Обольщение по-королевски - Блейк Дженнифер - Страница 21

• Предыдущая
• 21/120
• Следующая

— Совершенно точно, — Густав пожал своими мощными плечами. — И это именно Леопольд, узнав о первых двух покушениях на жизнь Рольфа, собрал отряд телохранителей и уговорил принца взять нас с собой и не отказывать нам в праве защищать его.

— Так, может быть, это с его стороны просто хитрость, уловка, чтобы, не вызывая подозрений, самому постоянно находиться рядом с принцем и выжидать время для нанесения нового удара!

— Все возможно. Во всяком случае покушение в порту Гавра, когда мы ожидали посадки на корабль, наводит именно на такие мысли, — он помедлил и продолжал, как бы рассуждая сам с собой. — И потом эта история в Новом Орлеане?

— Еще одно покушение?

— Трудно сказать. Один из жеребцов, которых мы купили, вдруг взбесившись, набросился на Рольфа. До этого животное высказывало вполне миролюбивый норов, хоть и нервничало немного. Если бы принц не обладал такой ловкостью, в придачу к остальным его удивительным качествам и способностям, он бы непременно погиб. После этого необъяснимого приступа бешенства жеребец пал. Конечно, возможно, что его накормили какими-то ядовитыми возбуждающими травами, чтобы он выглядел более резвым и его легче было продать. Но торговец клялся, что ничего не давал ему. Странно то, что это был как раз конь, которого Рольф выбрал для себя. С остальными жеребцами, доставшимися нам, ничего не случилось.

Анджелина, хмуро сидевшая за столом, согласилась с Густавом: все это действительно выглядело очень подозрительно. Услышанное ею означало, что она ошибалась в своих предположениях и должна пересмотреть их. Теперь уже не оставалось сомнения в том, что Рольф не причастен к смерти брата. Эти мысли, пришедшие ей в голову еще на балу, мало-помалу рассеивались, пока не исчезли совсем.

Не могут же быть все покушения на принца неудачными по той причине, что он сам инсценировал их, пытаясь отвести от себя подозрения и запутать следы.

— Я понимаю, принцу действительно необходимо переговорить с моей кузиной, задать ей ряд вопросов, связанных со смертью Максимилиана, но не лучше ли было бы все же послать к ней с этой целью кого-нибудь другого?

— Вы имеете в виду представителя закона? Но власть наших судебных чиновников ограничена пределами Рутении. Более того, такой чиновник не помчался бы сломя голову так далеко от дома, как это сделали мы. И не стал бы так неистово допытываться у мадемуазель де Бюи правды относительно смерти Макса. Ведь официальной версией до сих пор является самоубийство. Но Рольф считает эту версию такой же позорящей собственную честь и честь семьи, как и обвинение его самого в убийстве брата. Я догадываюсь, что покидая Рутению Рольф преследовал и еще одну цель — увести убийцу за собой подальше от отца.

— Увести убийцу — или взять его с собой?

— Именно, именно, мадемуазель!

Ее зеленые глаза потемнели от тревожного предчувствия.

— Но каждый день мериться хитростью и сноровкой с убийцей, надеясь только на свои способности и их везение, ожидая каждую секунду удар исподтишка и не зная, когда именно это произойдет — какой ужасный риск!

— Наконец-то вы начинаете кое-что понимать в характере нашего принца, — Густав, скривив губы в яростной усмешке, грохнул пустой кружкой об стол так, что она зазвенела.

Они перевели разговор на другие темы, перейдя на диванчик у огня, когда ранние сумерки начали сгущаться за окном. До них доносились слабые запахи готовящегося ужина, проникающие через дверь, которую Сейрус постоянно открывал, чтобы проконтролировать действия повара-негра, присланного хозяином владений месье Делашезом.

Каминная доска над очагом была украшена резьбой, изображавшей сцену охоты, а сам камин был выложен из кирпича и обложен расписными изразцами с изображениями зверей: оленей, кабанов, зайцев, белок. Диван из темного резного дуба, старый и поцарапанный, обитый грубой нефритово-зеленой тканью из конского волоса, был жестким и неудобным.

Густав казался обеспокоенным. Иногда он поглядывал на Анджелину, как будто чувствуя некоторую неловкость и сожалея о том, что, поддавшись минуте, так разоткровенничался с ней.

Как раз в это время — время, когда еще рано зажигать свечи, но уже трудно что-нибудь разглядеть в глубине комнаты — вернулся Рольф со своими людьми. Дверь на улицу с шумом распахнулась. Рольф в белом, мерцающем в сумраке мундире, остановился посреди комнаты. Сняв перчатки, он бросил их на столик у стены. Казалось, ничто не укрылось от его взора, быстро окинувшего всю залу.

— Я не помешал вашему интимному разговору в сумерках у камелька? Алый румянец, Густав, и бегающий взгляд свидетельствуют обычно о чувстве вины. Если бы я знал, что она так тронет твое сердце, я оставил бы с ней Освальда и Оскара.

— Вы не запрещали разговаривать с ней, — ответил Густав немного обиженно.

— Какое упущение! — последовал насмешливый ответ. — Моя вина состоит в том, что я рассчитывал на твое благоразумие.

Остальные люди принца столпились вокруг него с лицами, выражавшими одновременно утомление и предвкушение небольшого развлечения. Среди них был широкоплечий мужчина с песочного цвета волосами, серыми глазами и небольшим шрамом у рта. Анджелина поймала на себе его взгляд, выражавший, казалось, дружескую симпатию.

Она встала.

— Боюсь, Ваше Высочество, что это я одна во всем виновата.

— Ни минуты не сомневаюсь в этом, — он мельком глянул на нее, как бы давая понять жестким колючим взглядом, что ей не следует вмешиваться в его разговоры со своими подданными.

— Нет, — возразил Густав, упершись, как бык, и сердито сверкая своим единственным водянисто-голубым глазом. — Она только слушала мою болтовню, которую я сам навязал ей.

— Ты решил до конца защищать прекрасный цветок, Густав? — и принц направился вверх по ступеням, небрежным жестом приказав Анджелине следовать за ним.

В спальной комнате он снял свой китель и бросил его на кровать, а затем, расстегнув манжеты рубашки, направился к умывальнику. Там Рольф налил воду из фарворового кувшина в таз и вымыл руки, потом сполоснул лицо, чтобы смыть с него следы грязи и усталости после долгой трудной дороги. Взяв с полки умывальника небольшое льняное полотенце, он повернулся к Анджелине, глядя на нее прищуренными синими глазами.

— Что, обязательно надо было очаровывать Густава?

— Странный вопрос, — она отошла от него подальше к окну и, отвернувшись, стала наблюдать за мужчинами во дворе, задающими корм своим лошадям. — Я не могу ответить утвердительно на это обвинение, потому что оно не соответствует истине, но не могу и отрицать, потому что тем самым признаю, что Густав действительно очарован мной, а это тоже не соответствует истине.

— Я должен понимать это как отказ отвечать?

— Как вам будет угодно.

— Мне угодно, — произнес он, отбросив в сторону полотенце, и подошел к ней вплотную, упершись одной рукой в бок, а другой о подоконник, — мне угодно знать, почему вы суете нос не в свои дела.

Она бросила на него быстрый взгляд, чувствуя себя неуютно в такой непосредственной близости от него. Анджелина ощущала исходивший от Рольфа запах мужского пота, смешанный с крепким запахом пота взмыленной лошади.

— В конце концов, должна же я знать, что за человек мой тюремщик, чтобы потом при удобном случае воспользоваться этим!

— Для того чтобы узнать это, существует простой способ — спросите у меня.

Анджелина подняла бровь.

— Но я же заранее знаю, вы ответите мне в вашей странной манере, и потом, почему я должна верить вам?

— Верить или не верить — зависит от уровня вашего собственного интеллекта. У каждого человека своя солонка. И не имеет ее только ленивый или дурак.

— То есть, другими словами, вы и не нуждаетесь в том, чтобы вам верили. И в то же время отказываете мне в праве иметь свою солонку — самой принимать решения.

— Принимать решения — моя прерогатива.

Она посмотрела на него долгим изучающим взглядом, прежде чем позволила себе довольно насмешливо улыбнуться.

• Предыдущая
• 21/120
• Следующая