Солдатский долг - Рокоссовский Константин Константинович - Страница 74

• Предыдущая
• 74/106
• Следующая

Должен прямо сказать, что Боголюбов по своим знаниям и способностям был на месте. Возможно, излишнее самолюбие помешало ему на этот раз добиться правильных взаимоотношений с командующим.

Боголюбов обещал сделать все, чтобы не страдало общее дело. Поговорил я и с Ватутиным на эту тему. К замечанию моему он отнесся со всей серьезностью.

– Сказывается, что долго работал в штабе, – смущенно сказал он. – Вот и не терпится ко всему свою руку приложить.

Сообща наметили, как выправить положение. Забегая вперед, скажу, что Ватутин блестяще справился с задачей, нанес такие удары, которые сразу привели гитлеровцев в чувство и вынудили их спешно перейти к обороне.

Свои выводы об обстановке, о мероприятиях, которые уже начали проводиться войсками 1-го Украинского фронта, и о том, что Ватутин, как командующий фронтом, находится на месте и войсками руководит уверенно, я по ВЧ доложил Верховному Главнокомандующему и попросил разрешения вернуться к себе. Сталин приказал донести обо всем шифровкой, что я и сделал в тот же день. А на следующее утро мне уже вручили депешу из Ставки с разрешением вернуться к себе на Белорусский фронт.

С Ватутиным мы распрощались очень тепло. Оба были довольны, что все окончилось так благополучно. Настроение свое Ватутин выразил в крепком-крепком рукопожатии. Из ответа, полученного из Москвы, я понял, что и Ставка считала, что я справился с ролью ее представителя.

У нас на Белорусском фронте события продолжали развиваться довольно успешно. 65-я армия на своем левом фланге продвинулась к Калинковичам, а 61-я находилась на подступах к Мозырю. Учитывая крайне ограниченные средства, которыми мы располагали, это было большим достижением.

Были и неприятности. П.И. Батов, сосредоточив все усилия на своем левом фланге, недоглядел, что враг подтянул крупные силы против правого фланга армии, хотя мы и предупреждали об этом. Спохватился командарм, когда гитлеровцы нанесли сильный удар, смяли слабые части правого фланга и начали выходить в тыл основной группировке войск армии. Решительными мерами, принятыми командованием армии и фронта, угроза была быстро ликвидирована, противник был остановлен и перешел к обороне. Но увлечение командарма легким продвижением войск без достаточной разведки и игнорирование предупреждений штаба фронта о нависшей опасности обошлось дорого: мы потеряли значительную территорию на очень важном для нас паричском направлении.

Нужно заметить, что в тот период противник часто практиковал заманивание наших частей, инсценируя свой поспешный отход, с тем чтобы после ударить с флангов. О коварстве фашистов нельзя было забывать ни на минуту. От всех категорий нашего командного состава требовались большая осмотрительность и готовность к парированию любых происков врага.

В конце декабря началась так называемая Житомирско-Бердичевская наступательная операция нашего соседа слева – 1-го Украинского фронта, продолжавшаяся до половины января 1944 года. В результате ее советские войска овладели Новоград-Волынским, Житомиром, Бердичевом, Белой Церковью и нанесли противнику тяжелое поражение.

По всему чувствовалось, что центр тяжести Ставка перенесла на Украину и вообще на южное крыло советско-германского фронта. Туда направлялись соединения из резерва Ставки – общевойсковые и танковые армии, танковые корпуса, артиллерийские соединения, танки, пушки, самолеты.

Белорусский же фронт не получал в то время ничего, хотя задача наша оставалась прежней. Мы должны были наступать, а сил у нас оставалось все меньше, о чем Ставка прекрасно знала.

Но мы понимали, что иначе нельзя. Наша задача – активными действиями приковать к себе как можно больше вражеских сил и тем самым облегчить наступление на главном направлении. И мы прилагали все усилия, чтобы выполнить эту задачу. На крупные успехи не рассчитывали, но и на месте не стояли.

Во время развернувшегося большого наступления четырех Украинских фронтов наши части, взаимодействуя с правофланговыми войсками Ватутина, тоже кое-чего добились: 61-я армия овладела Мозырем, 65-я – Калинковичами, 48-я улучшила свои позиции на правом берегу Березины, 3-я армия в исключительно тяжелых условиях форсировала Днепр, овладела Рогачевом и плацдармом на западном берегу, вынудив противника очистить плацдарм на восточном берегу Днепра у Жлобина. Продвинулась немного на своем левом фланге и 50-я армия, но ей пришлось развернуться фронтом на север, так как сосед – 10-я армия Западного фронта – оставался на месте.

Эти операции проводились войсками фронта при скудной норме боеприпасов.

Лишь с 15 апреля директивой Ставки войскам Белорусского фронта было приказано перейти к обороне.

К весне 1944 года наши войска на Украине продвинулись далеко вперед. Но тут противник перебросил с запада свежие силы и остановил наступление 1-го Украинского фронта. Бои приняли затяжной характер, и это заставило Генеральный штаб и Ставку перенести главные усилия на новое направление.

Зная обстановку, сложившуюся у соседа справа – Западного фронта, которым командовал генерал В.Д. Соколовский, и у соседа слева – 1-го Украинского фронта, которым теперь командовал маршал Г.К. Жуков, заменивший смертельно раненного Ватутина, мы приходили к выводу, что центр усилий будет перенесен на западное направление и предстоящая операция развернется в Белоруссии. Это позволило бы советским войскам кратчайшим путем выйти на очень важные рубежи и создало бы в последующем выгодные условия для нанесения ударов по противнику на других направлениях.

Словом, фронт жил в предвидении больших событий. Конечно, для проведения любой крупной операции необходимо время на подготовку. После разгрома неприятеля под Курском войска Центрального фронта, позже переименованного в Белорусский, прошли с боями огромное расстояние, остро нуждались в пополнении. Им нужно было дать дополнительно и технику, и боеприпасы, и горючее; требовалось подтянуть тылы и отставшие базы, организовать подвоз всего, в чем нуждались наши части и соединения, и, значит, в первую очередь восстановить разрушенные дороги и провести новые. Это и составляло предмет наших забот. Одновременно укреплялись достигнутые рубежи.

Ставка приняла решение о создании нового фронта между нашим и 1-м Украинским. Этот новый фронт огибал с юга Полесье до Владимир-Волынского и стал называться 2-м Белорусским, а наш фронт соответственно – 1-м Белорусским.

В марте Верховный Главнокомандующий пригласил меня к аппарату ВЧ, в общих чертах ориентировал относительно планируемой крупной операции и той роли, которую предстояло играть в ней 1-му Белорусскому фронту. Затем Сталин поинтересовался моим мнением. При разработке операций он и раньше прибегал к таким вот беседам с командующими фронтами. Для нас – сужу по себе – это имело большое значение.

1-му Белорусскому фронту предстояло действовать в общем направлении Бобруйск, Барановичи, Варшава, обходя Полесье с севера. Левым крылом фронт упирался в огромные полесские болота, что до крайности ограничивало возможность маневра. Для успеха операции требовалось теснейшее взаимодействие с войсками 2-го Белорусского фронта, а нас разделяла широкая полоса леса и болот. Вот такие соображения я и высказал Сталину, намекнув при этом, что было бы целесообразно передать нам и часть полосы, занимаемой нашим левым соседом.

Должен сказать, что еще до этого разговора со Сталиным мы у себя обсуждали такой вариант: объединение в одних руках всего участка от Быхова до Владимир-Волынского. Это давало нам огромные преимущества в маневре силами и позволяло смело решиться на организацию удара в обход Полесья как с севера, из района Бобруйска, так и с юга, из района Ковеля. Некоторых затруднений в управлении войсками можно было, конечно, ожидать, но это нас не смущало. У нас уже имелся опыт управления войсками в не менее сложной обстановке при ликвидации окруженной в Сталинграде группировки противника. Во всяком случае, легче было организовать управление объединенными силами, чем согласовывать взаимодействие с соседним фронтом при решении одной общей задачи.

• Предыдущая
• 74/106
• Следующая