Украденные ночи (Полночный вальс) - Блейк Дженнифер - Страница 31

• Предыдущая
• 31/87
• Следующая

Дальнейшие события развивались с невероятной быстротой. Сначала она услышала грохот захлопнувшейся крышки, а потом частые свистящие удары хлыста, опускавшегося на спину надсмотрщика.

— Отпусти! — кричал Айза, угрожающе размахивая хлыстом, который он вытащил из сундука. — Отпусти мою хозяйку!

Удары сыпались один за другим — на спину, плечи, по бокам.

Патрик оттолкнул от себя Амалию, так что она отлетела в сторону, сильно ударившись о перила. С нечеловеческим воплем надсмотрщик набросился на мальчика, вырвал из его рук хлыст и врезал кулаком по щеке так сильно, что, завертевшись волчком, негритенок ударился о стену и осел на полу.

— Я тебе покажу, черномазый ублюдок, что значит ударить белого человека! — взревел Дай, замахиваясь хлыстом на мальчика.

— Не позволю! — Амалия повисла на руке надсмотрщика, впиваясь ногтями в его тело.

Патрик хотел было отбросить ее, но неожиданно дверь спальни распахнулась, и на пороге появился хозяин.

— Бог мой! Что здесь происходит? — Жюльен замешкался в дверях, поправляя пояс халата. На шее у него висело мокрое полотенце, которым Тиге смягчал ему перед бритьем кожу, лицо раскраснелось от горячей мыльной воды, а волосы растрепались.

Амалия выпустила руку Патрика и отступила назад.

— Этот человек оскорбил меня, он набросился на меня и ударил Айзу, который пытался меня защитить. — Дрожащими пальцами она подоткнула выбившуюся прядь волос.

— Он… что?! — спросил Жюльен, и в его глазах появился недобрый огонек.

Патрик нервно рассмеялся.

— Я лишь хотел научить ее кое-чему, хозяин, — ухмыльнулся он.

Жюльен взмахнул рукой так стремительно, что звук от удара тыльной стороной ладони по лицу надсмотрщик услышал раньше, чем почувствовал. От такой затрещины голова Дая откинулась назад. Патрик потрогал ушибленное место, почувствовав, как кровь сочится из разбитой губы, и яростно заскрипел зубами.

— Моя жена… — произнес Жюльен почти ласково, отчего каждое его слово напоминало удар хлыста. — Моя жена не нуждается ни в чьих наставлениях, тем более в ваших, Дай. Попробуйте прикоснуться к ней еще хоть раз, и я убью вас.

— А вы ни о чем не забыли? — В голосе Патрика прозвучала явная угроза.

— Может быть, вам хотелось бы напомнить мне об этом на дуэли? — Глаза Жюльена налились кровью.

— Да нет, обойдусь.

— Возможно, в интересах будущего правильнее было бы навязать вам этот поединок силой, хотя невелика честь драться с человеком, который, по всей вероятности, не является джентльменом.

Надсмотрщик облизнул пересохшие губы.

— Я не занимаюсь дуэлями. Это противозаконно.

— Закон закрывает глаза на многое из того, что происходит в этом штате, mon ami[15], — улыбнулся Жюльен, — или же выполняет свои обязанности столь неспешно, что, пока шериф появится на месте происшествия, там уже никого не будет.

— Я мог бы сказать кое-что…

— Но вы не скажете по той простой причине, что в этом нет необходимости, не так ли? Ну а пока вам следует извиниться перед мадам, моей супругой, и перед ее маленьким защитником.

— Черта с два! — взвыл Патрик.

— Вот как?! Тогда…

Не очень вникая в суть мужского разговора, Амалия повернулась к Айзе. На щеке мальчика разрастался синяк, а на затылке появилась заметная шишка, но глаза сверкали торжеством. Амалия помогла ему подняться, и малыш крепко сжал ее руку. Она взглянула на обоих мужчин и поняла, что угроза, сорвавшаяся с уст Жюльена, — это серьезно. Они стояли друг против друга, напряженные, с ненавистью в глазах. Патрик первым не выдержал этого безмолвного поединка. Он сделал шаг в сторону Амалии и, опустив голову, отрывисто бросил:

— Я забылся, мадам Деклуе… Я надеюсь, вы и… мальчик… Забудьте мои слова.

Не ожидая ответа, надсмотрщик развернулся и вышел, прогрохотав сапогами по лестнице. Они видели, как он, опустив голову и сжимая кулаки, широкими размашистыми шагами уходил в сторону полей.

— С тобой все в порядке, ma chere? — В глазах Жюльена застыла озабоченность.

Амалии хотелось кинуться в его объятия, уткнуться в его широкую грудь, чтобы почувствовать себя в безопасности, но вместо этого она только кивнула.

Кажется, Жюльен понял ее состояние, но заговорил о другом.

— Если этот человек когда-нибудь осмелится просто взглянуть на тебя без должного уважения, скажи мне.

— Да, конечно, — согласилась она быстро.

— Может быть, немного отдохнешь? Приляг или выпей вина.

— Не стоит, — сказала она, а про себя подумала: «Хорошо, что он не поддержал мою минутную слабость и не позволил броситься ему на шею».

Амалия почувствовала, что силы возвращаются к ней, что дрожь проходит и она вполне может держать себя в руках.

— Как хочешь, дорогая, — не стал он настаивать. — Если позволишь, пойду оденусь.

— Конечно. Я… Жюльен?

— Cherie? — обернулся он.

— Я хотела поговорить с тобой о завтрашнем вечере. Не знаю, как лучше развлечь гостей.

— Предоставь это мне. — Улыбка вновь осветила его лицо.

Амалия была счастлива, что разрешилась еще одна проблема. Она не двинулась с места, пока за Жюльеном не закрылась дверь, и только потом отвела Айзу в холл. Там она подошла к шкафчику со спиртным и налила себе и мальчику немного домашнего вина, чтобы снять стресс и расслабиться. С бокалом в руке Амалия вышла за галерею и остановилась, пробуя сладковатую жидкость. И тут ее осенило: «А не слишком ли привилегированное положение у надсмотрщика „Рощи“, что он в курсе всех семейных дел своих хозяев, включая и их интимную жизнь? Что-то за всем этим кроется… Иначе как объяснить тот факт, что, несмотря на вызывающее поведение Патрика и дикую ярость Жюльена, надсмотрщику не было указано на дверь?»

Амалии хотелось порасспросить мужа обо всем этом, но Жюльен как хозяин предстоящего торжества был занят двадцать четыре часа в сутки приготовлениями; кроме того, с момента злополучной стычки он стал как бы отдаляться от нее, хотя справедливости ради надо заметить, что охлаждение наступило раньше — с того момента, как он перестал наносить визиты в ее спальню. Амалия надеялась, что перед началом суаре выдастся свободная минутка, чтобы переговорить с глазу на глаз, но мадам Капло, которая намеревалась покинуть «Дивную рощу» рано утром следующего дня, задергала всех своими сборами: то ей нужны коробки и упаковочная бумага, то необходимо что-то постирать или погладить. Суета служанок и слуг, готовивших своих господ к празднику, когда всем требовались корыта, бельевые веревки, утюги и утюжки, захваченные в единоличное пользование обслугой мадам Калло, вызывала напряжение, постоянные размолвки и даже ссоры, которые приходилось улаживать. За несколько часов до начала праздника выяснилось, что не хватает еды, напитков и даже столовых приборов. Однако Амалия, окрыленная тем, что назавтра все гости разъедутся, готова была разрешить самые, казалось бы, неразрешимые проблемы.

Пришло время подумать и о собственном туалете. Амалия, которая не придавала этому особого значения, собиралась надеть что-нибудь из того, что подвернется под руку. Лали, относившаяся к своим обязанностям серьезно и творчески, выложила для примерки одно из платьев, купленных Жюльеном в дни медового месяца в Новом Орлеане. Амалия прикинула его перед зеркалом и поняла, что лучше не придумаешь: синий шелк мягко обволакивал фигуру; талия мысиком сужалась в одну точку; широкая за счет драпировок юбка была отделана строченой оборкой, что придавало осанке царственность; но главным украшением туалета оставался кружевной воротник с продернутой сквозь него синей муаровой лентой, который освежал букетик темно-красных болотных розочек — придумка Лали. Точно такой же букетик она вплела Амалии сзади в волосы, гладко забранные со лба и уложенные тяжелым узлом в форме восьмерки на затылке.

Когда Амалия была причесана и одета, Лали с гордостью оглядела свою работу. Амалия понимала состояние девушки, которой приходилось соперничать с опытными камеристками мадам Калло, следившими за веяниями капризной моды. Она похвалила ее и поблагодарила за помощь.

• Предыдущая
• 31/87
• Следующая