Белогвардейщина - Шамбаров Валерий Евгеньевич - Страница 61

• Предыдущая
• 61/230
• Следующая

Противником стал и атаман Семенов, видевший в действиях Колчака покушение на свое главенство и на уже сформированные им белопартизанские отряды. Наконец, враждебные отношения сложились с японской миссией и ее главой ген. Накашимой. Колчак был для японцев неподходящей, слишком независимой личностью. Поэтому они сделали ставку на Семенова, финансировали его и снабжали оружием, параллельно организовав мощную кампанию по разложению колчаковских формирований.

Чтобы нормализовать взаимоотношения с японцами, адмирал отправился в Токио. Встретился для переговоров с начальником Генштаба Ихарой и его помощником Танакой. От решения вопроса о положении в зоне КВЖД они уклонились, предложив вместо этого отдохнуть и подлечиться на своих курортах. Колчак воспользовался приглашением, тем более что обстановка в России менялась не по дням, а по часам. По Сибири, Уралу, Поволжью катилась волна восстаний. Харбин со своими мелочными интригами вообще отходил на задний план.

Едва освободилась Сибирская магистраль, он выехал в Россию. Как частное лицо. Первоначально Колчак намеревался пробраться в Добровольческую армию Деникина. Изо всех белых образований она больше всего отвечали его идеалам. Да и места там были знакомые — Черное море, флот. Где-то в Севастополе остались жена и сын.

Но Колчак оказался той самой крупной и авторитетной фигурой, которой не хватало сибирским белогвардейцам для объединения и руководства. Этой фигурой не стал Корнилов, стремившийся в Сибирь, но убитый под Екатеринодаром. Этой фигурой не стал Алексеев, собиравшийся в Сибирь, но умерший от болезни. И когда на горизонте возник Колчак, многие взоры моментально потянулись к нему. Уже по дороге с ним начались переговоры, а прибыв в Омск, он 4.11 принял должность военного и морского министра в правительстве Директории. Почти сразу отправился в первую поездку по фронтам.

Момент был критическим. Белые только что потеряли Ижевск, лихорадочно готовили оборону по Уральскому хребту. Большевики накапливали силы дли удара по северному флангу. Армия была недовольна Директорией, дезорганизующей «керенщиной» и фронт, и хозяйство. Резкий кризис наступил вследствие капитуляции 3 ноября Австро-Венгрии: чехословаки отказались от дальнейшего участия в боевых действиях и потребовали отправки домой, фронт оказался под угрозой развала. Спасти ситуацию демагоги из Директории были не в состоянии. Точно так же, как завел Россию в тупик Керенский, Сибирь и Урал вел в тупик его помощник Авксентьев. И точно так же власть повисла в воздухе, не имея под собой никакой реальной опоры — бери ее, кто хочет.

В ночь на 17 (30) ноября в Омске восстало Сибирское казачество, требуя отставки Директории и установления сильной военной власти, способной организовать и возглавить борьбу против большевиков. Казаки и офицеры арестовали «левую» часть Директории — Авксентьева, Зензинова. Премьер-министр Вологодский созвал экстренное заседание совета министров, на котором было решено передать руководство военному командованию. Согласно принятому "Положению о временном устройстве власти в России", эта власть передавалась единоличному Верховному Правителю и совету министров. В качестве кандидатов на высший пост рассматривались трое — главнокомандующий войсками Директории генерал Болдырев, вице-адмирал Колчак и управляющий КВЖД Хорват.

Болдырев утратил всякий авторитет, возглавляя армии «Учредилки» и Директории и участвуя в бестолковой политике этих правительств. Хорват жил реалиями Дальнего Востока и давно оторвался от русской действительности. Колчак же был известной личностью, обладал авторитетом в самых различных кругах, имел хорошие связи с союзниками — в него верила армия. Постановление гласило:

"Вследствие чрезвычайных обстоятельств, прервавших деятельность Временного всероссийского правительства, совет министров, с согласия наличных членов Временного правительства, постановил принять на себя полноту государственной власти. Военный и морской министр вице-адмирал А. В. Колчак производится в адмиралы. Ввиду тяжелого положения государства и необходимости сосредоточить всю полноту Верховной власти в одних руках, совет министров постановил: передать временно осуществление Верховной государственной власти адмиралу А. В. Колчаку, присвоив ему наименование Верховного Правителя".

Авксентьева освободили и выслали за границу. А ученый-полярник и флотоводец Колчак во многом благодаря случайности с 18 ноября (1 декабря) 1918 г. стал Верховным Правителем России.

Никогда не говорите "хуже быть уже не может". Опыт подсказывает, что в любой паршивой ситуации — может. Так и в России с 17-го в каждый отдельный момент казалось, что дальше некуда, хуже попросту не бывает. А становилось еще хуже. Будто на страну обрушились все бедствия Апокалипсиса. Надвигались эпидемии. Тиф. Его завезли из Турции и Персии солдаты Закавказского фронта. Первым очагом стал Северный Кавказ, 11-я армия. Через Царицын тиф потек в центральные губернии, через пленных проник к деникинцам. Если летом солнце и вода кое-как сдерживали распространение, то осенью тифозная эпидемия пошла гулять по нарастающей. С запада в европейскую Россию пришел тяжелый вирусный грипп-"испанка". Грязь, антисанитария, отсутствие отопления в городах, порушенная система здравоохранения, массовые миграции войск и беженцев способствовали разгулу заболеваний и высокой смертности.

Все суровее становился голод. И вызван он был отнюдь не "кольцом фронтов". В 18-м урожай был хороший, крестьяне спешили засеять всю захваченную землю. И самих крестьян в армию еще не подгребли. Ну как мог возникнуть голод в стране, являющейся крупнейшим мировым экспортером зерна? А возник он по двум причинам — из-за большевистской бесхозяйственности и большевистской продовольственной политики. Можно ли объяснить "кольцом фронтов" факт, что в Астрахани вдруг не стало… рыбы?! За всю войну ни в одной белогвардейской области, в каком бы кольце она ни была, голода не наблюдалось. Все беженцы из Совдепии отмечают резкую разницу при переходе границы германской оккупационной зоны. С одной стороны — мрак, нищета, голод, а в соседнем селении бойкая торговля продуктами, изобилие, кажущееся сказочным, — вплоть до шоколада, свободно продающегося в любой лавке… Красный командир и дипломат Н. Равич пишет в воспоминаниях:

"Переходя на сторону Красной армии, крестьяне попадали совсем в другую обстановку. Суровая дисциплина, жертвенность ради революции, голод и холод излишки хлеба и топлива отправлялись в Москву и Петроград, население которых в них нуждалось".

Позвольте, да что же это за прорва такая, Москва с Петроградом, что вся европейская Россия их кормит, а там все равно голод?

Просто вся мудрая ленинская теория с самого начала показала полную несостоятельность. Значительная часть продовольствия, отобранного продотрядами, ими же пожиралась, перепродавалась, пускалась на самогон. Уже тогда во главу угла был поставлен План, бумажная отчетность. Задача продотрядов была выполнить и перевыполнить, награбить не меньше установленной нормы — и они рапортовали о выполнении. А хлеб гнил в элеваторах, неприспособленных хранилищах, под открытым небом, скот издыхал, рыба и сало тухли — до этого уже никому дела не было. И в Москве с Петроградом, для пропитания которых грабились столько губерний, рабочие и совслужащие получали по карточкам мизер, карточки "нетрудовых элементов" не отоваривались почти никогда, их владельцам предоставлялась возможность умирать или выкручиваться, кто как может. Тем не менее большевистские вожди тупо и упрямо продолжали пихать страну в собственные теоретические схемы, ползущие по швам.

Мало того — пытались углублять эксперименты. Вслед за продразверсткой, войной против «кулака» начиналась… коллективизация! Колхозы — сталинское детище, но совхозы — ленинское. Они начали создаваться в 1918-м с принудительной записью крестьян в «рабочие». 8.11 на совещании делегатов комбедов Ленин комментировал:

• Предыдущая
• 61/230
• Следующая