Тигрица - Блейк Дженнифер - Страница 34

• Предыдущая
• 34/114
• Следующая

Дед снова замолчал и молчал так долго, что Джессика успела замерзнуть.

— Может быть, и нет, — сказал он наконец.

— Что? Да нет, дед, ты обязательно вернешься, и тогда…

— Я в этом не уверен. Мадлен считает, что мне пора уйти на покой, и я… Я не могу сказать наверняка, Джесс.

Джессика не верила своим ушам. Она не допускала и мысли, что ее дед может подумывать о том, чтобы удалиться от дел. Быть может, сегодня у старика просто неудачный день, он устал, раздражен… Это пройдет, ну конечно, пройдет!

— Вик Гадденс не сказал, кто хочет перекупить наши обязательства? — спросила она.

— Нет. — Клод Фрейзер сухо кашлянул. — Но, думаю, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, чьи уши торчат из-за кустов.

Да, догадаться действительно было нетрудно. Она отвергла предложение Кастеляра, и вот — результат.

— Я… Мне очень жаль, дед…

— Не надо, — сказал он тихо. — Еще не все кончено.

В трубке раздался щелчок, и на мгновение на линии наступила глухая тишина. Потом Джессика услышала короткие гудки.

Она долго смотрела на телефонную трубку, зажатую в руке, потом осторожно опустила ее на рычаги и вернулась в ванную.

Всю ночь Джессика ворочалась с боку на бок, стараясь найти ответы на множество беспокоивших ее вопросов. Она заснула только перед рассветом, а проснулась с твердой решимостью действовать. Кое-что она все-таки решила, и хотя ей предстояло столкнуться с некоторыми препятствиями, устранить которые самостоятельно она не могла, Джессика была готова сделать все, что в ее силах. Когда утром, точно по расписанию, появился новый букет орхидей — на этот раз это были бледно-зеленые, похожие на египетскую лодку цветы в неглубокой прозрачной вазе, наполненной искусственными камнями из черного стекла, — Джессика успела добежать до входных дверей, чтобы засечь доставочный фургон с адресом цветочного магазина. Вернувшись в кабинет, она тотчас позвонила в фирму, чтобы узнать имя человека, сделавшего заказ, но ее ждало разочарование. Дежурный клерк ответил ей, что это — первый и единственный случай, когда они доставляли цветы по адресу «Голубой Чайки». Заказ был оплачен наличными, поэтому никаких записей не существовало, а что касалось внешности человека, который его сделал, то никто ничего определенного не мог сказать.

Вспомнив о своих подозрениях, Джессика попросила Софи узнать, уехал ли Кастеляр, и если нет, то где он остановился. Меньше чем через час Софи, выдав себя за служащую ювелирной фирмы, обнаружила его в «Уэстине» на Кэнал-стрит, где Кастеляр занимал один из самых дорогих номеров.

— Договориться с ним о встрече? — спросила Софи, с любопытством глядя на Джессику своими влажными, темными глазами.

— Н-нет. Пока нет. Может быть, позже, — в смятении ответила Джессика.

— Будете ждать, пока он сам позвонит вам, да? — Голос секретарши прозвучал сухо, и Джессика постаралась взять себя в руки.

— Пожалуй, так будет лучше, — ответила она; притворившись, будто ее это нисколько не волнует, поскольку отвечать на расспросы секретарши было выше ее сил.

Софи явно заподозрила, что Джессика преследует личные интересы.

— Так дела не делаются, — пробормотала она себе под нос, но Джессика предпочла не услышать, и Софи с оскорбленным видом выскочила в приемную.

Джессика осталась одна и некоторое время работала с документами. В одиннадцать часов к ней зашел Кейл с двумя чашечками кофе. Дождавшись, пока он поставит кофе на стол, Джессика обняла его и быстро чмокнула в щеку. Она пыталась проверить, не он ли был с ней в патио, однако ее тест дал отрицательный результат. Одеколон Кейла был слишком резким, ответное объятие — по-братски нейтральным, да и тело его под пиджаком показалось Джессике слишком худым. Либо он действительно не был тем человеком, за которого она его принимала, либо Джессике следовало решиться на проверку более интимного свойства.

— Выкладывай, в чем дело? — озадаченно спросил Кейл, не убирая, однако, руку, которую он положил на талию Джессике. — Это шутка, или ты и вправду меня так любишь?

— Ты отличный парень, и я тебя очень люблю, — заверила его Джессика и улыбнулась.

— Я тоже тебя люблю, — ответил Кейл, и его подвижные губы сложились в легкую, ироничную улыбку. — Но должен тебя предупредить, что если ты собираешься вот так бросаться на всех «отличных парней», то рано или поздно ты попадешь в беду.

Услышав это, Джессика непроизвольно вздрогнула, и ее улыбка погасла.

— Хорошо, я это учту, — сказала она, машинально отстраняясь.

— Я не имел в виду себя! — запротестовал Кейл, ничего не заметив. — В конце концов, я твой брат, хоть и троюродный. Можешь обнимать меня сколько душе угодно — обещаю, что буду мужественно это терпеть и, по примеру индейцев, улыбаться под пытками.

— Очень мило с твоей стороны, — ответила Джессика, возвращаясь на свое место за столом. — Итак, с чем пожаловал?

Кейл поднес к губам чашку и увлеченно заговорил о всякой ерунде. К тому времени, когда он свернул на мелкие деловые вопросы, коснувшись, в частности, предстоящего съезда фармацевтов, участники которого заказали несколько катеров для глубоководной рыбалки, Джессика окончательно пришла в себя и даже начала улыбаться.

Когда Кейл ушел, Джессика сняла трубку телефонного аппарата и позвонила Вику Гадденсу. Его не оказалось на месте, однако не прошло и двадцати минут, как он сам перезвонил ей. Джессика попросила о встрече, и Гадденс пообещал уделить ей несколько минут, если она придет в ближайшее время.

В кабинете Гадденса — одного из руководителей банка — было много черной кожи, стекла и полированных стальных поверхностей. Хозяин всего этого сверкающего великолепия вышел из-за стола ей навстречу, чтобы приветствовать Джессику как полагается, но она не была расположена тратить время на светские условности. Как только Вик сделал паузу, чтобы перевести дух, она напрямик спросила его, сколько может пройти времени, прежде чем совет директоров банка примет окончательное решение по поводу переуступки закладной «Голубой Чайки» другому лицу. Вик Гадденс сразу посерьезнел.

— Ну, Джессика, ты же знаешь, как это бывает, — проговорил он, возвращаясь в свое черное кожаное кресло с высокой спинкой, которое делало его похожим на взъерошенного воробья. — Никакого конкретного срока не существует. И пока, как ты понимаешь, ничего еще не решено окончательно.

Говоря это, он вцепился обеими руками в лацканы своего темно-синего двубортного пиджака. Костюм Гадденса был очень дорогим, а ткань, из которой он был сшит, была мягкой, и все же Джессике он показался несколько старомодным. Впрочем, ничего удивительного в этом не было — Гадденс был лишь ненамного моложе ее деда.

— Именно поэтому мне бы хотелось, чтобы вы обсудили этот вопрос со мной и не тревожили дедушку. — Ее слова прозвучали достаточно холодно, хотя, идя в банк, Джессика пообещала себе держаться дружелюбно.

Гадденс поджал тонкие губы.

— Строго говоря, — заметил он, — я вообще мог не извещать вас о готовящейся сделке, но мы с Клодом столько лет работали вместе, что я чувствую себя обязанным ему.

— Но ведь на данный момент главным исполнительным директором «Голубой Чайки» являюсь я.

— Я знаю, и Клод специально подчеркнул это в нашем вчерашнем разговоре, но… Мне очень хотелось бы сказать вам, Джессика, что совет директоров банка доверяет вам так же, как он доверял вашему деду, но, откровенно говоря, мы обеспокоены.

Джессика посмотрела прямо в глаза Вика Гадденса и невольно подумала, что они были такими же маленькими и тусклыми, как и тот ограниченный деньгами и ценными бумагами мир, который он для себя создал и в котором жил.

— Я все понимаю, — сказала она. — И могу вас заверить, что «Голубая Чайка» останется такой же, как была, во всяком случае, до тех пор, пока мой дед не вернется к управлению делами.

— Но ведь никто не знает, когда это случится, правда? Ходят самые разные слухи, Джессика, и мы не можем, не имеем права не обращать на них внимания. Мы вложили в «Голубую Чайку» определенные средства и должны заботиться об их сохранности.

• Предыдущая
• 34/114
• Следующая