Обнимай и властвуй (Черное кружево) - Блейк Дженнифер - Страница 57

• Предыдущая
• 57/88
• Следующая

— Валькур, ради Бога…

— Бог? — презрительно усмехнулся он и взял стоявшую возле умывальника шпагу, оставленную там Фелиситэ. — Бог не имеет никакого отношения к моим делам как, впрочем, не имел и раньше.

— Но я не могу этого сделать, пойми, не могу!

— Подумай о том, как обошелся с тобой этот человек. Или, может быть, тебе это в конце концов понравилось?

— Нет, нет, только…

Вынув шпагу из ножен и повернувшись к Фелиситэ, Валькур вытянул вперед руку так, что острие шпаги коснулось ее шеи.

— Или все дело в том, о чем я говорил раньше? Ты просто влюбилась в него?

— Нет.

— Докажи это. Помоги мне покончить с ним. Вместе мы сумеем смыть позор. Вместе. Ты и я, Фелиситэ.

Она следила за ним замерев от ужаса, глядя, как острие шпаги опускается все ниже, пока наконец не уперлось ей в живот. Чуть подавшись вперед, Валькур надавил на шпагу сильнее, при этом на его лице появилось выражение какого-то садистского наслаждения. Фелиситэ затаила дыхание.

Мышцы руки Валькура напряглись, когда он, чуть шевеля запястьем, начал медленно поднимать лезвие шпаги вверх, распарывая льняную ткань рубашки, пока острие не достигло окаймленного манжетами выреза на шее. Разорванная материя соскользнула вниз, обнажив гордые изгибы груди Фелиситэ. В верхней части живота, где шпага оставила маленькую царапину, появилась алая капля, хорошо заметная на белом фоне кожи. Склонив голову набок, Валькур молча наблюдал за реакцией сестры.

— Валькур, — прошептала она.

Не сводя с нее остекленевших глаз, он улыбнулся.

— Я должен поздравить тебя с отличной выдержкой, дорогая. Большинство мужчин на твоем месте затряслись бы от страха и испортили бы всю картину.

Вновь опустив шпагу, Валькур быстрым движением срезал сначала одну пуговицу на ее бриджах, затем другую, так что их передний клапан тут же упал вниз. Фелиситэ попыталась удержать бриджи, но Валькур успел вытянуть вперед левую руку и перехватить ее запястье. Бедро девушки оказалось открытым от пояса до колена. Покачивающееся острие шпаги переместилось в сторону и замерло, упершись в ее дрожащую руку.

— Платье, Фелиситэ, — напомнил Валькур ласковым голосом.

Отказ мог прибавить ей чести, только какой в этом смысл, если она уже потеряла свое достоинство, и не только его? Схватка явно была неравной, с огромным преимуществом на стороне противника. Возможно, когда-нибудь она еще сумеет сравнять счет.

— Ладно, давай платье, — кивнула Фелиситэ.

Не расслабляя мышц, Валькур неохотно убрал шпагу и с издевкой отсалютовал сестре, прежде чем спрятать оружие в ножны.

— У тебя не только крепкая выдержка, но и трезвый ум. Мы станем прекрасными партнерами, дорогая, если ты будешь подчиняться мне с полуслова, чему я с удовольствием тебя научу. Я приду через четверть часа. Не подводи меня, пожалуйста.

Фелиситэ выполнила приказание брата, надев платье из золотистого бархата, украденное из каюты какого-нибудь испанского корабля. Оставшись без Ашанти, она даже не пыталась сделать прическу, лишь расчесала волосы и откинула их назад, так что они покрыли ее обнаженные плечи пелериной медово-золотистого цвета, эффектно гармонируя с блестящим бархатом.

Выбравшись из каюты, они поднялись наверх. Корабль казался тихим и безлюдным, им на глаза попался только вышедший размяться на причал юнга. Увидев, как Фелиситэ спускается по сходням, он застыл на месте, широко открыв рот. При свете кормового фонаря на его лице можно было разглядеть выражение удивления, смешанного с внезапной догадкой.

Ночь выдалась безлунной. Над слабо колышущейся водой разлилась густая непроницаемая тьма, которую прорезали лишь мерцающие огни «Черного жеребца», поднимавшегося и опускавшегося на волнах. Именно эти огни стали чем-то вроде маяка для Валькура, устроившегося на корме найденной на острове пироги, именно к ним он направил утлое неуклюжее суденышко, выдолбленное из ствола дерева. Разбивая встречные волны, его задранный кверху нос поднимал целые каскады брызг, которые падали на лицо и плечи Фелиситэ и сверкали, словно драгоценные украшения. Ей приходилось без конца моргать, чтобы соль не так сильно жгла глаза, однако она не могла вытереть лицо, потому что ее руки были связаны за спиной. Валькур внес это изменение в намеченный им план лишь перед тем, как они сели в пирогу.

Фелиситэ почти не задумывалась о том, что она сейчас делает. В каком-то смысле Валькур был прав: месть за то, что ей пришлось вытерпеть от Моргана, должна принести немалое удовлетворение. Способ ее осуществления значил для нее не так уж много.

Но так ли это было на самом деле? Фелиситэ невольно вспомнила, как Морган пришел к ней после смерти отца, как он пытался помешать ей выяснить причину его самоубийства. Ей на память пришли дни, проведенные в обществе бывшего полковника, и ночи, когда они делили постель. Колеблющийся свет фонаря отражался золотистым блеском в глубине ее глаз.

Вскоре над их головами уже возвышался борт корабля. До слуха доносился скрип якорного каната, вызванный мерным покачиванием судна, и нежные звуки еврейской арфы[12]. Им вторил негромкий гул голосов ночной вахты. Наконец Валькур опустил весла.

Фелиситэ оглянулась назад. Сидевший на корме Валькур представлял собой весьма странное зрелище. Он надел выкрашенный хной парик, а поверх него — большой капор с клапанами с обеих сторон, который носят пожилые женщины. На колени он набросил атласный плащ, чтобы таким образом имитировать пышные юбки, а плечи накрыл другим плащом на лебяжьем пуху. Отложив весло, Валькур достал тонкий дуэльный пистолет и показал его Фелиситэ, прежде чем взвести курок с громким двойным щелчком и спрятать оружие под плащом. Бросив на сестру короткий пронзительный взгляд, он закричал громким дрожащим фальцетом:

— Эй, на судне! Эй, слышите меня?!

Над бортом появилась голова матроса, презрительно оглядевшего пляшущую на волнах пирогу и ее пассажиров.

— Что тебе надо, старая потаскуха?

— У меня специальный груз для капитана, — ответил тонким голосом Валькур.

— Наш капитан не связывается с такими, как ты. Проваливай, пока цела!

— Это не простая девушка, сам посмотри, — настаивал Валькур, — ваш капитан искал именно ее. Скажи ему, что здесь Фелиситэ, и что она достанется ему совсем даром, если только он выйдет и заберет ее!

— Я не верю ни одному твоему слову, лживая карга! Проваливай!

— Ты делаешь ошибку, о которой потом пожалеешь, приятель. Стоит тебе только шепнуть капитану на ухо имя Фелиситэ, и ты увидишь, как быстро он сюда прибежит.

К матросу у перил подошли несколько человек, потом еще, пока они наконец не выстроились по всей длине борта, переговариваясь между собой. Один из них обратил внимание на связанные руки девушки. При этом пираты перебрасывались раблезианскими замечаниями, от которых щеки Фелиситэ запылали огнем. Она удивлялась, как можно не заметить такого шума. Что, если старания Валькура окажутся напрасными, потому что Моргана просто нет сейчас на борту?

Неожиданно он появился на палубе.

— Что у вас тут, гнусные дети Нептуна? — грубо спросил он матросов. — Вы так разеваете рты, что можно подумать, вам на глаза попалась русалка.

— Там внизу какая-то старая шлюха из борделя, капитан, — начал матрос, увидевший их первым.

— Она захватила с собой женщину, которая вовсе не похожа на русалку с рыбьим хвостом, — добавил другой. — Старуха догадалась связать ее заранее, так что она готова к употреблению, а вы оказались тем счастливчиком, кому предстоит этим заняться!

— Этот подарок называется Фелиситэ, — вступил в разговор третий. — Говорят, она вас заинтересует.

И тут Фелиситэ увидела Моргана. Ухватившись за перила, он смотрел вниз.

— Капитан Мак-Кормак, — выводил сладким голосом Валькур, — я решила, вам захочется попрощаться с Фелиситэ…

Не успел он закончить, как девушка, набрав полные легкие воздуха, крикнула:

• Предыдущая
• 57/88
• Следующая