Государство и революции - Шамбаров Валерий Евгеньевич - Страница 6
- Предыдущая
- 6/199
- Следующая
Очень и очень дорогую цену заплатили сербы за авантюру своих заговорщиков. Но разве могли организаторы акции в Сараево не знать, к чему она приведет? Разве могли не представлять последствий для населения? Разве могли не учитывать, что партия войны в Австро-Венгрии тоже ждала лишь повода для удара? И разве могли серьезно предполагать, что даже при всеобщем патриотическом энтузиазме их страна способна выдержать противоборство с могучей развитой державой и ее союзниками? Нет. Они хорошо понимали, к каким жертвам это может привести, но шли на них вполне сознательно — и именно в расчете на развязывание большой войны для решения собственных геополитических целей. Трезво учли нарастающее противостояние Антанты и Центральных Держав и азартно заложились на вмешательство своего главного инвестора Франции и, конечно же, «братской» России. Которую, кстати, «забыли» об этом спросить, а просто поставили перед фактом. Потому что Россия меньше других государств была готова к общеевропейской войне и меньше других желала ее, наученная недавним опытом Русско-японской. Но получилось так, что "младшие братья" все решили за нее.
И выиграли! Ведь по сути, их план полностью удался — после победы и распада Австро-Венгрии Сербия получила почти все, на что распространялись претензии великодержавников: Хорватию, Словению, Боснию, Герцеговину, закрепила прихваченную ранее Македонию, смогла подмять под себя союзную Черногорию. И в 1918 г. в лице Королевства СХС (сербов-хорват-словенцев), с 1929 г. ставшего называться Югославией, реализовалась та самая идея "Великой Сербии", ради которой все затевалось.
Но с другой стороны, спрашивается, а с чего бы это великие мировые державы так расщедрились? В ходе всей войны они союзников-сербов и в грош не ставили. В критический период 1915 г. реальную помощь предоставляла только Россия, которой и самой в этот момент приходилось весьма туго. Попытки спасения Сербии были слабенькими, больше символическими. Союзная Салоникская армия предприняла было наступление на станцию Вране, чтобы расчистить дорогу к сербам и соединиться с ними, но вялое и нерешительное. А, получив отпор, сразу откатились назад, хотя Вране занимали болгары, вооруженные гораздо хуже австрийцев и. немцев, да и сражавшиеся неохотно. После исхода массы беженцев на морское побережье Албании многие погибли там от голода, не дождавшись союзных судов — только из-за того, что ни Англия, ни Италия не хотели рисковать кораблями, опасаясь австрийского флота. Италия вообще отказалась принять беженцев. Великобритания соглашалась, но лишь с условием, если вывезенные сербы будут использоваться для защиты ее владений в зоне Суэцкого канала. А когда эвакуированные и переформированные сербские войска очутились на Салоникском фронте, их держали там в черном теле, на положении людей "второго сорта". Экономили на выдаваемом оружии, боеприпасах, продовольствии, медикаментах, офицеров не считали нужным допускать на свои штабные совещания и знакомить с обстановкой, а солдатам вообще запрещали появляться в общественных местах, в отличие от англичан или французов.
И вдруг после победы при дележке доставшихся приобретений Сербия получает больше всех — ее территория увеличивается более чем в шесть раз, с 48 до 296 тыс. кв. км! И получает, естественно, не по собственной прихоти, а по милости тех же самых великих держав — как первая жертва агрессии, в вознаграждение понесенного ею огромного ущерба и в дань уважения к ее героизму, который еще недавно был всем до лампочки.
А все дело в том, что политические и пропагандистские схемы "двойных стандартов" существовали уже тогда. Официальная история писалась победителями. Которые вступили в войну из собственных корыстных интересов но теперь им требовалось представить себя защитниками "невинной жертвы". Тогда ведь и война с их стороны будет выглядеть справедливой, а все потери — оправданными с точки зрения высшей морали. Да и выдвигать требования к побежденным с данной позиции оказалось намного удобнее — это будет уже не грабеж более слабой стороны, а законное наказание «виновных». Вот и осыпали Сербию «подарками», создавая и раздувая вокруг нее имидж объекта "неспровоцированной агрессии". По этой же причине тщательно затушевывалась правда об убийстве Франца Фердинанда, благо, почти никого из участников уже не осталось в живых. Осенью 1918 г., сразу после падения Австро-Венгрии, при таинственных обстоятельствах исчезли протоколы Сараевского процесса над террористами. А в 1919 г., после подписания Версальского договора, австрийцы вернули сербам их архивы, захваченные в Белграде. Катер, на котором их перевозили по Дунаю, тоже исчез вместе со всеми архивами, не придя к месту назначения.
А в историческую, публицистическую, художественную литературу стараниями держав-победительниц была внедрена версия об акции «одиночек» из угнетенного национального меньшинства, которая, дескать, стала для агрессора только предлогом к нападению на слабую Сербию. Заодно, именно в рамках данной линии, внедрялась и традиция сугубо негативного изображения личности убитого Франца Фердинанда. Такого, чтобы даже сентиментальный западный читатель не счел нужным его жалеть.
Разумеется, подлинная подоплека преступления, успевшая в Австро-Венгрии получить столь широкую огласку, не могла быть тайной, то и дело просачиваясь наружу. А со временем и прежние причины к сокрытию истины отпали — как уже говорилось, после Второй мировой войны Югославия признала и одобрила террористическую деятельность сербских спецслужб. Наконец-то даже в канву учебной литературы стали попадать настоящие обстоятельства дела, например: "Убийца — 19-летний студент Гаврила Принцип — был схвачен на месте. Он оказался членом тайной организации, борющейся за присоединение Боснии к Сербии. Членами этой организации были и высокопоставленные офицеры сербской армии" (А. А. Кредер, "Новейшая история зарубежных стран", М., 1998).
Но исторические версии — штука прочная. Поэтому в этой же работе мы найдем, что "император Австро-Венгрии Франц Иосиф счел сараевское убийство удобным поводом для разгрома Сербии… Австрийцы предъявили Сербии ультиматум с такими требованиями, которые, как им казалось, делали его принятие невозможным, а войну — неизбежной".
Ну, разумеется, если сделать одну поправочку: принятие подобного ультиматума не «казалось» невозможным. Оно заведомо было невозможным. Хотя бы по той причине, что эти "высокопоставленные офицеры" фактически стояли во главе государства, определяли его политику, превратили его в рассадник терроризма, и сами сознательно стремились сделать войну «неизбежной». А в большинстве учебников, научных трудов, публицистических исследований вообще до сих пор преобладает описание событий, созданное пропагандой 1920-х. Ведь в новые книги материал перекочевывает из старых, а новые авторы черпают факты и их объяснения из работ признанных авторитетов того времени. Которые в данном случае отрабатывали вполне конкретный политический заказ.
Если же считать, что своего рода «эхом» балканских выстрелов стала не только разразившаяся Мировая война, но и ее последствия, то окажется, что кое-где отголоски этого «эха» перекатываются до сих пор. Например, коснувшись создания на базе Сербии королевства СХС, мы уже затронули гораздо более широкую проблему, аукнувшуюся по всему миру. Дело в том, что в результате крушения одного из блоков, схлестнувшихся в войне, а заодно еще и России, в международных отношениях создалась весьма редкая ситуация сходная с той, что сложилась лишь 70 лет спустя, после крушения социалистического лагеря и распада СССР. Мир стал вдруг однополярным. На какое-то время странам Антанты оказалось некому противостоять — точно так же, как странам НАТО в 1990-х. И точно так же они рьяно принялись перестраивать мир по-своему. Причем отдадим должное — не всегда руководствуясь мотивами личной корысти, а иногда, казалось бы, исходя из очевидных соображений справедливости и морали. Но тем не менее, везде подобное вмешательство рано или поздно вылезло боком.
- Предыдущая
- 6/199
- Следующая
