Шпион в тигровой шкуре - Блок Лоуренс - Страница 26

• Предыдущая
• 26/49
• Следующая

Как интересно! Я бы и сам не отказался от подобного заявления, если бы не опасался, что, раз произнесенное, оно вскоре выявит свою полную несостоятельность. Потому что у меня как раз было твердое ощущение, что пуля, которая меня убьет, давно уже отлита и в настоящий момент преспокойно лежала в стволе нацеленного мне в сердце пистолета.

— Еще не отлита пуля, которая меня убьет! — повторил незнакомец не без злорадства. Я взглянул на ствол и постарался трезво оценить свои шансы. Можно было попытаться выбить пистолет из рук у незнакомца и вышибить ему мозги. Я уже приготовился к прыжку, как вдруг заметил, что его указательный палец прижат к спусковому крючку. А, так он не просто навел на меня ствол — он еще и собирается выстрелить!

— Еще не отлита и не будет отлита никогда та пуля, которая способна убить великую идею! Еще не отлита пуля, способная убить Францию!

Эти слова прозвучали с тем же акцентом и с тем же самым бессмысленным пафосом. Только произнесены они были не мужчиной с пистолетом, а Арлеттой. В ее голосе звенела упрямая убежденность, а ее рука крепко сжимала мой локоть.

— И посему я клянусь собой, — продолжала она, — своей честью, жизнью и душой, свергнуть иго Бурбонов и восстановить славу империи…

— Довольно, — заговорил незнакомец с пистолетом, — этого довольно. — Он опустил пистолет и сунул его в карман. — Вы скоро поймете, что мне, как и вам, эти пароли ни к чему. Но в наше трудное время приходится проявлять максимальную осторожность. — Он зловеще улыбнулся. — Разумеется, я слышал выстрелы. Я как раз подплывал на катере — и сразу же прибежал сюда. Я же не знал, кто остался в живых…. Если бы убили вас, то ваши преследователи стали бы охотиться за мной. Верно?

— Конечно.

— Деньги у вас с собой?

— Да, — ответил я, не понимая, какие такие деньги он имеет в виду, и кто это такой, и что ему сказала Арлетта, и что мы трое тут вообще делаем. — Да, деньги у нас с собой.

— Очень хорошо. Тогда это вам.

Он протянул мне тонкий черный «дипломат». Я вцепился в кожаную ручку и провел ладонью по его поверхности. На ощупь кожа была гладкая и мягкая.

— Так, а мне… вот этот бумажный пакет, я так понимаю?

— Верно понимаете, — согласился я и передал ему пакет с недоеденными бутербродами и набором взломщика-любителя.

Он любовно погладил пакет, повернулся и забросил пакет в свой катер. Потом снова обернулся к нам.

— Передай боссу, что если рынок на наш товар отреагирует хорошо, мы сможем обеспечить доставку в более ускоренном режиме. Ты не забудешь ему это сказать?

— Ни в коем случае.

— Сам-то я только курьер. Я передаю сообщения, как мне их говорят, слово в слово. И посылки как получаю — так сразу передаю их кому надо. Без обид?

— Абсолютно.

— Ну и лады! — Он опять улыбнулся, по-волчьи оскалив зубы, запрыгнул в катер и повернул ключ в замке зажигания. Могучие моторы пробудились к жизни и катер с урчанием устремился в восточном направлении.

Не проронив ни слова, мы с Арлеттой забрались в нашу лодку. Я склонился над крохотным навесным мотором и дернул за тросик.

— Не боишься, что будет сильный шум? — с тревогой спросила Арлетта.

— Черт с ним! Нам надо поскорее отсюда сваливать.

Мотор завелся, я развернул лодку, и мы поплыли тем же маршрутом, каким прибыли сюда. Слава богу, тот большой катер взял прямо противоположный курс. Мне хотелось удалиться от него как можно дальше — и побыстрее. У меня не было ни малейшего желания снова увидеть незнакомца с волчьей улыбкой.

— Ивен!

— Что?

— Этот «дипломат»…

— И что?

— Ты не знаешь, что там внутри?

— Нет.

— Я тоже. Как ты думаешь, зачем ему наши бутерброды?

— Может, он проголодался?

Она обиженно надула губы и умолкла. Я почти вслепую направлял наше суденышко в кромешной тьме. У меня было такое чувство, что мы снимаемся в кино, чей сценарий написан по мотивам картины Сальвадора Дали. Кого убили на выставке? Кто его убил и почему? Откуда взялся незнакомец с «дипломатом» и зачем он мне его отдал? О чем он говорил и что значит эта фигня про пулю, которая еще не отлита? А Арлетта…

— Ты знала отзыв, — пробормотал я.

— Пардон?

— Ты знала отзыв на его пароль!

— Какой пароль?

— Про пулю, которая его убьет.

— Ивен, ты нервничаешь?

— Нервничаю. Но дело не в этом. Послушай, он же направил на нас пистолет! То есть, точнее, на меня. И сказал что-то про пулю…

— «Еще не отлита пуля, которая меня убьет!»

— Вот-вот.

— По-твоему, это пароль?

— По-моему, да. И ты дала ему отзыв. А ты разве не знала, что это пароль?

— Нет.

— Тогда какого хрена…

— Это цитата из Наполеона.

Я задумался. А ведь она права — это и впрямь слова Наполеона, произнесенные им в 1814 году в Монтрё. Фразочка из того разряда крылатых изречений, которые военачальники так любят произносить публично, особенно если сидят в штабной палатке в нескольких милях позади линии фронта.

Итак, это сказал Наполеон. Чудно. И тот придурок с пушкой, возможно, настолько тронулся умом, что вообразил себя Наполеоном. Но…

— Ты же ему ответила!

— Ну и что?

— Как что? Или ты Жозефина?

Она нахмурилась.

— Ивен, ты, наверное, переутомился. Ты сегодня всю ночь не сомкнул глаз. И вчера ты тоже, по-моему, очень мало спал. Как только вернемся домой…

— Но ты же ему ответила!

— Да.

— И что ты ему сказала?

— Я продолжила клятву.

— Клятву? Какую клятву?

— Клятву бонапартистов.

— Да ну!

— Мне показалось, он ждет отклика, вот я и…

— А, ну конечно!

— Вот я и продолжила клятву. — Она запнулась. — Можно тебя попросить: не рассказывай другим… Дело в том, что я бонапартистка. Я не считаю, что это несовместимо с идеалами движения за освобождение Квебека, хотя есть среди нас и такие, кто со мной не согласен. Но разве не должна Французская Канада и Франция объединиться под знаменем сильного лидера, единовластного лидера, потомка великого Наполеона, который сумеет вновь возродить славу и величие империи и саму французскую империю и который…

— Ясно, — сказал я.

— Пардон?

— Тот человек говорил по-французски с необычным акцентом.

— Да.

— Это корсиканский акцент?

Арлетта задумалась.

— Очень может быть. Точно не знаю.

— Скорее всего так. Как будто итальянец говорит по-французски. Это корсиканский акцент.

— Ведь Наполеон был корсиканец.

— Правильно.

— Значит, тот человек был бонапартист, Ивен! Это же так просто! Кто бы мог подумать, что наше дело имеет немало сторонников в западном полушарии.

Я покачал головой.

— Вряд ли тот парень — бонапартист.

— Ну а кто же еще! Ты же сам сказал, что он корсиканец, и еще он процитировал клятву Наполеона, самое начало клятвы…

— А я думаю, что он использовал клятву в качестве пароля. Стандартный пароль для корсиканцев, я думаю.

— Тогда выходит…

— Корсиканец приезжает в Монреаль, чтобы обменять содержимое «дипломата» на деньги.

— Но мы же отдали ему бутерброды и слесарные инструменты! — воскликнула Арлетта. — И мои сигареты. Черт, я хочу курить!

— Придется потерпеть. Он не знал, что мы отдали ему бутерброды и инструменты. Он думал, что в том пакете деньги.

— Понимаю.

Не знаю, в самом ли деле она понимала, но я-то точно все понял. Корсиканец приплыл на встречу с кем-то, кто вез для него деньги. Курьера с деньгами подстерегли и убили, и его кровь залила пластиковый газон перед павильоном «Человек и его дом». Убийцы забрали деньги, а мы с Арлеттой случайно столкнулись с корсиканцем.

Мы отдали ему завтрак. А он нам взамен… Что?

И тут у меня возникла блестящая догадка.

Его выращивают на огромных плантациях в Турции, где поденщики зарабатывают пятнадцать-двадцать центов в день. Потом снятый урожай тайно переправляют во Францию, где люди из Union Corse, то есть корсиканской мафии, тщательно очищают его в подпольных лабораториях. Потом его доставляют в Канаду, и здесь франкоканадцы покупают его оптом, расфасовывают и переправляют в Нью-Йорк, Филадельфию, Чикаго и Детройт.

• Предыдущая
• 26/49
• Следующая