Тихий океан - Блон Жорж - Страница 30
- Предыдущая
- 30/53
- Следующая
Погода стояла прекрасная. Но железная дисциплина на корабле капитана Блая, свист плеток, беспрестанные выговоры, суровые наказания, изнуряющая работа слишком резко контрастировали с воспоминаниями о покорных женщинах, их благозвучных песнях, об аромате цветочных венков. С каждым днем атмосфера становилась все тягостнее.
26 апреля матрос Квинтал был приговорен к двенадцати ударам плетью за кражу бутылки рома. Суровое наказание в то время сочли бы вполне заслуженным, если бы не дух садизма, который стремился привнести Уильям Блай. Пороть несчастного Квинтала он поручил матросу Мак-Кою, лучшему другу и названому брату провинившегося. Порка производилась при всех на палубе. После десяти ударов, сопровождавшихся колкими замечаниями и насмешливыми подбадриваниями капитана, израненный, залитый кровью Квинтал потерял сознание. Такой же бледный, как и его друг, невольный палач выронил плеть.
Невозмутимый Блай приказал Мак-Кою добавить остальные два удара, желая выполнить приговор с неукоснительной точностью. Это уже было слишком.
На любом корабле обязанности помощника капитана редко бывают приятными. Этот офицер должен следить решительно за всем, чтобы капитан мог осуществлять командование, не тревожась о частностях. Отличный порядок на судне, послушный и обученный экипаж – вот в основном чего ожидает каждый капитан от своего помощника. Помощнику на «Баунти», Христиану Флетчеру, приходилось почти ежедневно, хотя за ним никогда не было никакой вины, выслушивать при всех строгие выговоры Блая, иногда оскорбления. Экипаж втайне сочувствовал ему.
Под утро 28 апреля 1789 года шлюп шел среди островов архипелага, названного Блаем архипелагом Дружбы (название ироническое, так как туземцы островов были более чем негостеприимны). На горизонте показался остров Тофоа. Спокойное море, чистое небо, прекрасный восточный ветер. Кажется, ничем нельзя было объяснить необычайное возбуждение, царившее на палубе «Баунти». Ничем, кроме бунта, а это как раз и происходило: две трети матросов становились в тот момент «мятежниками с «Баунти» (под таким именем они останутся в истории морского флота). Внезапный, вызванный отвратительной формой наказания матроса Квинтала мятеж закончился победой мятежников без пролития крови.
Командование кораблем принял на себя помощник капитана Христиан Флетчер. Матросам хотелось воздать должное жертве Блая, и, кроме того, они считали Флетчера единственным среди офицеров, кто сумел бы привести восставших на остров Таити, земной рай, куда они все стремились. Несколько поразмыслив, Флетчер согласился. Руководствовался он не столько чувством мести, сколько желанием восстановить свою честь, над которой так долго глумился капитан.
Уильям Блай, крепко привязанный к мачте и под охраной двух вооруженных матросов, отнюдь не утратил своего высокомерия. Взгляд его метал молнии, в голосе слышались громовые раскаты, как будто он нарочно хотел вызвать к себе еще большую ненависть. Угрозы матросов становились все конкретнее: сверкали ножи и кое-кто даже стал целиться в капитана из ружья в ответ на его оскорбления. Флетчер понял, что действовать нужно немедленно, если он не хочет, чтобы у него на глазах произошло убийство. На воду был спущен баркас, куда погрузили шестнадцать килограммов солонины, три мешка хлеба, шесть литров рома, шесть бутылей вина и три бочонка пресной воды – всего на сто двадцать литров. Вместе с Блаем в лодку спустились еще восемнадцать человек, отказавшихся присоединиться к восставшим.
В течение четверти часа баркас оставался почему-то прямо позади шлюпа, откуда несся непрерывный поток оскорблений, адресованных главным образом Блаю.
После минутного упадка сил Блай вдруг вскочил на ноги, рискуя перевернуть баркас. Из уст его полились потоки брани. Четверо или пятеро самых озлобленных матросов взяли его на мушку, но никто не выстрелил. Тогда Флетчер скомандовал:
– Отдать фалинь!
«И влепить им залп!» – послышалось несколько голосов. Но матросы все же не стали стрелять из пушки по своим недавним и безоружным теперь товарищам. Тем не менее эти девятнадцать моряков постарались уйти побыстрее, схватившись за три пары весел. «Баунти» поднял паруса, и вскоре шлюп и баркас потеряли друг друга из виду. Каждый из них отправлялся навстречу своей судьбе.
Обратив лицо к морю, Блай, казалось, ничего не видел и не слышал. Потом он обернулся и суровым взглядом обвел свой маленький экипаж и маленький корабль. Первый его приказ: привести в порядок съестные припасы и все вещи, поспешно сваленные в кучу на дне баркаса. К нему вернулась прежняя его самоуверенность.
Девятнадцать моряков в семиметровой перегруженной лодке. Самая близкая земля – остров Тофоа, о котором они ничего не знали, но стоянка «Баунти» на соседнем острове оставила по себе горькое воспоминание: местные жители были слишком негостеприимны, пришлось пускать в ход огнестрельное оружие. Теперь же в распоряжении моряков было только четыре тесака. Благословенный остров Таити находился за 1200 миль от них, но при встречном ветре плыть туда на баркасе было невозможно. С обратной стороны лежал Тимор (Нидерландская Индия): 3500 миль, в три раза дальше, чем Таити.
– Туда и направимся, – решил Блай. – В зависимости от волнения и ветра будем идти то на веслах, то под парусом.
Доплывут они туда за полтора месяца. Сорок три дня, как числится в анналах морской истории.
Блай сделал перекличку. Самый старший по чину, Джон Фрайер, был назначен помощником капитана, вместо «предателя» Флетчера. Остальные шесть офицеров (это были гардемарины) остались верными Блаю. Составили две команды гребцов, куда входили старшины и матросы, два кока, плотник Перселл, судовой казначей и два человека дворянского звания, которые будут грести наравне с другими: ботаник Нельсон и хирург Ледворд. Некоторое время плыли на веслах, потом подняли паруса. Блай рискнул причалить к острову Тофоа, чтобы пополнить, если будет возможно, запасы пресной воды и продовольствия.
На фоне вечернего неба вырисовывались острые гребни главной вершины острова, поднимавшейся на 600 метров над уровнем моря. Шапка облаков над ней оранжевого цвета, так как это был полупотухший вулкан. За милю от берега ветер совсем упал. Блай приказал взяться за весла.
– До утра к берегу приставать не будем, – распорядился он, – а то как раз угодим в руки туземцев.
Перед наступлением темноты он велел выдать всем по порции рома, как это издавна делали во всех морях мира капитаны всех кораблей, на которых развевался флаг английского военного флота. Обычай сохранял свою силу. Ром несколько ободрил измученных тревогой людей.
В девять часов утра баркас подошел к берегу в пустынной бухточке. Среди крупной гальки пляжа мясник Лэмб вывихнул ногу и тут же услышал проклятия Блая. Хирург стал осматривать вывих.
Берег оказался сухой, и морякам удалось собрать в углублении среди скал всего около шести литров дождевой воды. Ее разделили на всех поровну, так же как и небольшое количество хлеба.
– Мне кажется, наветренный берег будет зеленее, – сказал Блай. – Занять свои места! Идем в ту сторону.
Поднялся ветерок и даже стал крепчать. При первом же повороте волна с кормы чуть не потопила баркас.
– Всем, кто умеет плавать, выпрыгнуть за борт! – прогремел голос Блая.
Привыкшие беспрекословно подчиняться, несколько матросов прыгнули в воду. Облегченная лодка закончила поворот, и плывущие снова заняли в ней свои места. Подойти к желанному берегу оказалось, увы, невозможно. Неподалеку от бухточки были видны кокосовые пальмы, но вместе с ними и рифы. Самый молодой гардемарин и один из коков вызвались добраться до берега вплавь. Обвязавшись пеньковым тросом, они доплыли до острова и вернулись с одними лишь кокосовыми орехами. Не заметив нигде пляжа, Блай приказал идти обратно в бухту. На обед все получили по одному ореху.
– Надо экономить продукты!
На следующее утро новая попытка обойти вокруг острова опять окончилась неудачей. Пришлось еще раз возвратиться в бухту.
- Предыдущая
- 30/53
- Следующая
