться.

Она была тронута его болью и одновременно напугана его словами. В глубине ее сознания билась мысль о том, что Булл прав и она действительно талантлива, но Джулия отгоняла от себя эту мысль из скромности.

— Ты просматривал то, что отснято?

— Аллен показывал мне. Он очень волнуется за картину, Джулия. Но сейчас все складывается таким образом, что… Он считает, нужен толчок для того, чтобы закончить фильм. Он пытается подстраховать этот проект.

— Забавно. Что же он мне об этом ни разу не говорил?

— Может, он считал, что это необязательно. А может, он считал, что тебе и так это видно. Наконец, может, ты не уделяешь ему времени для того, чтобы он мог это сказать.

В последнем предположении отца содержалась доля истины. Она почувствовала нараставшее смущение и от этого снова рассердилась.

— Я бы уделяла ему больше времени, если бы он меньше думал, что мне и так все видно!

— Да, но это ваши дела. Сейчас же речь идет о нас с тобой. Так что скажешь: мы сможем вместе работать? Можем мы, по крайней мере, попытаться?

Она потерла висок рукой, затем поправила волосы и на секунду приложила ладонь к затылку.

— Я… не знаю. Ты подаешь все это так просто, Булл… Но ведь мы оба знаем, что ничего из этого не выйдет!

— Если не выйдет, в этом не будет моей вины. Я обещаю делать только то, что ты мне поручишь, а в остальном не совать свой нос поперек твоего.

В его голосе слышалась мольба и боль. Она никогда не видела его таким. Могла ли она оттолкнуть его при таких обстоятельствах? С другой стороны, она понимала, что согласиться — это значит совершить глупость.

Она вздохнула.

— Дай мне подумать над этим еще день. Ты можешь подождать? Не хочу показаться тебе жестокосердной, но ты сам должен понимать, что это важный шаг с моей стороны. На такое трудно решиться. Ведь произойдут изменения, крупные изменения. И все будет отнюдь не так просто, как ты тут расписал.

— Отлично, — сказал он и кивнул. Она видела, как его руки нервно трут колени. — Поговорим об этом завтра.

Когда он ушел, Джулия так и осталась сидеть за своим столом. Она смотрела прямо перед собой, в стену, вдоль которой тянулись ящики с бумагами. Было время, когда она была счастлива работать с Буллом, получить шанс приблизиться к нему во время работы, обсудить идеи и методы, поговорить о том, как оживить на экране характеры и вообще, как оживить картину. И вот теперь… Она была почти уверена, что, если согласится, будет находиться под неусыпным контролем Булла и Аллена. То, что им и нужно. Это будет уже не ее картина, не ее идея.

Согласиться на участие Булла — это значило согласиться не только на то, что он сделает по-своему те сцены, которые еще предстояло снять или доснять. Это значило согласиться на то, что он переиначит весь фильм под себя. Ведь впереди монтаж. Именно в процессе монтажа, когда монтируются и скрепляются многие метры отснятой пленки, когда сцены и эпизоды меняются местами, обрезаются, — именно тогда и создается общая картина фильма. Даже если Булл специально не захочет все менять, это неизбежно произойдет, потому что он будет опираться на свои методы и на свой опыт.

Она не была уверена, что сможет стерпеть подобное.

Это был ее фильм. Она так много думала и работала над ним, потратила так много труда и времени. Бесчисленное число раз она прокручивала его у себя в голове и так хотела увидеть, наконец, на экране! И позволить Буллу стать режиссером, все переиначить, изменить, превратить в нечто совершенно отличное от ее замысла?.. Это было похоже на кощунство.

С другой стороны, «Болотное царство» — это всего лишь одна картина, после нее будут другие. А Булл — ее отец. Он помогал ей, направил ее на этот путь, дал ей шанс. Теперь он сам нуждался в ее помощи. Неужели она отвернется от него, откажет ему?

Она чувствовала внутри себя раздвоенность. Неприятности, случившиеся с ней в последнее время, только усугубляли это чувство. Несчастные случаи, которых не должно было быть. Ее неожиданная и, похоже, неконтролируемая привязанность к человеку, у которого было неясное прошлое. Измена Аллена в том, что он захотел заменить ее Буллом. Ее разрыв с Алленом, с человеком, который последние несколько лет всегда был рядом. Давление — она ощущала его почти физически, — направленное на то, чтобы она бросила фильм. Осознание того, что окружающие ее люди за своими улыбками прячут враждебность по отношению к ней. Подброшенная змея говорила о том, что у некоторых враждебность принимает крайние формы. Сговор Рея с Буллом о незапланированных и неразрешенных съемках. Наконец, мольба отца о помощи, ее отца, которого она всегда считала недосягаемым в кинобизнесе. У него была слава, были достижения, которые ей пока и не снились. Все менялось… Все поворачивалось так, как она совсем не ожидала.

— Булл, видимо, заставил тебя о чем-то сильно призадуматься?

Это была Офелия. Она стояла в проеме двери, которую не закрыл после своего ухода Булл. Помощница режиссера вошла внутрь, держа левую руку на талии и зажав в правой длинную дымящуюся сигарету.

Джулия выдавила из себя улыбку и ответила:

— Да уж…

— Могу себе представить. Все при нем, но, по-моему, ты, конечно, извини, если что, он слишком полон собой.

— Ты права.

— Еще бы! — Она ткнула сигарету двумя короткими тычками в пепельницу, стоящую на углу стола Джулии. — Что планируем на завтра?

В течение нескольких минут они все обсудили, включая предложения и разрешения по поводу начала съемок в Латчере на следующей неделе. Офелия делала в своей записной книжке короткие пометки, узнав, кого нужно предупредить о завтрашней работе, а кого не трогать. Договорились завтра начать с самого утра. Офелия, не поднимая глаз от своих записей, проговорила:

— Аллен будет.

— Да? Сегодня я его что-то не видела и подумала, что он, должно быть, вернулся в Лос-Анджелес.

Офелия взглянула на нее.

— Боже, Джулия! Не могу поверить своим ушам! Неужели ты не знаешь, где находится Аллен и что он делает? Как так можно? Раньше у вас все было по-другому. Что происходит?

— Не знаю, — со вздохом ответила Джулия. — Так… Все как-то цепляется одно за другое…

— Если тебе хочется знать мое мнение, то я скажу, что все это не так уж и умно. Аллен пока еще продюсер этого фильма, и ты работаешь вместе с ним. Во всяком случае, до тех пор, пока мы не закончим тут все и не вернемся на побережье. А там как будете?

— Это зависит…

— От того, что будет с Буллом? Или от того, как будут развиваться твои отношения с этим каджуном?

Джулия устремила на Офелию прямой взгляд.

— От многого.

Офелия фыркнула:

— Ты и Вэнс? У вас что, соревнование?

— При чем тут Вэнс?

— При том, что он выколачивает сейчас мозги из той глупенькой репортерши. Не думаю, что у него встретятся какие-то большие сложности. Так башку ей закрутит, что она и имя-то свое забудет. А все для того, чтобы что-то тебе доказать. И ты носишься с Реем, чтобы что-то доказать Аллену или отцу.

— Это неправда! — раздраженно воскликнула Джулия, поднимаясь со стула.

• Предыдущая
• 56/84
• Следующая