Украденные ночи (Полночный вальс) - Блейк Дженнифер - Страница 24

• Предыдущая
• 24/87
• Следующая

— Если не считать причиной такой пустячок, как отсутствие у англичанина средств для содержания собственной жены, — не преминул подколоть ее Жюльен.

— Ну это же только отговорка! Мы могли бы прекрасно жить в «Роще».

— И ты не потеряешь уважения к мужчине, который пойдет на это? — спросил Жюльен. — Согласись, далеко не всякий решится жить на содержании милосердных родственников.

— Ты говоришь так, чтобы лишний раз унизить его. Конечно, Джорджу не нравится мой план. Но что же нам делать? Я не хочу ждагь, пока он станет знаменитым ландшафтным архитектором.

— На это действительно надежды мало, — усмехнулся Жюльен, — скорее ты останешься в старых девах.

— Какие отвратительные вещи ты говоришь! И все потому, что Джордж не плантатор, не адвокат или еще какой-нибудь скучный тип.

— Ему, если я правильно понимаю, вообще похвастаться нечем.

— Когда-нибудь Джордж станет знаменитым, прославившись своими садами и парками, и ты пожалеешь, что так отзывался о нем.

— Вряд ли я доживу до этого счастливого дня!

— Что ж, сегодня ты можешь язвить, но запомни: Джордж в отличие от тебя настоящий художник. А кто ты? Какая от тебя польза? Пока ты пьянствуешь, развлекаешься и фехтуешь, изображая из себя джентльмена, Роберт заправляет делами «Рощи».

— Хватит! Наслушался! — В голосе Жюльена звучал металл.

— Ты вообразил себя натурой артистической, но для всех ты просто богач, который может позволить себе блажь упражняться в красноречии, ставить спектакли, устраивать игры, прогуливаться на барже по реке, наблюдать за движением облаков, — решила выплеснуть наболевшее Хлоя. — Ну а над чем ты трудишься? Что делаешь? У тебя нет ни цели, ни планов. Ничего нет! Но ты тем не менее осмеливаешься осуждать Джорджа.

— Я осмелюсь на большее, — процедил он сквозь зубы, и краска залила ему лицо до самых волос. — Я осмелюсь сказать, что ты никогда не выйдешь замуж за своего достославного английского петушка. Я не дам согласия, даже если он вновь наберется храбрости просить меня об этом, хотя уважать его после этого я стал бы больше.

— Дело не в Джордже, и ты это прекрасно понимаешь, — продолжала Хлоя, с трудом сдерживая гнев. — Просто ты вообразил, что все обитатели «Дивной рощи» принадлежат тебе и поэтому должны потакать каждому твоему капризу. Мы ведь не можем иметь собственное, отличное от твоего мнение, мы не можем без твоей указки чувствовать! Но одно ты забыл: я никогда не принадлежала тебе, не принадлежу и принадлежать не буду. Я выйду замуж за Джорджа, чего бы мне это ни стоило. Ну а если ты вздумаешь помешать мне, ты пожалеешь.

Наступила неловкая пауза. Хлоя уставилась на Жюльена ненавидящим взглядом. Грудь ее вздымалась, в глазах стояли слезы. Трудно сказать, чем бы это могло кончиться, если бы вовремя не подоспел Роберт.

— Мне не хотелось прерывать столь изысканный и страстный диалог, — сказал он улыбаясь, — но его слышно в ложе. Мами огорчена и просит вас немедленно вернуться и занять свои места. Я бы посоветовал вам прислушаться к ее мудрому пожеланию, если вы оба не хотите, конечно, вернуться в «Рощу», а тетю Софи довести до обморока.

Антракт закончился. Капельдинеры обошли фойе, извещая звонками о начале второго акта. Волей-неволей надо было возвращаться в ложу.

Во избежание ненужных толков никто из семейства Деклуе не покинул театр и не уехал в «Дивную рощу» раньше времени, но и оставаться в Сан-Мартинвиле после закрытия танцевального бала резона не было.

Бал удался. Струнный квартет радовал хорошей музыкой. Ранний ужин, сервированный в зале, не отличался особой изысканностью, но выглядел вполне внушительно. Хлоя в пику Жюльену трижды танцевала с Джорджем и только потом прошлась в нескольких турах вальса с другими молодыми людьми, которые напускной серьезностью пытались скрыть некоторый перебор по части шампанского, но предательский румянец на лицах выдавал их. Жюльен и Амалия дважды приняли участие в танцах, демонстрируя молодежи темперамент и веселое озорство. Потом Жюльен рискнул пригласить Мами, но она, улыбаясь, отказала дерзкому кавалеру. Не успела Амалия освоиться, как Жюльен куда-то исчез.

Роберт не решался подойти к Амалии. Однако столь завидный жених не мог оставаться долго без внимания. Одна из хозяек бала окружила его материнской заботой, предоставив возможность танцевать с ее дочерью, застенчивой блондинкой, которая за весь танец не оторвала глаз от его заколки в галстуке. Чтобы дальше не испытывать судьбу, Роберт удалился в холл, где джентльмены сражались в покер. Сам месье Бруссар, хозяин отеля, вызвался извлечь его оттуда, когда мадам Деклуе объявила, что устала и хотела бы поскорее оказаться в постели дома. Амалия с радостью встретила известие о скором отъезде: танцевать с кем-то, кроме своего мужа или его родственников-мужчин, молодой замужней женщине не полагалось, а постоянно пребывать в свите Мами было не слишком весело.

Сборы оказались недолгими: гостиничный счет был оплачен еще утром, а собранные слугами вещи погружены в фургон, который вместе с многочисленной челядью приближался сейчас к усадьбе. Можно было закладывать повозку и отправляться в обратный путь, но никто не знал, где Жюльен. Решили ехать без него, и Джорджу пришлось путешествовать в экипаже вместе с женщинами. Это временное неудобство имело свою привлекательность: англичанин мог, не боясь вызвать осуждение, прижаться к Хлое и под прикрытием бессчетного количества юбок держать ее трепетную ручку в своей горячей ладони. Другим счастливым моментом этого пути стало то, что голова юной особы периодически опускалась к нему на плечо, особенно на последних милях дороги, когда обессиленная треволнениями дня Хлоя то сонно переговаривалась с Джорджем, то дремала.

Мами была занята собственными мыслями. Откинув голову на бархатную обивку серого цвета, она неотрывно смотрела в залитую лунным светом ночь. На ее лице сохранялись усталость и предчувствие чего-то неприятного. Амалия старалась не слышать ни разговора Хлои с Джорджем, ни равномерного цоканья копыт лошади Роберта, который гарцевал рядом с экипажем. Мысли ее были заняты Жюльеном: что же могло случиться? Почему он остался? Кто-то упомянул очередные петушиные бои. А может, он сейчас в одном из тех злачных мест, которые выстроились вдоль дороги на Юг в сторону Новой Иберии? Она подумала и о доме квартеронки, бывшей его любовницы, который тоже находился неподалеку, но тут же отбросила эту мысль. Разве не сказала ей Хлоя, что женщине хорошо заплатили и она уехала задолго до свадьбы. Да и зачем возвращаться к прежней пассии, если можно развлекаться в соседней спальне? В конце концов она решила, что оснований для волнений нет и что Жюльен поедет следом за ними, как только обнаружит их отсутствие на празднике.

На въезде в «Рощу» Хлою разбудили. Роберт помог Мами выйти из экипажа и подняться в дом. Джордж суетился вокруг Хлои, Амалия замыкала процессию. В холле они распрощались, пожелав друг другу спокойной ночи.

Лали ждала хозяйку в спальне. Она помогла Амалии раздеться и обрядила ее в свежую ночную рубашку и батистовый капот, обшитый по краям кружевами. Потом помогла расчесать волосы, вспенив их в сверкающий каскад, и, прежде чем уйти, предложила принести стакан теплого молока. Амалия улыбнулась, кивком головы отослала девушку спать, но, вспомнив о чем-то, остановила ее буквально на пороге.

— Я давно не видела Айзу, — сказала она обеспокоен-но, — с ним все нормально?

— О да, мамзель! Но этот Айза, он так устал от зрелищ и так нервничал, что не мог пойти с вами в оперу и по дороге домой крепко уснул. Чарльз уложил его на тюфяке в кухне.

— Хорошо. Спасибо, Лали. Можешь идти.

Горничная сделала реверанс и вышла, мягко закрыв за собой дверь. Амалия потянулась, чтобы задуть лампу, но, взглянув на высокую кровать со ступеньками и тонкой противомоскитной сеткой, передумала. Обойдя ее вокруг, она направилась к окну, поднята жалюзи и распахнула его.

• Предыдущая
• 24/87
• Следующая