Кислотники - Блинкоу Николас - Страница 24

• Предыдущая
• 24/44
• Следующая

Потом мы установили, что у этого Йена были проблемы с сексуальной самоидентификацией. Ему нравилось спать с мужчинами – ну, или с мужчинами-одетыми-как-женщины. Грязная, неразборчивая в сексуальных связях маленькая компания, похоже, на том и держалась. Вот как, мне кажется, обстояло дело.

Джанк рискнул напомнить о себе:

– Я должен все это слушать?

– Нет. Все, что вы должны – если вам надоело слушать мои воспоминания и умозрительные теории, – это начать говорить. Но природа не терпит пустоты, так что скажете еще раз «без комментариев», и я продолжу свой монолог. И хочу заметить, дружок

Джанк, – инспектор Грин наклонился вперед, – я ведь только начал. Вы рядом с Берджисом с пятнадцати лет. Вы и Пол Сорел были по-настоящему близки с ним, он, можно сказать, был вашим наставником, почти отцом. И Джон Какстон тоже протеже Берджиса, но теперь он мертв. Вы знали этого парня – Йена – очень хорошо, настолько хорошо, что позволяли ему ошиваться на вашем рабочем месте в «Грэйвити». И крутили ему свои видеозаписи. Да, я уверен – вы были очень близко знакомы.

Инспектор Грин сделал паузу, словно внезапно что-то вспомнил.

– Кстати: все ваши пленки, которые нам удалось найти в клубе и в вашем доме в Халми, конфискованы. Мы вот тут беседуем, а люди из отдела нравов наслаждаются, так сказать.

Джанк мысленно квалифицировал это деяние как несанкционированное вторжение и незаконную конфискацию, но не стал перебивать инспектора.

– Однако вернемся к нашему расследованию. Мне кажется, что только вы связываете Берджиса с этим парнем, Йеном. Давайте, расскажите что-нибудь, чтобы я поверил, что вы не поставляли Берджису малолеток, после того как сами подурнели, а Пол Сорел сбежал?

– Пол вернулся, – сдался Джанк. – Пол и есть та бразильянка. – Он перестал колебаться и добавил: – Его попросил об этом Берджис.

Судя по голосу, Берджис контролировал ситуацию.

– Возьми этоттелик и поставь на стол. Нечего суетиться с долбаной антенной, мы не собираемся его смотреть. Просто подними видак, тупое ты дерьмо. Бернард, вмажь этому ублюдку, или я сейчас спущу его задницу с лестницы. Козел вонючий, педрила паршивый.. . Я же сказал, девятый канал. Мы собираемся смотреть чертово видео, так что переключи это дерьмо на видеоканал, сучье отродье.

Парень закончил, всем своим видом выражая облегчение, что может наконец уйти и вернуться в бар. Тереза кивнула ему, но он даже не ответил, так был напуган. Джон Берджис вынул из него всю душу под непрерывный монотонный поток непристойной брани. Трудно сказать, то ли он так разозлился, то ли находился в обычном для себя состоянии и был вполне вменяем.

Тереза не промолвила ни слова после того, как жирный Бернард силой увез ее, – он, кстати, после совершенного подвига еще не отдышался. В последний раз Тереза открывала рот два часа назад. Когда появились Джанк с Бернардом, она как раз собиралась сбежать – видеть ни того, ни другого ей совсем не хотелось. Но еще меньше ей хотелось общаться с Берджисом. Сейчас она неподвижно сидела перед телевизором. Бернард запер дверь. Берджис бесился в комнате в поисках нужных записей, размахивая видеокассетами как полицейской дубинкой, а когда наконец нашел, что искал, выложил на стол. Две кассеты, не маркированные и без футляров. Тереза знала, зачем ее сюда привезли: она должна будет прокомментировать запись.

И тут Берджис заговорил с ней:

– Ты подруга Йена, так? Больше, чем подруга, – ты первая прибежала, когда его кокнули. Так сказать, персональная Мария Магдалина Джона Какстона.

Запись мерцала. Воспроизведение следовало бы отрегулировать, но Тереза не собиралась глупить, предлагая свою помощь. Она здесь не для того, чтобы устранять помехи или вносить ясность в ситуацию. Из-за помех в нижней части экрана было плохо видно, как она идет по балкону. Но вот ее экранный двойник – давным-давно – входит в комнату, где она застрелила Йена, и Тереза поблагодарила Бога, что запись не выдавала ее истинных чувств. Потом изображение пропало – она в это время обыскивала карманы Йена и забирала украденные таблетки. Теперь-то Тереза знала, что это гормоны, хотя не была уверена, какие именно, а тогда предположила, что Йен наглотался противозачаточных таблеток. Останься он жив, забавным получилось бы потом объяснение с врачом в больнице. Тереза помнила, как, подняв глаза, увидела зияющую рану. Вокруг все было в крови. Тереза почувствовала себя бессердечной тварью, из-за того что старалась не испачкать руки и одежду, как будто тот факт, что после убийства Йена она пыталась не запачкаться, делал ее преступницей вдвойне.

– Кто его убил? Тереза не ответила.

– Отвечай, сука, кто?

Она молчала. Берджис кивнул Бернарду:

– Сделай что-нибудь, пугани ее.

– Как? – Будто он уже не нагнал на нее страху!

– Обругай или что-нибудь в этом роде – дай понять, что будет, если она не захочет сотрудничать.

Бернард шагнул к Терезе, встал перед ней и обозвал сукой. Берджис застонал:

– Да не так! Я уже называл ее сукой. Что толку оскорблять словами. Оскорби по-настоящему – сам знаешь, что-нибудь такое, что нагоняет страх на женщин.

Бернард посмотрел через плечо, словно ждал дополнительных пояснений от Берджиса. Тереза не увидела, получил ли он их, поскольку Бернард заслонял от нее Берджиса. Снова повернувшись к ней, Бернард сгреб в кулак ее блузку, не разорвал, нет, но ему стала видна ее грудь. Тереза отвернулась. Внезапно она почувствовала, как что-то мокрое и липкое коснулось ее шеи. Он не мог себе такого позволить, подумала Тереза, невольно взглянув на него. Да, он плюнул, так и есть. Она ощущала, как слюна медленно съезжает на блузку. Остаток плевка повис на нижней губе Бернарда. Тереза совершила тактическую ошибку, разглядывая холуя Берджиса, – дала понять, что он таки привлек к себе ее внимание. Она смотрела в его глаза, на голову, размером и формой напоминающую мусорное ведро. Глаза были усталые, а может, скучающие, но безжалостные. Бернард потянул слюну пальцем вниз, к ключице, а потом размазал ладонью по шее. Тереза почувствовала запах и задрожала, ее затошнило. Когда рука опустилась, чтобы захватить ее левую грудь, дрожь усилилась. Она не могла успокоиться, ее трясло.

– Кто убил Какстона?

Тереза пыталась заговорить – Бернард должен был видеть, что она пытается, но ничего не выходило – язык распух. Наконец Бернард оставил ее грудь в покое, и, когда его рука появилась из блузки, Тереза коснулась ее. Бернард сделал шаг в сторону, убрав руку, но она все не могла унять дрожь.

– Ладно, – сказал Берджис. И ударил ее кулаком в лицо: – Успокоилась? Хорошо. Еще раз, кто убил Какстона?

– Другая женщина.

– Что? – Берджис недовольно нахмурился, но тут же понял, что она имеет в виду видео.

Тереза старалась смотреть мимо него, на экран.

– Другая женщина, – повторила она, и Берджис повернулся к телевизору, вглядываясь в запись.

– Она? – Его палец уперся в экран. Тереза кивнула.

– Берни, где эта дистанционная хреновина?

Бернард показал – пульт лежал позади телевизора. Берджис прокрутил запись назад и вновь вперед. На экране Эстелла неслась по балкону, распахивая одну за другой все двери на своем пути. Камера находилась за ее спиной, так что на записи оказался только вид сзади. Вот кадр, снятый сразу после того, как Тереза вытащила таблетки из кармана Йена. Она снова следила за действиями своего двойника – экранная Тереза вылетает из комнаты, во второй раз убегая от тела Йена. В тот момент, когда она чуть не сбила с ног Эстеллу, та полуобернулась к камере. Берджис прокрутил это место дважды: перемотка, просмотр, звуковая отбивка.

– Эта женщина? – Он озадаченно указал на лицо Эстеллы.

– Да.

Экранная Тереза была воплощением ужаса. Играй она – и то не вышло бы лучше. В записи все выглядело так, будто Тереза испугалась Эстеллы, что она в ужасе от столкновения с убийцей.

– Ладно, что она делает теперь? Возвращается – чтобы еще раз на него взглянуть? Или забыла сумочку?

• Предыдущая
• 24/44
• Следующая