Обнимай и властвуй (Черное кружево) - Блейк Дженнифер - Страница 34

• Предыдущая
• 34/88
• Следующая

Не предложив своей помощи, она, однако, не мешала другим. Сейчас Моргану и так помогали достаточно людей или, по крайней мере, пытались это делать. Впрочем, никто в доме и не рассчитывал, что она станет о нем беспокоиться, и в первую очередь он сам. По словам Ашанти, жизни его ничего не угрожало; с ее помощью такой сильный человек, как мсье полковник, оправится от небольшого заражения крови уже через денек-другой.

Спустя некоторое время Фелиситэ велела горничной забрать медный таз, который взял Пепе. Она не спеша вымылась приятно пахнущей водой, надела ночную рубашку, расчесала волосы, прежде чем заплести их в косу, задула свечу и улеглась в постель.

Однако сон не приходил. Из-за сумбурных событий прошедшего дня в сочетании с потрясением, которое ей пришлось испытать предыдущей ночью, нервы девушки были напряжены, словно струны. Остатки гнева и испуга по-прежнему жгли ей сердце, неистово бурлили в мозгу, заставляя вспоминать все резкие слова, которые ей следовало бы сказать. Широко открытыми глазами она смотрела вверх, едва различая в темноте москитную сетку, окружавшую кровать со всех сторон. Фелиситэ размышляла над тем, как еще она могла бы поступить, но то безнадежное положение, в котором она теперь очутилась, заставляло ее страдать от угрызений совести, а ее собственная гордость казалась задетой.

Прошло несколько часов, прежде чем она наконец закрыла глаза и забылась тревожным сном, то и дело пробуждаясь. Едва рассвело, Фелиситэ встрепенулась, прислушиваясь к крику петуха. Прежде чем он перестал кукарекать, до слуха девушки донесся тяжелый топот кованых сапог утреннего патруля; где-то неподалеку промаршировал взвод испанских солдат, этих марионеток, получивших приказ охранять покой в городе.

Они хорошо знали свое дело. Рассвет казался столь безмолвным после того, как солдаты ушли, что Фелиситэ могла слышать стук собственного сердца. Потом из смежной с гостиной комнаты донесся скрип кроватных веревок, поддерживающих набитый кукурузной соломой матрас, на котором метался и ворочался Морган. Может, он страдает от боли? Или жар стал еще сильней?

Фелиситэ не собиралась из-за этого переживать, хотя она не могла спокойно думать о том, что другой человек испытывает сейчас муки. Более того, если этот наемник испанцев умрет в доме Лафарга, это никак не улучшит положение ее отца.

Пепе спал в комнате, где раньше располагался кабинет. Он наверняка должен проснуться и посмотреть, что с хозяином. В конце концов, в этом заключались его обязанности, которые он исполнял с явным удовольствием. Как вообще можно спать, когда из соседней комнаты доносится непрерывный скрип, стоны и тяжелые прерывистые вздохи? Впрочем, некоторые мужчины спят очень крепко, особенно если устают, а слуга Моргана вполне мог здорово утомиться за прошедший день.

Несколько долгих минут до Фелиситэ не доносилось ни звука. А вдруг Морган перестал дышать? Или он наконец уснул и его дыхание сделалось ровным и спокойным? Последнее казалось более вероятным. Возможно также, что теплая припарка Ашанти сделала свое дело, и жар пошел на убыль. Морган наверняка сможет позаботиться о себе сам: сбросить покрывало или дотянуться до графина с водой. Он же не совсем беспомощен, по крайней мере, он не казался таким, когда она видела его в последний раз.

Плотно сжав губы, Фелиситэ поднялась с постели, подошла к шкафу и достала халат. Накинув его, она торопливо просунула руки в рукава. Она только подойдет к двери, сказала себе Фелиситэ, перекинув длинную косу через плечо, в этом не будет ничего страшного.

Несмотря на духоту, окна и балконные двери в гостиной оставались закрытыми, чтобы в дом не проникали ночные миазмы. Однако в комнате Моргана ставни были чуть приоткрыты, так же как и входная дверь. Слабый утренний свет падал на его массивную фигуру, неподвижно лежавшую на кровати. Нижнюю часть тела закрывала простыня, наискось пересекавшая живот, а верхняя часть туловища оставалась открытой. Правую руку Морган вытянул вдоль тела так, что она казалась застывшей, левую закинул за голову. Бинты на правой половине груди выделялись светлым расплывчатым пятном на темном фоне кожи. Оттуда, где стояла Фелиситэ, она не могла разглядеть опухоль, однако ей показалось, что она уменьшилась или совсем спала. Быстро бежали секунды, но Морган оставался неподвижен. Судя по всему, он уснул, хотя мог просто потерять сознание. Москитная сетка, спускавшаяся с вбитого в потолок крюка, была откинута с одного края, наверное, чтобы открыть доступ свежему воздуху из окна слева. Фелиситэ удивилась, почему насекомые не набросились на него.

Она на цыпочках подкралась к кровати, затаив дыхание от страха, как бы не наступить на скрипучую половицу или не шаркнуть нечаянно ногой и пристально посмотрела на Моргана. Никогда еще она не видела его лицо таким красным. Сейчас, во сне, он показался ей на редкость привлекательным — высокий лоб, правильный классический нос, точеные губы, твердый выдающийся подбородок. Такое лицо несомненно могло нравиться многим женщинам, но только не ей. Глядя на этого спящего мужчину Фелиситэ сразу вспомнила о его высокомерии и грубости по отношению к ней.

Она уже собралась уйти, оставив Моргана на съедение москитам, чего он вполне заслуживал, но потом, безнадежно вздохнув, приблизилась к краю сетки.

Внезапно лежащий на кровати мужчина стремительным хищным движением поймал ее за запястье. Обхватив другой рукой девушку за талию, Морган рывком привлек ее к себе и потащил на кровать. Она приглушенно вскрикнула, упав на постель ничком.

— Что вы делаете? — спросила Фелиситэ, однако не уловила в собственном голосе ни строгости, ни возмущения, как ей хотелось бы.

— Кладу тебя к себе в постель, поскольку ты не позволяешь мне лечь к тебе.

— Я думала, вы больны! — Фелиситэ попыталась подняться, но Морган ухватил ее еще крепче.

— Я тоже так думаю, — ответил он, скользя вверх по телу девушки здоровой левой рукой. — Хотя в этом заражении крови виноват не тот, кто пырнул меня шпагой, а кто потом зашивал мне рану.

— Я тут ни при чем! Я же делала это на ваших глазах! — протестующе воскликнула Фелиситэ.

— Да, я следил за тобой, видел, что ты скорее радовалась, чем переживала. Только ты навредила мне раньше, гораздо раньше. — Он прижался ртом к губам девушки, как будто пробуя их на вкус и изучая, потом заставил ее раздвинуть губы, чтобы проникнуть нетерпеливым языком еще глубже. Жадными руками Морган скользил по ее телу все выше, пока не сорвал с нее мешавший ему халат.

Прикосновения рук Моргана обжигали кожу Фелиситэ сквозь тонкую льняную ткань ночной рубашки. Жар у него, похоже, спал, однако еще не до конца. Упершись рукой ему в плечо, девушка попробовала его оттолкнуть.

— Вы сделаете себе больно. Он сжал ее еще крепче.

— Не сделаю, если ты перестанешь сопротивляться. Или мне придется сделать больно тебе.

Что еще ей оставалось? В том положении, в котором она оказалась по собственной вине, она не могла надеяться на спасение или на чью-нибудь помощь. И Фелиситэ сдалась на милость победителя, стараясь заставить себя принять все, что бы ни случилось дальше.

Морган повернул ее к себе и прижал к груди с такой силой, что разделявшая их тела ткань ночной рубашки, казалось, вот-вот загорится от нестерпимого жара, охватившего их обоих. Он вытащил заколку из косы и распустил волосы Фелиситэ так, что они накрыли ее словно колышущийся плащ. Затем стянул с нее через голову ночную рубашку и, убрав с лица локоны, горячими губами поцеловал закрытые глаза девушки. Покрыв огненными поцелуями изгиб ее подбородка и шеи, он жадно впился пылающим ртом в дрожащую вершину груди, скрытую благоухающим водопадом переливающихся волос. Несколько раз прикоснувшись к ее талии, рука Моргана заскользила вниз по животу, сделавшемуся твердым от напряженного предчувствия. Наконец она ощутила его нежные и в то же время настойчивые прикосновения между сжатыми бедрами.

Фелиситэ почувствовала растущее возбуждение, теплой волной накатывающее изнутри, которого она упорно старалась не замечать из-за нежелания ответить взаимностью лежащему рядом мужчине. Но у нее не оставалось выхода. Она не могла уклониться от его прикосновений, его присутствия, его настойчивых ласк, он же, казалось, не желал замечать ее сопротивления. Поддавшись этим ласкам, ее собственные чувства теперь обернулись против нее самой. Фелиситэ охватил неистовый жар, огнем растекающийся по жилам, заставляя ее краснеть, хотя сейчас она не испытывала никакой неловкости. Приподняв руку, она крепко обхватила мускулистое плечо Моргана, почувствовав неистребимое желание прижаться к нему как можно плотнее. Она ощущала какую-то болезненную пустоту в душе, а разум ее словно помутился. В груди девушки что-то напряглось, дыхание сделалось прерывистым. Животная страсть захлестнула ее и передалась Моргану, потому что он неожиданно застыл в неподвижности, а затем резким решительным движением раздвинул ей ноги и вошел в нее.

• Предыдущая
• 34/88
• Следующая